Вскоре мы оставили наших коней в очередной платной конюшне (здесь дневная плата равнялась часовой в той, что возле храмовой улицы) и пешком отправились к снятому домику. И чем ближе мы к нему подходили, тем страшнее становилось на улице. Конечно, и утром, когда мы искали и снимали жилье, этот район меня особо не порадовал. Но одно дело — наблюдать за содержимым канализации, как-то внезапно расползшимся по всей улице, с высоты лошадиной спины, и совсем другое — топать по нему на своих двоих. Ароматы вокруг стояли такие, что мое обоняние начало казаться самым серьезным недостатком нынешнего облика. Пришлось украдкой вытащить из сумки стебелек серого донника и, растерев его между пальцами, мазнуть под носом. Теперь окружающая вонь перебивалась вполне приятным запахом.

Помимо «ароматов» пугали и люди. Настороженные или озлобленные, они торопливо пробегали куда-то по своим делам, непременно обращая внимание на нас с Тиэном. И сказать, что это внимание было дружелюбным, — бессовестно соврать. Однако нападать не торопились, и то хлеб.

Мы тоже старались не задерживаться, спеша добраться до безопасного места до заката, но вся наша спешка, к сожалению, не помешала мне заметить откровенно ужасающую сцену: мужчина совершенно спокойно и безнаказанно избивал женщину. От очередного удара она упала в грязь и скорчилась там в позе эмбриона, прикрывая руками голову. Мимо спешили люди, не обращая внимания на то, как недочеловек, вошедший в раж, пинает несчастную ногами, выкрикивая проклятья. Я на мгновение замерла, скованная ужасом от увиденного, а потом рванулась вперед, нащупывая рукоять кнута.

— Не смей! — Тиэн схватил меня за руку и дернул к себе. А потом сжал в объятиях, не позволяя шевельнуться. — Ты что, не видишь, что она — его жена? Ты сделаешь только хуже.

— Какая, к дьяволу, жена? — зло зашипела я в ответ. — Он же сейчас убьет ее!

— Не убьет. Или сам погибнет тоже. Госпожа, если ты вмешаешься, мы выдадим себя. Нас отправят в тюрьму как минимум до рассвета. До которого мы не доживем, так как на закате раскроется твой истинный облик. И ей не поможешь, и нас погубишь.

Я резко обернулась, вырвавшись наконец-то из его объятий:

— Тогда уходи. Даже если я погибну, ты останешься в живых и освободишься от рабства.

— Не освобожусь, — как-то особенно спокойно и очень тихо отозвался потомок дракона. — Я не переживу тебя ни на мгновение.

— Что? — Я сделала шаг назад, испуганно глядя в его глаза.

— Вот это, — он указал на скрытый иллюзией ошейник, — убьет меня в тот же миг, когда ты погибнешь. Я готов к этому… Но все же не хотелось бы терять жизнь столь бесполезным образом.

Я оглянулась на плачущую женщину, на стоящего над ней тяжело дышащего ублюдка и… сгорбившись, пошла в сторону. Вторым зрением я увидела, что шею несчастной и руку ее мучителя связывает нить, невероятно похожая на ту, что протянулась между мной и Тиэном. Я могла бы рискнуть нашими жизнями и вмешаться, вот только это бы ничего не изменило: женщина была рабыней. До конца жизни, не имея ни малейшего шанса на избавление.

К закату мы наконец-то добрались до снятого жилья. Маленький домик, который и домом-то можно было назвать лишь из излишней снисходительности, представлял собой две крошечные комнатушки, в одной из которых расположился открытый очаг.

Кинув сумку, откуда был предварительно извлечен демон, на стол, я села на колченогую табуретку и уставилась на Тиэна.

— Рассказывай.

— Что именно? — вежливо осведомился он, садясь напротив.

— Для начала про нашу связь. Ты только спустя два дня соизволил сообщить мне, что моя смерть будет фатальной и для тебя. Чего еще я не знаю о местном рабстве?

В глазах бывшего охотника появилось сомнение, но тут в разговор вмешался Ксан:

— Лучше не спорь. Рано или поздно она все равно узнает. Для ее же блага расскажи сам. — Он ткнулся мне в ногу своей лохматой головой и ворчливо добавил: — Переверни уже ошейник. Сил нет в таком виде ходить. Не демон, а позорище карманное.

