— Свободен, — бросил оруженосцу и, взяв шлем, вышел из палатки.

Солнце стояло в зените. Вздохнул полной грудью и огляделся. Лагерь кипел. Слышались ржание коней, удары кузнечного молота и другие звуки, свойственные военному лагерю. Оглянулся, оруженосец стоял сзади.

— Где военачальники? — спросил я.

— В общей палатке.

— Я пойду туда, принеси мне еды.

— Да, мой лорд.

Быстрым шагом направился к большой палатке, которая находилась метрах в ста от моей. Десяток охранников молча рассредоточились вокруг. Хорошие ребята. На их присутствии настоял Расс, как он сказал, на всякий случай. Но я и неотказывался: не хотелось умирать в расцвете сил.

Вошел в палатку к военачальникам, оставив охрану снаружи. Внутри сидело пятеро: Расс, глава моей гвардии и по совместительству охраны, мой сверстник, среднего телосложения; Дорен, старый седой рыцарь, выполнявший роль главы пехоты; Акос, рыцарь, чей возраст невозможно было определить, подвижный и гибкий. Даже продолжая сидеть, он постоянно двигался, как будто остановиться хоть на мгновение было для него мукой. Неудивительно, что именно он руководил всеми моими лучниками, арбалетчиками и застрельщиками, а также командовал разведкой. Четвертым был Кременор, суровый тяжелый рыцарь лет сорока, от которого несло какой-то звериной яростью. Он был немного глуповат, если не сказать туповат, но зато был крайне дисциплинирован, и на поле боя его ярость перевешивала тугодумие. Заведовал конницей. И наконец, Кохелок. Единственный не рыцарь здесь, немного полноватый невысокий мужчина лет тридцати пяти, интендант моей маленькой армии. По статусу равен остальным в совете, хотя все были недовольны, когда я ввел Кохелока в совет. Дескать, гражданское лицо в военном совете. Пришлось долго объяснять, что снабжение — слишком важное условие, чтобы им пренебрегать, и человек, который заведует снабжением, должен войти в совет. Конечно, можно было не церемониться, но со своими лучше обращаться мягко.

— Приветствую всех, — сказал я и сел за стол. Дождавшись ответного приветствия, продолжил: — Как обстоят дела?

Расс посмотрел на всех, словно спрашивая разрешения, и кратко ответил:

— Все готово.

— Подробнее, — попросил я. — Дорен, твои люди накормлены? Амуниция в порядке?

— Да, мой лорд. Два часа назад проверял лично.

— Хорошо. Как у твоих с моральным духом? Все-таки бой будет тяжелым. Очень тяжелым.

— В условиях текущей ситуации лучше и быть не может. Мой лорд, противник очень многочисленный.

— Не побегут?

— Нет, мой лорд.

— Хорошо. — Я перевел взгляд на Акоса. — С твоими все в порядке?

— В полном, мой лорд.

— К тропам отряды отправил?

— Оба отряда еще утром выдвинулись, чтобы отдохнуть перед боем.

— Как у арбалетчиков взаимодействие с пехотой?

— Все отлажено, никто не путается.

— Отлично. — Я посмотрел на Кременора. — А что у тебя спрашивать? У твоих всегда все в порядке.

Это было абсолютной правдой. Кременор жестко держал в руках конницу и набирал туда исключительно таких же, как сам. Такие маленькие кременорчики.

— Своих отправил с отрядами Акоса?

— Да, но я все равно не понимаю… — начал Кременор.

— Потом, — отрезал я.

Значит, все готово, но надо бы закончить опрашивать совет.

— Кохелок?

— Я слушаю, мой лорд, — откликнулся интендант.

— Не забудь отдать приказ, чтобы твои тыловики тоже вооружились чем-нибудь. Кто знает, как повернется бой.

— Хорошо, мой лорд.

В этот момент вошел оруженосец и поставил передо мной завтрак.

— Все завтракали? — спросил я.

— Да, мой лорд, — ответил за всех Расс, который в совете исполнял роль спикера.

— Хорошо, я перекушу, а вы огласите цифры. Сколько у нас и кого, и сколько этих падальщиков, которые по недомыслию прутся сюда, — Вытащил кинжал и разрезал мясо.

Расс начал докладывать:

— С нашей стороны тысяча тяжелых пехотинцев и около восьмисот копейщиков. Это ветераны. Есть еще тысяча легких пехотинцев, но они новички.

