Прежде мне нередко доводилось слышать, как люди твердят о своих разбитых сердцах. Например, когда их бросали любимые. Или когда умирала их кошка. Порой их сердца разбивались даже вместе с бабушкиной драгоценной вазой.

А мое сердце разбилось за несколько минут до того, как мне предстояло умереть. Умереть, зная, что вслед за мной умрет мой маленький брат. И перед смертью ему суждено испытать муки, которые не в состоянии измыслить воображение нормального человека.

— Мы с Филиппом слышали, как ты вошла, — улыбаясь, сообщил Бэнкстон. — Но звать тебя не стали. Решили, Ро обязательно спустится к нам сама. Верно, Филипп?

Я все еще не могла поверить, что передо мной тот самый Бэнкстон, которого я знала много лет. Мой сосед, с которым я здоровалась каждое утро. Примерный банковский служащий, оформляющий выдачу займов. В один прекрасный день он, отдыхая от своих служебных обязанностей, размозжил голову Мэми Райт клюшкой для гольфа. Любопытно, а присутствовала ли при этом Мелани? Ничем не примечательная секретарша, которая вносит в свою монотонную жизнь приятное разнообразие, убивая людей топориком для рубки мяса. Правильно говорят люди, эти двое идеально подходят друг другу.

Филипп тихонько поскуливал, точно зверек, попавший в капкан.

— Ну-ка заткнись! — скомандовал человек, который совсем недавно с мальчишеским азартом играл с ним в бейсбол. — Будешь ныть, мне придется проверить, крепкие ли кости у твоей сестры. Начнем прямо сейчас.

Клюшка для гольфа рассекла воздух и опустилась на мою ключицу. Должно быть, на несколько мгновений я ослепла и оглохла от боли, потому что Мелани появилась в подвале совершенно неожиданно. Я не слышала ее шагов. Когда муть у меня перед глазами развеялась, я увидела, что она стоит передо мной, сияя от удовольствия.

— Когда я подъехала, Страшила носился по стоянке как угорелый! — сообщила она, повернувшись к Бэнкстону. — Вот он, магнитофон. Ума не приложу, как мы могли его забыть.

Последнюю фразу она произнесла до странности буднично, точно домашняя хозяйка, обнаружившая, что забыла положить в корзину для пикника картофельный салат.

Когда боль немного отпустила, я попыталась понять, кого эти уроды величают Страшилой. Наверное, Робина, кого же еще. Хотя шея отказывалась слушаться, мне удалось скосить глаза на Филиппа.

Бедняга изо всех сил старался сдержать слезы. Он понимая, что Бэнкстон приведет свою угрозу в исполнение. Мне отчаянно хотелось хоть как-то успокоить и приободрить его, но все, что я могла сделать, — это удержаться от стонов и криков. Если я закричу, Бэнкстон размозжит мне голову.

А может, следующий удар клюшкой он нанесет Филиппу.

— Что будем делать? — обратился Бэнкстон к даме своего сердца.

— О том, чтобы вывезти их отсюда, не может быть и речи, — деловито бросила Мелани. — Страшила сказал, что уже позвонил в полицию. Думаю, будет разумно, если кто-нибудь из нас выйдет и предложит свою помощь. Если мы этого не сделаем, это покажется подозрительным. Чего доброго, полиция захочет обыскать дом. А нам это вовсе ни к чему, правда?

Мелани слегка пнула меня ногой, с таким отвращением, словно перед ней была мусорная куча, которую неприлично выставлять на всеобщее обозрение.

— Давай поднимайся, образина, — скомандовала она и лягнула меня еще раз. Я застонала. — Как давно я мечтала это сделать, — пропела Мелани, улыбаясь своему возлюбленному.

Попытавшись выполнить приказ, я обнаружила, что почти не могу двигаться. Виной тому была не только боль, но и шоковое состояние, в котором я находилась. Я бессильно корчилась на полу, ожидая новых ударов. Взгляд мой упал на стиральную машину. Эта прозаическая вещь казалась в моем ожившем кошмаре чужеродной деталью. А вот и сушилка такого же серебристого цвета. Обычные приметы обычного быта обычных людей. Людей, внезапно превратившихся в монстров.

