В третий же куарот маги, задобренные несколькими порциями «Дара Фрейи» — зелья, увеличивающего силу волшебника, позволяющего ему быстрее восполнять резерв и творить заклятия, в обычных условиях недоступные, — переписали все песни с прихваченного из дома плеера. Также на камень, заполненный этой информацией едва ли на треть, были навешаны заклятия звучания в количестве, достаточном для создания идеальной полифонии. Конечно, это было жутким расточительством, но мысль о том, что часов через двадцать аккумулятор плеера сядет и я снова останусь без музыки, приводила меня в ужас.

Еще три дня я варила зелья, которые должны были превратиться в элементы питания и управления големом, а также его органы восприятия. Это была сложная, довольно затратная и чертовски утомительная работа, но со следующим этапом она не шла ни в какое сравнение: программирование поведения такого механизма казалось мне чем-то запредельным.

В конце концов, собравшись с силами духовными и физическими, а также напившись поддерживающих зелий, я строго-настрого приказала окружающим не трогать меня ближайшие пять дней, даже если им покажется, что я уже умерла и начала разлагаться. А затем заперлась в специально для этого сооруженном во дворе балаганчике: ни в одно из уже существующих в моем распоряжении строений голем помещаться не хотел.

Как уже говорилось, основой моего создания стал научно-исследовательский голем, а вот использовать стандартную модель поведения было нельзя: мне-то понадобилась боевая машина. Пришлось на ходу переделывать некоторые принципиальные аспекты, всячески эксплуатируя не только память нэко, но и собственный опыт объектно-ориентированного программирования.

Зашедший к нам наблюдатель смог бы увидеть лишь меня, сидящую в позе лотоса прямо перед големом, периодически подергивающим то одной, то другой конечностью. Однако разум мой, в отличие от тела, работал невероятно активно. И когда спустя пять суток некий истощенный и обезвоженный, похожий больше на труп, чем на приличную нэко, организм вывалился на свежий воздух, голем был готов к работе.

Выхаживали меня еще трое суток.

Придя в себя, отъевшись и отоспавшись, я проверила основные функции своего создания и после недолгого размышления назвала его Генту.

Генту был умницей. Он легко управлялся как голосовыми командами, так и сенсорными «клавишами», имел систему опознания «свой-чужой», был склонен к самообучению, питался солнечным светом и любой формой направленной на него энергии. Так, он с удовольствием поглощал молнии и фаерболы, тратя часть на собственное функционирование, а часть аккумулируя в осколках куарота для последующего использования в атакующих заклятиях. Помимо заклятий он был оснащен качественным, хоть и человеческой, а не нджеровой работы, арбалетом, стреляющим крупными болтами. В снаряды легко вставлялись колбы с любыми зельями.

Еще почти месяц я занималась обучением трех своих студиозусов, не забывая создавать для себя редкие зелья. К слову говоря, эта троица даже за такое короткое время достигла некоторых успехов и определилась в своих предпочтениях. Так, Ботэ оказался универсалом. Он легко создавал самые разные зелья, основанные на не слишком сложных комбинациях ингредиентов, но на что-нибудь выдающееся ему замахиваться было бессмысленно. А Шаки оказался прирожденным целителем. Всевозможные разрушающие комбинации ему не давались совершенно, зато все, что лечило тело или дух, выходило будто само собой. После долгого разговора я попросила его поддерживать святилище Фрейи во время нашего с Тиэном отсутствия. Была у меня коварная надежда, что его вера в прекрасную богиню поможет юному магу однажды перерасти в могущественного алхимика, не ограниченного доступными обычным волшебникам рецептами. Хотя, конечно, зря я на это надеялась: богиня не могла воздействовать на чужой мир и чужих подопечных.

А седоволосый Гер оказался очень странным субъектом. В отличие от своих разноцветноволосых товарищей, он отдавал учебе все силы, и это приносило свои плоды. Но я заметила, что только боевые зелья вызывают истинный интерес у этого парня. И хотя мы не раз беседовали на самые отвлеченные от алхимии темы, ни одного словечка о своем прошлом он не рассказал.

В итоге я взяла с учеников клятву, что они не раскроют определенных секретов алхимии никому из чужаков, и наконец-то решилась отправиться в путь. Пришла пора найти себе союзников в стране драконов, а затем выполнить задание богини.

Всем не связанным с алхимией у нас занимался Тиэн. Это он носился по городу в поисках подходящей теплой одежды. Он выбирал веревки именно определенного мастера, среди трех десятков похожих как две капли воды образцов. Он же довел чуть ли не до истерики трех пекарей, добиваясь от них лепешек, способных храниться две дюжины дней. Фляги для воды, какое-то альпинистское снаряжение, провизия и куча других нужных вещей… Единственное, что я ему сразу запретила искать, это транспорт.

— С этим справлюсь сама, — заверила я потомка дракона и слово свое таки сдержала. Вот только Тиэна это почему-то не обрадовало.

— Почему мы не можем взять обычных лошадей вместо этого чудовища? — в очередной раз сердито поинтересовался мужчина, глядя на моего Генту, уже устроившего в брюхе поклажу и покорно ждущего седоков.

— Потому что они никогда не смогут бежать так долго, быстро и неутомимо, — отозвалась я, по-особенному прищелкивая языком. Голем подогнул ноги, опускаясь на землю, и я взобралась на его спину по откидной лесенке. — Ты ведь не боишься, правда?

Потомок дракона преодолел непонятную мне антипатию и расположился на соседнем ложе. Мы наконец-то отправились в путь. Я могла лишь догадываться о том, что нас ждет впереди. И эти догадки скорее пугали, чем вдохновляли. Но теперь я четко видела свою цель, я сделала выбор, и я готова была на все, чтобы этот выбор свершился. Прошлую жизнь мне уже не вернуть никогда. Да я этого и не хочу. Но теперь появился шанс построить жизнь новую, быть может, лучшую… И я решила, что добьюсь этого во что бы то ни стало.