Швы. Магические скобки, удерживавшие края частично заживших ран. Зарубцевавшиеся надрезы странной формы, аккуратно накрытые мерцающим волшебным бандажом, ускорявшим регенерацию.

– Нет! – Леденящий душу вопль разнесся по лаборатории, вдребезги разбивая пустые флаконы от зелий. – Нет! Что вы со мной сделали?!

Тонкие серые штаны, чудом державшиеся на бедрах, абсолютно не скрывали следов вмешательства самозваных хирургов, это заставляло меня давиться криком и скулить от страха. Волшебная руна у меня на шее была защищена заклинанием, враги так и не смогли ее снять, не открутив мне при этом голову, так что теперь подвеска тяжело била меня по груди, когда тело извивалось на столе. Лучше бы они все-таки меня убили!

Очевидно, перестала действовать та гадость, которая сковывала разум во время операции, и теперь я судорожно пыталась осознать, насколько все плохо. Ощущение, что все внутренние органы перелапали чьи-то грязные руки, выворачивало меня наизнанку. Унижение и стыд жгли щеки, усиленные магией цепи не давали встать. Я выла от отвращения, не в силах совладать с мыслью о навсегда оскверненном теле. Истерзанная душа хотела умереть в третий раз за все время моего существования.

– Чего орешь? – ворвался недовольный голос Деда в тесную клетку моего сознания.

– Что ты со мной сотворил? – Я шипела, вращая абсолютно безумными глазами.

Руки тряслись от желания уничтожать!

– Заткнись, дура! – Он размахнулся и ударил меня по щеке, отчего я упала обратно на подушку, частично избавившись от неуправляемой истерики. – Самый величайший арашшасский маг колдовал над тобой, наши лучшие ученые и хирурги сделали тебя совершенной, а ты орешь, как резаная!

Он на миг замолчал, осознавая смысл сказанного, потом мы оба захихикали: я – нервно, он – весело.

– Ну да, пришлось тебя слегка порезать, кое-что подправить, кое-где помухлевать со временем и магией жизни, но ты теперь – самая драгоценная жемчужина в коллекции хозяина. Через несколько дней, когда не останется и следа от шрамов, тебе предстоит стать первой на свете вампиршей, вынашивающей уникальное новое существо. Идеального правителя этого мира!

Крупная дрожь била мое измученное тело, невозможность воспользоваться магией лишала сил сопротивляться. Я устало повернула голову на подушке.

– Я хочу умереть.

– Сочувствую, девочка. Не раньше, чем ты исполнишь свое предназначение. Я вообще не понимаю, что тебе не нравится? Твой ребенок станет лидером, который поведет нашу расу к цели, он будет господствовать в Галиссе над всеми существами, не боясь солнечных лучей, владея всеми видами магии, будет непобедимым! Имея в распоряжении главную святыню арашшасов, артефакт правды, такой вампир просто не сможет не быть великим.

– Эта операция обратима? – Разглагольствования о радужных перспективах потихоньку приводили меня в чувство, мозг лихорадочно искал пути к спасению.

– Нет, конечно. Только если ты умрешь, чего не случится. – Дед удовлетворенно осматривал швы, сбросив с моего живота безвольные ладони. – Отлично, скоро ты будешь готова. Арашшасская магия действительно творит невозможное, я-то сомневался.

Он уколол мою руку очередной иглой, предварительно опущенной в небольшой флакон с красным раствором, повернулся и вышел за дверь, оставив меня тупо глядеть в светящийся белый потолок.

Выхода не было.

Я пыталась придумать способ убить себя, но это было невозможно. Кроме того, когда начала стихать пульсация в животе и ослабло ощущение оскверненности, умирать больше не хотелось. Я потихоньку проваливалась в спасительное состояние, не раз помогавшее сохранить рассудок после превращения в вампира, когда холодная ярость и месть становились единственными стимулами, чтобы идти дальше.

По мере того как росла моя ярость, исчезало отвращение к себе, которое в первые несколько мгновений буквально душило меня. Что бы там ни произошло, тело у меня одно, жизнь – тоже, а цель до сих пор не достигнута. Позже можно будет показаться наставнику, он точно определит, что со мной сделали и чем мне это грозит. Если Дед не соврал, то я смогу иметь детей от любого вампира, какого захочу, хотя вряд ли это когда-либо произойдет. Ненавижу их всех!

