— Вон кто-то идет.

Из деревянной двери вышел мужчина и устало сполз со ступеней. За шестьдесят, и одет как на прогулку, хоть и с портфелем.

— Не хочется ему на работу идти, — прокомментировал Бенни, отхлебывая кофе.

Андреас внимательно вгляделся в человека. Высокий, несколько тяжеловатый. Фигура, как у Мюллера, но для него слишком молод, да и розовое свежевыбритое лицо ему совершенно незнакомо. В следующий час из дома вообще никто не выходил. Небо еще больше посветлело, и Андреас заметил, что Бенни беспокойно вертится на сиденье.

— Он вполне мог уйти через час после того, как пришел, — сказал Андреас.

— Я понимаю.

— Чтобы сделать все как положено, мы должны быть готовы прождать его здесь много часов. Весь день.

— Я отчасти знаком с этой процедурой. Просто она мне не нравится.

— Это потому, что в душе ты все-таки аналитик.

— Свою долю оперативной работы я сделал.

«И тебя уволили за излишнюю агрессивность», — подумал Андреас, но вслух не стал этого говорить. Очень многие оперативники получали репутацию излишне рьяных из-за неумелых действий своих руководителей. Вот это переключение с аналитической работы на оперативную как раз и беспокоило Андреаса. У них с Бенни был совершенно разный опыт, разные навыки. Несмотря на всю совместную аналитическую работу, им ни разу не довелось вместе участвовать в операции. Хотя, с другой стороны, после того как Бенни ушел на вольные хлеба, он работал весьма успешно и ни разу не направил Андреаса по ложному следу.

Прошло еще сорок минут. Два раза Андреас чуть не заснул, ноги у него затекли. Бенни продолжал ворочаться, то и дело глядя на часы, наконец он открыл дверь.

— Через несколько минут иди за мной, — сказал он, вышел из машины и быстро зашагал прочь, не оставив Андреасу времени на возражения. Андреас почувствовал неприятное возбуждение, наблюдая, как Бенни направился вниз по улице, прошел мимо интересующего их дома, перешел дорогу на дальнем перекрестке и повернул назад. Ни секунды не колеблясь, он поднялся по ступеням коричневого дома и исчез в вестибюле. Андреас распахнул дверь и выбрался из машины.

Его сразу же охватил пронизывающий холод, и ноги его тряслись и подгибались, когда он шел по выщербленному тротуару к подъезду. Небольшой вестибюль, казалось, весь был заполнен массивной фигурой Бенни, но Андреас заметил, что тот уже открыл внутреннюю дверь. Они проскользнули на лестничную клетку, где гудели батареи парового отопления и мигали лампы дневного света. Пол был выложен черно-белой плиткой, с одной стороны находились почтовые ящики, по другую — крутой лестничный марш. Поднимаясь по лестнице, Андреас держался футах в десяти позади Бенни. Он был удивлен скоростью, с которой двигался его тучный спутник. Никто из них не издал ни звука.

Стальная дверь в квартиру была выкрашена в коричневый цвет. Не обращая внимания на глазок. Бенни приложил к ней ухо, но ничего не услышал, кроме шума воды в батареях. Через минуту он достал тонкую пластиковую карточку и, засунув ее в щель между дверью и дверной коробкой, провел ею сверху вниз. Ищет штырь, понял Андреас. И что, интересно, он будет делать, когда его обнаружит? Может, под его просторным пиджаком спрятана пила или дрель?

Бенни выпрямился, подняв один палец вверх: это означало, что дверь заперта только на один замок. Затем, достав связку ключей, он стал поочередно вставлять их в замочную скважину, производя при этом неизбежный шум. «Или его там нет, — подумал Андреас, — или он уже ждет нас, чтобы вышибить нам мозги». Потом в голову ему пришла еще одна мысль. А стал бы Мюллер останавливаться в таком ненадежном месте, где отсутствует противовзломная кромка на двери и всего один замок? С другой стороны, если уж тебя застигли в квартире, то тут уже не имеет значения — один замок или десять. Весь фокус в том, чтобы не быть застигнутым вообще. И все-таки это были нехорошие знаки.