— То есть просто мясо, — вклинился я, — продолжай.

— Есть по четыре сотни лучников и арбалетчиков, но в бою будут участвовать только двести лучников, так как другие две сотни ушли к тропам. Из конницы у нас четыреста тяжелых рыцарей, но одна сотня ушла к тропам. Еще сотня ваших гвардейцев, мой лорд. Но они, как я понял, в бою участвовать не будут.

— Мой лорд, а вы уверены, что необходимо было отсылать сотню рыцарей? — влез Кременор.

— Ладно, Кременор, я отвечу, — со вздохом сказал я. — Да, это необходимо. Если вражеская пехота пройдет по тропам и выйдет к нам в тыл, будет плохо.

— А одних лучников не хватит? Зачем отсылать еще четверть конников?

— Лучники в ближнем бою не выдержат, а коннице там есть, где разбежаться. Да и здесь она особо не нужна. Сам знаешь, по нашему плану рыцари почти не будут участвовать.

Бой должен был проходить на поле, зажатом с одной стороны отвесной горой, а с другой — непроходимым болотом. Само поле было очень узким, метров двести — триста, но зато длинным и тянулось на несколько километров. К тому же оно было ровным, и конница могла взять на нем разбег. Но в нашем плане коннице было отведено второе, если не третье место. Так как у противника было в три раза больше кавалерии, прямое столкновение конных войск сложилось бы явно не в нашу пользу. Поэтому первую скрипку в бою должна была играть пехота со стрелками. Ситуация осложнилась тем, что непроходимые болота оказались не такими уж непроходимыми. Выяснилось, что существуют тропы, по которым вполне можно провести несколько сотен пехотинцев. Конечно, коней этими тропами не проведешь, но получить себе в спину полтысячи легких пехотинцев — приятного мало. Поэтому к каждой тропе были посланы по сотне лучников и по полсотни конных рыцарей. На всякий случай, да и здесь от них толку мало. А там топь прекрасно простреливается, а если лучники не справятся с наплывом гостей, то с ними разберутся рыцари.

— Может, моих рыцарей спешить? И пусть сражаются пешими? — отвлек меня от мыслей Кременор.

— Нет, пускай остаются в резерве. Если враги прорвутся сквозь строй пехоты, твои должны заткнуть прорыв.

— Хорошо, мой лорд, — без энтузиазма согласился начальник конников. Все-таки для него тяжело оставаться в стороне. Мне его было, конечно, немного жаль, но не настолько, чтобы послать в самоубийственную атаку.

— Акос, что с той стороны? Какие последние данные?

— Со стороны противника три тысячи тяжелых пехотинцев и пять тысяч легких, копейщики отсутствуют. Две сотни лучников, но они вооружены луками хуже наших. Так что их не брать в расчет. Из конницы: чуть меньше тысячи тяжелых рыцарей и чуть больше тысячи легких конных копейщиков.

— Итого одиннадцать тысяч против четырех! — Я усмехнулся. — Фигня! Справимся. — И закинул последний кусок мяса в рот. — У кого-нибудь есть вопросы? — Вопросов ни у кого не оказалось. — Отлично. Все все помнят?

С памятью у моих военачальников оказалось все в порядке.

— Тогда готовьтесь выступать.

Военачальники вышли, а я остался.

Что бы я ни говорил, я не был уверен, что мы справимся. Тысяча тяжелых конных рыцарей — страшная сила. Даже без учета пехоты, тысяча рыцарей может снести всю мою армию, не останавливаясь. Единственное, что нам на руку, — это узкое поле боя. Его больше чем на половину можно перекрыть копейщиками. Ну а там, где не будет копейщиков, там мы оставим подарков… побольше. Усмехнувшись своим гаденьким мыслям, я встал из-за стола и вышел из палатки.

Лагерь кипел, как разворошенный муравейник. Пехота строилась по отрядам, и десятники пинками и добрыми матерными словами приводили солдат в порядок. Рыцари лично проверяли подпруги коней и прочую упряжь.

Ко мне подошел Расс.

— Волнуешься? — Расс был моим близким другом. На совете он держался как вассал с господином, но с глазу на глаз общался без формальностей.

— Естественно, волнуюсь. Их слишком много. Даже несмотря на подготовку, шансов у нас маловато.