Проведенные совещания позволили наконец-то сформировать те самые госструктуры, которые и занялись в дальнейшем заговорщиками. Тут следует понимать следующее: инквизиция, как институт, существовала уже достаточно давно. Однако ее роль в государстве была ничтожной, он занималась внутрицерковными делами, я же открыл Церкви глаза и вывел это начинание на новый уровень. Так прежде инквизиция не занималась кострами, еретиками, а уж тем более мирянами. Она была, скажем так, рекомендательным органом. Сейчас же это слово заиграло новыми красками, хотя от прежней организации в ней осталось только название. После совещания с церковными иерархами, после длительных споров, угроз, лживых обещаний и лести, мы пришли к приблизительной такой структуре подразделений инквизиции. Ни одно решение не принималось одним человеком, а всегда только тройкой. Причем состав тройки периодически менялся и никогда не мог состоять только из церковников. Всегда присутствовал человек из канцелярии Шира и человек из службы канцлера. Каждый из тройки обладал правом вето, ну и естественно они все ненавидели друг друга. Это было особенно важно. Еще раз повторюсь, что ничего нового я не придумывал, пользуясь богатыми наработками прошлых, ну или местных, будущих веков.

Если честно, я хотел забрать этот хорошо зарекомендовавший почти государственный орган себе, но тут уже обида церкви стала настолько явной, что мне пришлось потесниться. Инквизиция, как институт, оставалась в ведении Церкви, но переходила полностью на государственное обеспечение, а вернее королевское. То есть по обычной привычке «цивилизованного» человека, я постарался не брать на себя никакой ответственности. Мало ли, вдруг отвечать придется. В нас воспитывали это чувство, чувство долга. То есть нам все должны, а мы должны лишь либо благосклонно принимать этот дар, либо отказываться от него. Нам все должны, должны родители, государство, работодатели — все. Ведь каждый из нас настолько уникальная и тонко чувствующая мир личность, что такой нет, и никогда не было в этом мире, да и не будет. Мы привыкли принимать как должное то, что нам достается. Когда же с нас пытаются спросить, мы страшно удивляемся и начинаем кричать о беззаконии, о тоталитарности государства и так далее. Ну и опять речь не об этом.

Могу сказать, что я сознательно уступил церкви всю внешнюю атрибутику, славу и страх. Мне совсем не улыбалось быть единственным тираном в этом времени. Пусть этот я и не совсем я, но все же слово карма никто не отменял. Да и, как уже упоминалось, боязнь ответственности повлияла. Пусть у всех этих обиженных будет другая цель, а на Церковь много не пообижаешься. Я же останусь немного в стороне, так сказать над схваткой.

Чесслово, я считаю, а вернее мне хочется в это верить, что на месте начальника местной спецслужбы, при короле Готфриде, я смотрелся бы куда органичнее, чем сам будучи королём. Однако такого просто не получилось бы, никто и никогда не оставит сверженного монарха, шкурка выделки не стоит. Я не хвалюсь и не пытаюсь изобразить из себя всезнайку и не из-за того, что настолько крут, просто опять таки опыт поколений. У людских королевств ничего этого не было, в отличие скажем так от эльфов, темных или гномов. Здесь же работа в таких подразделениях считалась чем-то позорным и недостойным дворянина. Поэтому я очень удивился, когда у меня появились дворяне, согласившиеся заниматься бесчестными делами. Таков стал Мауни, и когда он ввалился ко мне с непроницаемым лицом, мне это не очень понравилось, поскольку все равно самое неприятное, то есть принятие решений, они оставляли на меня.

— Ваше Высочество!

— Слушай, а до завтра это никак подождать не может? — неприязненно глядя на него, спросил я.