Раньше я всегда удивлялась, читая, как люди годами живут бок о бок с маньяками и не замечают ничего подозрительного. Мне всегда казалось, что на их месте я проявила бы больше проницательности. Впрочем, я не сомневалась в том, что никогда не окажусь на их месте. Теперь мне пришлось на собственном опыте узнать, как ловко маскируются маньяки. Жаль, что этот опыт не пригодится мне в дальнейшей жизни. Дальнейшей жизни у меня не будет.

Собрав все силы, я поползла к стене, у которой сидел Филипп. Молодая женщина, которую я знала с самого детства, женщина, с которой мы учились водной школе и ходили в одну церковь, подбадривала меня пинками. Наконец я оказалась рядом с Филиппом, поднялась на колени, вцепившись в край табуретки, и обняла мальчика здоровой рукой. Господи, сделай так, чтобы ребенок потерял сознание, мысленно молила я. Взглянув Филиппу в лицо, я поспешно отвела глаза. Он смотрел на меня с такой надеждой, словно ждал, что я вот-вот прекращу страшную игру.

Два безумца, во власти которых мы оказались, вели себя совсем не так, как положено взрослым людям. По какой-то непонятной причине они позабыли все правила поведения, которые им внушали с детства. Они больше не желали знать, что человеку следует любить ближних. Или хотя бы не причинять им вреда. Они больше не желали быть приветливыми, доброжелательными и любезными. Чудовищное превращение, которое с ними произошло, доставляло им обоим невыразимое наслаждение.

Почему же ты, моя старшая сестра, такая рассудительная и благовоспитанная, не призовешь этих недоумков к порядку, спрашивал растерянный взгляд Филиппа. Почему ты не скажешь им, что за столь скверное поведение их неминуемо ожидает наказание?

— Зря ездила за магнитофоном, — с сожалением заметила Мелани. — Использовать его сейчас мы все равно не сможем. Знаешь, наверняка эта тварь что-то заподозрила, когда увидела, как я выезжаю со стоянки. Она ведь орала как резаная, а я сделала вид, что ничего не слышу. Иначе мне пришлось бы расспрашивать ее, что случилось, и помогать искать мальчишку. Правда, в результате все сложилось не так уж плохо. Сегодня нас ожидает двойное развлечение.

— Да, только это развлечение придется отложить, — вздохнул Бэнкстон. — Канитель с поисками наверняка затянется на всю ночь. По-моему, нам обоим стоит принять в них участие. К счастью, мы можем не опасаться, что кто-нибудь войдет сюда в наше отсутствие. Запасной комплект ключей был только у нее. Вот он.

И Бэнкстон поднял с пола кольцо с ключами, которое я уронила, оглушенная ударом.

— А что, если полиция потребует, чтобы мы впустили их в дом? — обеспокоенно спросила Мелани. — Мы не сможем им отказать.

Бэнкстон, озадаченный этим предположением, замешкался у лестницы. Я судорожно прикидывала, есть ли у нас с Филиппом хотя бы малейший шанс на спасение. Что, если наброситься на наших мучителей? Ведь руки у меня по-прежнему не связаны. Правда, одна из них сломана. И даже если эффект неожиданности будет на моей стороне, сил у меня осталось так мало, что эти двое без труда со мной справятся. Вряд ли из подвала донесутся какие-нибудь звуки, способные насторожить тех, кто ищет нас наверху. Разве что Крэндаллы тоже коротают вечер в подвале.

— Не знаю, как лучше поступить, — пробурчал наконец Бэнкстон. — Предположим, мы не станем выходить наружу. Сделаем вид, что нас нет дома, и приступим к забаве прямо сейчас. Сама понимаешь, в такой нервной обстановке невозможно расслабиться. К тому же спешка отравит нам все удовольствие.

Бейсбольный мяч, пронеслось у меня в голове. Господи, сделай так, чтобы Робин его заметил.

— Ты разговаривала с кем-нибудь, прежде чем войти в дом? — обратился Бэнкстон к своей суженой.

— Я же тебе сказала, по автостоянке носится Страшила. Я никак не могла проскользнуть мимо. Он спросил меня, не видела ли я мальчика. Я ответила, что нет. Сказала, что он, наверное, спрятался где-нибудь в укромном уголке. Дети часто так делают. — Голос Мелани звучал ровно, буднично и невозмутимо. — Кстати, Ро оставила заднюю дверь незапертой, — заметила она. — Я вошла и заперла ее. Да, по пути я захватила бейсбольный мяч. Не стоило оставлять его на виду.