Бенджамин поспешно вышел из-за прилавка и оказался рядом со мной. Я мысленно напомнила себе, что воспитанная девушка при любых обстоятельствах должна держаться мило и любезно.

— Вчера ко мне приходили из полиции, — прерывистым шепотом сообщил Бенджамин. — Спрашивали, почему я не явился на собрание клуба.

— И что вы ответили? — с безмятежным видом спросила я.

Стояло мне взглянуть на запятнанный кровью фартук, внутри у меня что-то сжалось. Все-таки вегетарианцы правы, мясо — большая гадость, пронеслось у меня в голове. Надо кончать с пожиранием трупов.

— О, я так сожалел о том, что пришлось пропустить ваше выступление, — с пылом заявил Бенджамин, словно вся канитель вчера поднялась именно вокруг моего доклада. — Но, к сожалению, вчера у меня не было никакой возможности приехать в клуб.

Хоть режь меня живьем, больше я ничего не скажу, говорило непроницаемое выражение его лица. Выражение, которое странным образом противоречило его мягкому голосу и вкрадчивым интонациям.

Тем не менее я устремила на Бенджамина вопросительный взгляд, всем своим видом показывая, что не удовлетворена столь расплывчатым объяснением. Как я и предполагала, моя безмолвная атака оказала свое действие.

— Сейчас, когда я занялся политикой, у меня нет ни одной свободной минуты, — просияв, сообщил Бенджамин и тут же скромно опустил глазки.

— Вы работаете на выборах? — догадалась я.

— Именно так. Помогаю Моррисону Петтигрю. Фактически руковожу всей его предвыборной кампанией.

Бенджамин уже не пытался скрыть своего торжества. Исходившее от него сияние было таким ярким, что я невольно подалась назад, опасаясь, что он меня обожжет.

О том, что за птица этот самый Моррисон Петтигрю, Бенджамин не счел нужным сообщить. По всей видимости, он полагал, что это славное имя известно всем и каждому. И в самом деле, оно казалось мне смутно знакомым. Но напрягать память ради человека, сделавшего Бенджамина своим доверенным лицом, мне не хотелось.

— Желаю удачи, — с улыбкой кивнула я и взялась за ручки тележки.

— Может быть, в следующие выходные куда-нибудь сходим? — выпалил Бенджамин.

Господи, ну почему некоторые люди отличаются такой прискорбной тупостью, мысленно возмутилась я. Пока не двинешь их мордой об стол, они от тебя не отстанут. В следующее мгновение мне стало стыдно. В конце концов, человек ничем меня не обидел. И у меня нет никаких оснований строить из себя неприступную гордячку.

— Мне очень жаль, Бенджамин, но боюсь, ничего не получится, — пробормотала я.

На то, чтобы придумать убедительный предлог для отказа, у меня не хватило фантазии. Ничего, может, это и к лучшему, сказала я себе. Есть надежда: Бенджамин поймет наконец, что все его поползновения обречены.

— Понятно, — с видом человека, уязвленного в лучших чувствах, изрек Бенджамин. — Не буду вас задерживать. Надеюсь, вскоре увидимся.

На губах его играла печальная улыбка, взор был полон печали и покорности судьбе. Ни дать ни взять мученик, всходящий на костер.

Надеюсь, в следующий раз я разгляжу тебя издалека и успею свернуть в другую сторону, хотелось сказать мне, но я сочла за благо придержать язык. Отойдя от мясного прилавка, я покатила тележку между полок с собачьим кормом. Собаки у меня никогда не было, но мне хотелось как можно быстрее скрыться из поля зрения Бенджамина. И только тут до меня дошло, что разговор у нас получился довольно странным.

Факт оставался фактом: Бенджамин ни словом не обмолвился о том, что произошло вчера. Даже не спросил, кто еще из членов клуба отсутствовал. Любой нормальный человек на его месте отпустил бы фразу типа: «Надо же, стоило мне пропустить заседание, как случилось такое!» Но Бенджамин ничего подобного не произнес. Более того, он не поинтересовался, что испытал человек, обнаруживший труп Мэми, то есть я. Столь патологическое отсутствие любопытства ни в какие рамки не лезло. Я уже успела понять, что именно этот вопрос занимает сегодня жителей Лоренсетона сильнее всего.