Я зарычала.

Стоп, довольно истерик. Надо беречь силы и искать выход.

В следующий раз я проснулась оттого, что чьи-то руки ощупывали мой живот.

– Эй, а ну прекратили меня лапать! Мало вам было операции, негодяи?

Серый, Дед и три незнакомых вампира замерли, пропустив момент, когда я очнулась.

– Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросил Дед.

– Как зверь, – честно ответила я. – И голодная к тому же, а вам лишь бы потрогать, хоть бы один догадался предложить даме перекусить!

– Она в порядке, – ухмыльнулся один из вампиров, поправляя на мне подол короткой рубашки, который приподняли, чтобы лучше видеть заживающие раны. – Раз начала огрызаться – пришла в себя. Сеф, принеси ей крови.

Меня напоили из высокого кубка, заботливо придерживая голову, чтобы я не упала обратно на подушку. Я всячески показывала, насколько обессилела, чтобы не вызвать подозрений, хотя есть и вправду хотелось. Сколько же прошло времени?

Вместе с этой мыслью пришло и воспоминание о странном сне, про который я совсем забыла. Глайт! Его голос был настолько реален в липкой темноте, что просто не мог быть неправдой! И где же эти спасители, когда с момента моего исчезновения минуло уже несколько дней?

– Эй, не спи! – Оказывается, враги уже несколько минут не могли привлечь мое внимание, окликая.

– Чего вам, изверги? – Ладони автоматически легли на живот, бессознательно защищая слабое место.

– Сейчас тебе придется встать и пойти в соседнюю лабораторию на дальнейшее обследование. В этой иссякла магическая энергия, она нуждается в подпитке, а для тебя это опасно. Все, что ты сейчас чувствуешь, может повлиять на завершающую стадию заживления и твое слияние с арашшаским заклинанием, еще действующим в твоем теле.

– А заставлять изрезанную маньяками-садистами женщину идти пешком не опасно? – Я насмешливо подняла бровь, хотя сердце замерло от неожиданной идеи, забрезжившей на краю сознания. – Вот и несите меня, раз так надо!

– Не спорь, девочка! Операция – еще не самое страшное, что с тобой произошло, так что рекомендую вести себя потише!

Я покорно встала, пошатнулась от слабости, но устояла, схватившись за край стола. Было немного больно в животе, так что изо рта против воли вырвался хриплый стон. Подождала, пока злодеи отсоединят цепи от вмурованных в стену колец, питавших энергией мои оковы, и замкнут на себе сдерживающее мою магию заклятие. Потом выждала несколько мгновений, чтобы проверить свои догадки о единственном средстве спасения, и ударила.

Чувства. Эмоции. Что-то нематериальное, эфемерное, не поддающееся измерению и контролю. Не магия. Что-то, что невозможно сдержать никакими оковами. То, чего обо мне не знали не только злодеи, но и мои спутники. Мой эмпатический дар, о котором я забыла. Дед, пошли ему Небо долгую и мучительную смерть, сказал волшебное слово «чувствовать», после чего у этих бескланников просто не осталось шанса.

Все, что бурлило в моей душе с момента пробуждения после операции, хлынуло наружу. Враги визжали и выли, раздирая себе лица когтями, неспособные справиться с моей болью, отвращением, желанием умереть, которое я щедро изливала на них. Ярость и ощущение беспомощности, чувство того, что меня осквернили, стыд и отчаяние волнами бились о светящиеся белые стены, жаль было только, что и я переживала это снова.

Тела врагов попадали на землю замертво, оплетенные удушающими путами моих эмоций. Первый раз в жизни я использовала эмпатию для того, чтобы победить, и это оказалось довольно мощным оружием. Достаточно простенького заклинания, чтобы закрыть сознание от воздействия эмпата, но ведь это надо еще догадаться! Мне повезло.

Я дрожащими пальцами дергала цепи, вырываясь из рук тюремщиков. Времени было мало, кто знает, сколько бескланников осталось в живых и задело ли тех, кто находился вне пределов комнаты. Злость ушла, сейчас я хотела просто оказаться подальше от пропитанных страданием стен. Цепи держали крепко, проклятые вампиры, даже будучи мертвыми, поддерживали действие сковывающего магию заклятия, замкнув его на своих телах, а не душах, как это делают все нормальные маги.