Из первого Сибирского корпуса в начале войны была выделена одна дивизия, которая осталась в Уссурийском отделе. Из двух других (1-й и 6-й Восточносибирских стрелковых дивизий) одна дивизия была сведена во вновь сформированный Сибирский корпус в его новом составе, в который вошли выделенные команды из 32-х Восточносибирских стрелковых полков.

Так как бывший до того времени командиром этого корпуса генерал-лейтенант Сахаров получил новое назначение, то Куропаткин вызвал из Варшавы генерал-лейтенанта фон Штакельберга, который там командовал 1-м кавалерийским корпусом, и в мае 1904 года, т. е. 3 месяца спустя после начала войны, передал ему командование 1-м Сибирским корпусом.

Едва ли кто-нибудь другой из русских начальников во время и после войны подвергался таким личным нападкам, как генерал фон Штакельберг. Его сделали козлом отпущения за Вафангоу, Шахе и Сандепу и, наконец, за это последнее сражение он был лишен командования корпусом.

По моему мнению, все эти нападки совершенно несправедливы. Он нисколько не хуже был всех остальных русских генералов, но только он имел несчастье чаще, чем эти последние, проявлять, в известной степени, самостоятельность, так что появлялась возможность сваливать на него все неудачи. Но он ли в действительности был виновником большей части этих неудач или они являлись последствием ошибок его высших начальников — это мы увидим ниже при разборе соответствующих операций.

Из других войск раскассированного 1-го Сибирского корпуса, находившихся в Манчжурии, 6-я Восточносибирская стрелковая дивизия была отправлена на р. Ялу для того. чтобы усилить находившиеся уже там с начала войны 3-ю Восточносибирскую стрелковую дивизию и казачью бригаду ген. Мищенко. До января 1904 года упомянутая 3-я дивизия совместно о 7-й Восточносибирской стрелковой дивизией занимала Квантунский полуостров. Из 6-й и 3-й Восточносибирских стрелковых дивизий был составлен новый корпус, который вскоре был переименован в Восточный отряд. Командиром этого корпуса был назначен находившийся на театре войны, бывший незадолго перед тем командиром 2-го Сибирского корпуса, ген. Засулич[ 1 ⁶]. В командование новым корпусом ген. Засулич вступил на р. Ялу за 8 дней до происходивших там боёв, совершенно не будучи знакомым ни с войсками, ни с их начальниками, которые не знали и его.

После того, как этот генерал в бою под Тюренченом выказал полную свою неспособность и был признан несоответствующим для должности начальника Восточного отряда, Куропаткин лишил его должности для того, чтобы снова назначить командиром 2-го корпуса. На этой новой должности он во всю войну выказал себя начальником без инициативы, и всё же не терпел таких нападок, как ген. фон Штакельберг.

На должность начальника Восточного отряда, вместо ген. Засулича, был назначен генерал-лейтенант граф Келлер. Этот последний, в начале войны имевший от роду 54 года, обладал в полной мере всеми качествами характера, необходимыми для полководца — энергией, решимостью и личным почином — и в этом отношении стоял значительно выше всех прочих генералов. Но для вверенной ему должности ему совершенно недоставало необходимой подготовки.

Правда, во время войны 1876-1878 гг., Сербо-турецкой и Русско-турецкой, он выказал себя храбрым и развитым офицером. В возрасте 27 лет он получил уже георгиевский крест за переход через Балканы и за участие в бою под Шейново. В 1878 году, после того, как Куропаткин был ранен, он был назначен начальником штаба авангарда армии, бывшего под начальством генерала Скобелева, и кончил войну на этой должности. В начале 1883 года, за 20 лет до Русско-японской войны, он командовал 4-м лейб-гвардии стрелковым батальоном.