Замок щелкнул, и Бенни тут же скользнул внутрь, сунув одну руку за пазуху. Выждав две-три секунды, Андреас последовал за ним. Типичная кишкообразная квартира: длинная, узкая череда комнат. Они попали на кухню. В квартире было темно, не слышно никаких звуков. Бенни пошел направо, на приглушенный свет из окон, выходивших на улицу, Андреас — налево, в пустую спальню. Тусклый свет с аллеи почти не проникал через серые шторы. В темноте он различил небольшую кровать возле окна и обшарпанный секретер. На одной из стен одиноко висел эстамп с изображением какого-то пейзажа, остальные стены были пусты. Пол покрывал тонкий зеленый ковер, испещренный пятнами, и вообще комната выглядела пустой и какой-то необитаемой. Никто не останавливался здесь надолго. Казалось, тут вообще никто не жил, хотя, судя по небрежно убранной постели, кто-то провел в этой комнате ночь.

Наткнувшись на закрытую дверь в ванную, Андреас подумал, мог ли там кто-то спрятаться, отрезав себе таким образом все пути к отступлению, затем вспомнил, что безоружен и что Бенни находится от него через три комнаты. Вздохнув от идиотизма всего предприятия, он рывком открыл дверь. В крохотной комнатке только-только хватало места для того, чтобы справить нужду, побриться и принять душ, — здесь не было ни одного лишнего квадратного дюйма. И конечно же, за душевой занавеской не оказалось никакого старого нациста. Андреас поймал свое отражение в зеркале: смешное лицо глубокого старика. Годами копившаяся подозрительность избороздила его морщинами, состарила, сделала хмурым. Он был трезвомыслящим человеком, очень осторожным и не слишком тщеславным, и все-таки постоянно забывал, что уже стар. Зеркала всегда заставали его врасплох.

Он отвел глаза от неприятного отражения, и взгляд его упал на раковину. Поверхность была влажной, на стенки сточного отверстия налипла тонкая пленка. Андреас потер его пальцем, затем растер жирноватый налет. Это была масса, которая образуется в раковине, когда в доме есть женщина: крем-основа, тональный крем, скраб — и прочие средства по уходу за женской кожей. Конечно, эти средства мог использовать и мужчина. Возможно, в состав смеси входят и остатки краски для волос. Закрыв глаза, Андреас представил себе человека с портфелем, которого они видели выходящим из дома рано утром. Добавьте несколько морщин на лице, седые волосы, очки, хромоту — ее можно легко подделать… И вот, пожалуйста, готово: тень Мюллера. Ему чуть не стало дурно от этой догадки, и он обеими руками схватился за раковину. «Дурак!» — обругал он сам себя.

Рядом раздались шаги Бенни, который шел по квартире, уже не стараясь остаться неслышимым. Андреас закрыл дверь в ванную и сел на кровать, когда Бенни появился в дверях.

— Никого.

— Похоже.

— Ты был прав, — сказал Бенни с досадой. — Должно быть, он вчера же и ушел.

— Думаю, нет. Мне кажется, мы видели, как он уходил.

Пропустив мимо ушей последнее замечание, Бенни подошел к секретеру и стал открывать все ящики один за другим.

— Ты это проверял?

— Ты ничего там не найдешь. Одежды в шкафах нет. Зубной щетки тоже нет.

— Значит, он смылся!

Сознание Андреаса уже перенесло его в Куинс. Одного упоминания Фотиса о Мюллере было достаточно, чтобы он бросился на его поиски. Упоминания — и своего собственного страстного желания, которое старый мошенник чувствовал в нем все эти годы. Его просто и весело надули. «От чего же ты пытаешься отвлечь меня? — подумал Андреас. — И почему я всегда отстаю от тебя? Уже шестьдесят лет я учусь у тебя и до сих пор остаюсь подмастерьем. Бедный Андреас».

— Нет, Бенни. Его здесь и не было.

12

Возле дома крестного все было спокойно. Мэтью поднялся по ступенькам с плохим предчувствием. Отец Иоаннес последовал за ним, по пути успев кинуть взгляд на цветочные клумбы, а лысому Джимми пришлось остаться в машине, в связи с чем он выразил сильнейшее неудовольствие.

Мэтью громко постучал в дверь, подхлестывая себя мыслью о том, что имеет право злиться. Его обманули, или, во всяком случае, так сейчас казалось. Из-за двери не доносилось никаких звуков. Он постучал громче.