Продвигаясь вдоль полосе парфюмерией, я сломала себе голову над причинами такого странного поведения. Ладно, в конце концов мне наплевать Бенджамина Грира, решила я, выбрав наконец шампунь, и отправилась в отдел сухих завтраков. Как и всегда, оказавшись в этом отделе, я столкнулась с обстоятельством, которое неизменно приводило меня в бешенство. Все хлопья без сахара находились на верхних полках, расположенных намного выше моей головы. Без особого труда я могла достать только детские завтраки в ярких коробках, украшенных физиономиями мультяшных героев. Встав на цыпочки, я выяснила, что не смогу подцепить коробку с вожделенными хлопьями из цельных злаков без риска обрушить себе на голову все остальные. Устраивать в магазине тарарам не хотелось. Уходить ни с чем — тоже.

Поэтому, проклиная свой невысокий рост, я вновь и вновь поднималась на носки, совершая поистине балетные прыжки. Сдаваться я не собиралась. Неужели все люди маленького роста обречены поедать на завтрак кукурузные колечки со вкусом жевательной резинки? Из этого идиотского положения должен быть выход.

— Давай-ка я помогу тебе, девочка, — раздался над моим ухом невыносимо снисходительный голос.

Чья-то огромная лапища с легкостью сняла коробку с полки и опустила ее в мою тележку. Ни дать им взять подъемный кран.

Охваченная благородным негодованием, я вцепилась в ручки тележки, в очередной раз напоминая себе, что первейшая обязанность молодой леди — всегда и при любых обстоятельствах быть вежливой. Без особой симпатии я взглянула на непрошеного благодетеля. Он был так высок ростом, что мне пришлось вскинуть голову, пытаясь разглядеть его лицо, обрамленное длинными рыжими волосами. При такой разнице в росте испепелить его взглядом было затруднительно.

— Простите ради бога, — пробормотал Робин Крузо. Его ореховые глаза смущенно моргали за стеклами очков. — Поверьте, я вовсе не хотел вас обидеть. Но со спины вам можно дать лет двенадцать. Конечно, спереди видно, что вы уже не девочка…

Осознав, что сморозил, бедолага осекся, в ужасе округлив глаза.

Ситуация начала доставлять мне удовольствие. Я представила Робина Крузо, автора прославленных детективных романов, в качестве героя романа любовного и невольно улыбнулась.

Гений детектива, несколько ободрившись, улыбнулся в ответ. Мысленно я не могла не признать, что человек этот не лишен обаяния. Улыбка у него была немного застенчивая, а потому особенно располагающая.

— Думаю, нам с вами куда удобнее разговаривать, когда мы оба находимся в сидячем положении, — изрек он и сделал рукой шутливый жест, подчеркивая существующую между нами разницу в росте. — Как вы относитесь к тому, если я ненадолго загляну к вам? Насколько я понял, мы с вами соседи. Конечно, напрашиваясь к вам в гости, я непозволительно попираю правила хорошего тона. Но сегодня я уже совершил одну оплошность, приняв вас за ребенка. А один неверный шаг, как известно, влечет за собой другой.

Да, он явно вообразил себя героем любовного романа, пронеслось у меня в голове. Не слишком оригинального романа, надо признать. Завязка, по крайней мере, довольно избитая. Но это все ерунда. Главное что героиней этого романа, похоже, являюсь я.

— Так и быть, пойду вам навстречу, — усмехнулась я. — Понимаю, вас мучает любопытство. А я привыкла снисходительно относиться к человеческим слабостям.

— Вы очень добры. Признаюсь, дома у меня такой кавардак, что возвращаться туда нет никакого желания. Хочется хотя бы немного побыть в уютной обстановке, отдохнуть от не распакованных ящиков я коробок.

— Не уверена, что моя домашняя обстановка покажется им уютной. Но, так или иначе, жду вас… скажем, через час?

— Замечательно! Скажите, а вас и в самом деле зовут Рол?

— Ро — это уменьшительное от Аврора, — объяснила я. — Аврора Тигарден, к вашим услугам.

На лице Робина Крузо не дрогнул ни один мускул. Можно было подумать, что именовать себя Богиней утренней зари в чайном саду — самое обычное для женщины дело.