Этим закончилась вся его практика военной службы. Проведя несколько лет в Главном Управлении казачьих войск, он в 1894 году был назначен на должность директора Пажеского корпуса, а в 1899 году, в чине генерал-лейтенанта, губернатором в Екатеринослав. Весною 1904 года, когда вспыхнула война, граф Келлер, обладавший военным чутьём и сознавая, что в часы государственной опасности генералу не место в кабинете гражданского управления, а следует быть в действующей армии, просил о назначении его в армию, и был назначен в распоряжение ген. Куропаткина.

Вслед за тем, как граф Келлер прибыл в Ляоян, в мае 1904 года ему была предложена должность начальника Восточного отряда. несмотря на то, что он 20 лет не имел никакой связи с войсками, не командовал ни дивизией, ни бригадой, ни полком, не служил даже в высших штабах и управлениях, ему всё же был дан в командование отдельный значительный отряд, который только что пережил тяжёлое положение и, в силу обстановки на театре войны, должен был каждую минуту ожидать ещё худшего положения, вынужденный принять бой с противником[ 1 ⁷].

Надо полагать, что Куропаткин невысоко ценил знание и опыт, необходимые начальнику для командования войсками, или же он готов был назначить на ответственные войсковые посты всякого деятельного генерала, хотя бы он предшествовавшей службой совершенно не был подготовлен для этого назначения.

В данном случае Куропаткин был совершенно прав: граф Келлер возложенные на него обязанности по командованию вверенным ему отрядом исполнял с полным рвением до своей геройской смерти. Если при всём том граф Келлер не оправдал возлагавшихся на него надежд, то вина падает не на него, а на тех, которые назначили его на такой пост, который совершенно не соответствовал всей его предшествовавшей деятельности.

Такой же хаос, который, однако, не может быть отнесен всецело на долю Куропаткина, господствовал при составлении и формировании 3-го Сибирского корпуса, который мобилизовался в Порт-Артуре; в состав его должны были войти 3-я Восточносибирская стрелковая и вновь сформированная 9-я Восточносибирская стрелковая дивизии. Но 3-я Восточносибирская дивизия незадолго до мобилизации была командирована из Порт-Артура в южную Манчжурию, а затем ещё далее, на Ялу. Штабы и управления 3-го Сибирского корпуса прибыли в Порт-Артур и оставались там.

Таким образом, был составлен новый 3-й Сибирский корпус под начальством генерал-лейтенанта Стесселя, который с августа 1903 года числился комендантом Порт-Артура и командующим войсками Квантунского полуострова, на котором были расположены 4-я и 7-я Восточносибирские стрелковые дивизии. Вместо 9-й Восточносибирской стрелковой дивизии, которая была задержана к югу от Ляояна, в состав корпуса была назначена 1-я Сибирская пехотная дивизия вместе с 3-й стрелковой бригадой, но и эта последняя должна была по настоянию наместника остаться в качестве резерва в Харбине. В конце концов на место этой бригады вошла прибывшая из береговой полосы 6-я Восточносибирская стрелковая дивизия, отправленная на Ялу для образования вновь сформированного Восточного отряда, преобразованного затем в 3-й Сибирский корпус.

Из сказанного видно, что войска 4-х корпусов, находившихся в начале войны в Манчжурии, были почти лишены организационной связи, существовавшей в мирное время. Войска не знали начальников, к которым они могли бы относиться с доверием, и наоборот — начальники не знали вверенных им войск.

Кроме сказанного, в начале кампании на театре войны находились два самостоятельных отряда, которые подчинены были генералам Ренненкампфу и Мищенко. Способ образования этих отрядов, данных в командование, несомненно, выдающимся начальникам, вызывает новое недоумение.

Ренненкампф, который на бумаге числился начальником Забайкальской дивизии и со времени подавления боксерского восстания пользовался репутацией выдающегося кавалерийского начальника, почти всю войну командовал смешанным отрядом, состоявшим преимущественно из пехоты, действовавшим на левом фланге армии, и только в самом начале войны командовал одной из бригад своей дивизии, но и тогда он обречён был на бездеятельность, находясь с этой бригадой в гористой местности.