Получив желаемое и приняв истинный облик, который, признаться честно, заставил комнату показаться еще меньше, чем мгновение назад, он улегся возле печки и тоже начал смотреть на Тиэна. Потомок дракона под нашими перекрестными взглядами быстро принял решение и начал говорить, одновременно разбирая сегодняшние покупки.

— Спасенный раб принадлежит своему хозяину телом и душой. Он более не владеет ничем, сам становясь имуществом спасителя. Все, ранее принадлежавшее спасенному рабу, переходит к спасителю. Жизнь его полностью зависит от хозяина и прервется в тот миг, когда последний уйдет к богам. — Следопыт на мгновение запнулся, оглянулся на демона и, вздохнув, продолжил: — Также жизнь спасенного раба не имеет смысла без хозяина, поэтому при расставании более чем на три суточных цикла раб умирает. Ежели раб мгновенно, вмешательством магии, богов или иных обстоятельств, оказывается от хозяина на расстоянии более трех дневных переходов, он также умирает. Своей жизнью спасенный раб обязан хозяину, посему может быть отдан на суд вместо оного, но только за одно преступление. Таков Закон.

Я прижала ладонь к губам, чувствуя, что меня сейчас вырвет. Все оказалось даже хуже, чем я могла представить. В сотни раз хуже. Я была уверена, что стоит мне вернуться домой, и Тиэн станет свободен. Вот только иной мир — это явно более трех дней пути. А значит, исполнение моего желания попросту убьет этого человека.

— Что за негодяи придумали такие законы? И как, во имя Фрейи, они добились их выполнения?!

— Это божественный закон, госпожа, — тихо отозвался он, не глядя на меня. — И за исполнением его следят боги.

— Проклятье! — Я вскочила и заметалась по комнате, цепляясь хвостом за мебель и стены. — Боги, боги, боги! Они только хуже всем делают. Зачем? Зачем надо было устанавливать такие правила? Это же жестоко!

— Вообще-то это справедливо, — невозмутимо отозвался Ксан со своего места. И так же невозмутимо пояснил: — Если бы не твое вмешательство, свет этой жизни уже давно бы угас. Его сохранила ты, а значит, тебе им и владеть. Все логично.

— Черта с два, — буркнула в ответ я, плюхаясь на табуретку, и пригорюнилась, размышляя о будущем.

Мое нежелание оставаться в этом мире только крепло с каждым проведенным здесь днем. Но смогу ли я пожертвовать жизнью Тиэна, чтобы вернуться домой? Не могу остаться, не могу вернуться… А что тогда делать? Может быть, все же есть способ разорвать эту связь? Если да, то, наверное, его знают маги. Или жрецы. Значит, сейчас все же едем в Город Тысячи Рас, предварительно заработав побольше, ибо маги, как и все люди, весьма корыстны. Там зададим вопросы. И уже от ответов будем плясать дальше.

Я совсем «ушла в себя», просчитывая различные варианты развития событий, но тут демон, которому было глубоко плевать на все мои внутренние метания, неожиданно заявил:

— А мне вот интересно: почему взываешь ты к Фрейе — богине нэко, а проклинаешь то дьяволом, то чертями так, как привыкла в своем мире? — Он полюбовался на мое ошарашенное лицо с широко распахнутыми глазами, а затем удовлетворенно добавил: — Тоже не знаешь.

— Очень актуальный на данный момент вопрос, — печально вздохнула я, а потом с истинно кошачьей прагматичностью предложила: — Давайте ужинать.

Поесть сразу не получилось: сначала пришлось долго перемывать посуду, сданную вместе с домиком и ужасно пыльную и грязную. Для мытья, естественно, понадобилась вода, а о водопроводе в этих трущобах даже мечтать было глупо (хотя, как рассказал Тиэн, в богатых домах подобные системы уже начали появляться). Воду брали из крошечного полуобвалившегося колодца, находящегося во дворе. Этим занялся потомок дракона, а я, соорудив из нескольких веток подобие веника, принялась изображать великую домохозяйку, пытаясь привести жилище в более-менее приличный вид. В общем, на подготовку к ужину ушло почти три часа, и кушать мы сели, когда солнце уже давно зашло. Ксан, печально посмотревший на курицу, рядом с ним казавшуюся крохотной, от еды отказался. И я, признаться честно, этому порадовалась.