Дело в том, что на завтра было намечено мое триумфальное шествие. Я должен был при огромном скоплении счастливого народа въехать в Лилу и проследовать в королевский дворец. Согласитесь, это требовало определенных усилий, так в данный момент, я крутился перед зеркалом, в новом платье и отрабатывая величественные позы, которые мне преподал церемониймейстер. Вы не поверите, но у этих дебильных королей регламентируются даже позы, как они приветствуют народ, причем названия такие, что ухохочешься: милостиво, по отечески, сурово, недовольно, всепрощающе и так далее. Всего способов приветствий, как мне любезно сообщил этот густо обсыпанный мукой и напомаженный старичок, воняющий как французские духи на розлив, было около тридцати, но мне на данный момент достаточно всего пяти. Вот именно эти пять «здрасьте, я ваш новый король» я и разучивал. Естественно, как всякому нормальному человеку мне очень сильно не понравилось, когда в такой момент заваливается какая-нибудь скотина и постарался побыстрее спровадить его, изобразив на своем челе только что разученную гримасу «легкого королевского недовольства». Не сработало.

— Думаю — нет, — ответил тот, даже без секундной задержки.

Я потёр руками лицо, потом лизнув мизинец, смочил глаза. В очередной раз мелькнула мысль, что я веду себя всё больше как рептилия, а не как млекопитающее. Мысли были левые, сосредотачиваться не хотелось, однако вряд ли Мауни был бы столь категоричен без особой причины. Но все равно, потакать своим вассалам не хотелось и я сделав, как мне показали, недовольно спину спросил:

— Ну что там ещё?

— Ваше Высочество! — после тогдашней обмолвки про Величество, Мауни больше ни разу не назвал меня так, даже наедине, — смешанный патруль задержал одного человечка…

— И? — прервал я его.

— Обычный человек, — не дал сбить себя с мысли Мауни, — и мы бы его отпустили, если бы в палатку, где его содержали не зашел один из людей Шира. Задержанный попытался бежать, когда же его вновь схватили, то он начал кричать, что все расскажет.

Я хмыкнул, дальше было понятно. Делая многозначительные лица и роняя фразы, мол им все известно, схватившеи его второй раз выдавили из него какое-то признание. Вполне возможно освежая его память действенными пилюлями по почкам и таблетками в зубы.

— … и только потом, поняв, что это не их уровень компетенции, они доложили мне.

— Ну хорошо, — со вздохом сказал я, — пойдем, послушаем этого уродца.

И вышел из шатра.

Небольшое помещение, когда то красивое, а сейчас ободранное до ужаса. Скорей всего тут когда был небольшой охотничий домик, сейчас же его плотно оккупировала служба Шира. Эти стены явно раньше были задрапированы шелком, а сейчас их украшали бурые потеки, в которых без труда можно было опознать кровь. У уродца в глазах явственно клубился ужас. Я жестом предложил всем располагаться поудобнее, но не тут то было.

— К сожалению, Ваше Высочество, — непреклонно и чопорно сказал Мауни, — я считаю что Вы должны выслушать его наедине и сами принять решение.

Вот те раз! Я с удивлением посмотрел на него. Что же такое должно случиться, что он отказывается от подробной информации? Видимо тот неправильно понял мой взгляд и поспешил пояснить:

— Видите ли, Ваше Высочество, мне доложили не сразу. При задержании и допросе этого субъекта, выяснилась несколько неожиданная для всех нас информация. К сожалению эти идиоты решили поначалу выслужиться и снять полные показания. К счастью даже их тупым мозгам хватило понять, что это не тот уровень, но было уже поздно. Они пригласили меня, а я уже постарался изолировать всех, имеющих хоть малейшее касательство к этому делу. Также я готов поклясться на амулете правды, что прочитал только первые строки показаний и сразу же после этого начал действовать.

Всё интереснее и интереснее. Что же такого надыбали мои собственные зарождающиеся службы, что Мауни должен был изъять и изолировать всех, кто с этим соприкасался? Кстати сколько это «всех»?

Видимо последнее я произнёс вслух, поскольку Мауни почтительно ответил:

— Порядка ста пятидесяти человек.

Заметив моё недоумение, он пояснил:

— Непосредственно с Королевской тайной соприкасалось семь человек. Остальные, это те, кто мог бы случайно узнать о ней.