— А уж как мне приятно, — ответила я.

Он вновь засмеялся, и я поймала себя на том, что впитываю его смех, чтобы позже, оказавшись в своем номере в гостинице со старым желтым вентилятором на потолке, суметь вспомнить его. Он взял меня за руку.

— Зовите меня Алекс, — разрешил он. — Я дам вам сценарий, чтобы было понятно, что происходит. Берни! — позвал он. — Иди сюда, познакомься с консультантом по техническим вопросам.

Режиссер фильма, который больше походил на тень, готовую вскочить по первой команде Алекса, вежливо пожал мою руку, извинился и пошел искать кого-то из съемочной группы. Сразу было видно, что здесь командует Алекс Риверс.

Он снова заговорил со мной, и я не сразу поняла смысл его просьбы.

— Вы хотите, чтобы я что-то откопала? — изумилась я. — Прямо сейчас?

Алекс кивнул.

— Сегодня мы снимаем сцену о том, как мой герой впервые обнаружил скелет. Я мог бы проводить раскопки инстинктивно, но знаю, что это будет не совсем натурально. Должен существовать какой-то метод, верно? Вы же не опускаете руку в песок и не вытаскиваете ногу?

Я поморщилась.

— Нет, разумеется, нет!

Он взял меня за руку и потянул к зияющей дыре — большинство находок в Олдувайском ущелье было сделано именно здесь.

— Я хотел бы просто немного понаблюдать, — объяснил он. — Хотел бы увидеть ваши движения, сосредоточенность и тому подобные вещи. Вот что мне нужно.

— Прежде всего, нужен брезент, — ответила я. — Если вы намерены найти что-нибудь стоящее, над местом раскопок необходимо натянуть черный брезент, чтобы кости, которые вы обнаружите, не выгорели на солнце.

Алекс улыбнулся.

— Вот для этого вы мне здесь и нужны, — сказал он и поманил двух мужчин, которые чуть в стороне устанавливали опоры палатки. — Джо, Кэн, найдите какую-нибудь парусину, чтобы натянуть над этим местом. Она должна быть… — Он обернулся ко мне. — Она обязательно должна быть черной?

Я пожала плечами.

— Я обычно натягиваю черную.

— Тогда черную. — Мужчины развернулись, чтобы идти, но Алекс окликнул одного, по имени Кэн. — Поздравляю с рождением малышки! Слышал, вчера ты получил радостную новость. Если она похожа на Джанин, вырастет настоящей красавицей.

Кэн широко улыбнулся и последовал за вторым работником сцены. Я недоуменно уставилась на Алекса.

— Хороший друг?

— Не совсем, — ответил Алекс. — Но он член съемочной группы. И я должен о каждом из группы что-нибудь да знать.

Я присела на корточки у края площадки и принялась просеивать известковую пыль. Если Алекс Риверс пытался произвести на меня впечатление, он явно преуспел.

— Это невозможно, — заметила я. — Я хочу сказать, что здесь по меньшей мере сто человек.

Алекс пристально смотрел на меня, и я почувствовала, что помимо воли не могу оторвать от него взгляд. Говорил он твердо и сдержанно.

— Я знаю всех по именам, знаю, как зовут их жен. Когда я работал барменом, то усвоил, что если люди думают, будто ты обращаешь на них внимание, они, скорее всего, будут отираться где-то неподалеку. Запомнить имена — пара пустяков для меня, а они чувствуют себя важными птицами, поэтому работа спорится в два раза быстрее.

Он говорил так, словно защищался, словно я бросила ему вызов, хотя у меня и в мыслях этого не было. По правде говоря, я была изумлена. Трудно представить, что человек, который устроил разнос из-за цвета веревки, и человек, который взял себе за правило запоминать имена всех, с кем он работает, — одно и то же лицо.

— Как меня зовут, вы не знали, — возразила я.

— Нет, — признался он и послал мне ослепительную улыбку. — Но, будьте уверены, никогда этого не забуду.

Мы принялись за работу, стоя на коленях у ямы. Я показала Алексу инструменты, которые используются для раскопок, мягкие щетки, которыми сметают излишки земли. Я пыталась объяснить, какие признаки указывают на возможное наличие в данном месте окаменелостей, но неспециалисту это понять было трудно.

— Вот все, что я могу вам показать.

— Но вы мне совершенно ничего не показали, — вздохнул Алекс. — Мне нужно посмотреть, как вы найдете череп или что-то вроде того.

Я засмеялась.

— Здесь уже все раскопали, — ответила я.

— А вы сделайте вид, — не отставал Алекс. Он улыбнулся. — Это проще простого. Я на этом карьеру себе сделал.

Я вздохнула и вновь склонилась над ямой, изо всех сил пытаясь представить фрагмент кости, которой там нет. Я начинала понимать, почему сбежал мой предшественник. Возможно, для Алекса Риверса притворяться легко, но, как он сам признался, это его призвание. Мое же строится на веских доказательствах и уликах, а не на игре воображения. Чувствуя себя настоящей идиоткой, я смахнула верхний слой красной пыли, провела руками по бугристой земле, взяла небольшое кайло и принялась окапывать кругами несуществующий череп. Потом пальцами смахнула землю и плечом вытерла пот со лба.

Я закрыла глаза и попыталась представить, насколько велик этот невидимый череп. И не смогла. Я чувствовала, что смешно даже пробовать. Я слишком часто сталкивалась с реальными костями, чтобы размышлять о гипотетических.

— Послушайте… — начала я, собираясь сказать Алексу, что не сильна в этом.

Но не успела я открыть рот, как Алекс опустился рядом со мной на колени. Он обхватил меня за плечи, как будто обнял, и положил свои ладони на мои.

— Нет, смотрите туда, — попросил он, кивнув на площадку, где я раскапывала.

Я прищурилась — то, что недавно было землей, теперь выглядело как кость. Я подумала: игра света, иллюзия. Или истинная сила воображения Алекса Риверса.

Я еще никогда не встречала таких людей. Он действительно знал имя каждого из съемочной группы; это стало ясно сразу же, как к съемке начали готовить декорации. Он вежливо оставил меня рядом со своей ассистенткой Дженнифер, а сам склонился перед видоискателем кинокамеры и заговорил с Берни Ротом о том, как лучше взять определенную сцену крупным планом. Он шутил с дублером, который вынужден был потеть под жарким солнцем, пока вокруг устанавливали свет и отражательные панели.

Он одновременно находился в сотне мест, и я устала от того, что пыталась глазами отыскать его то тут, то там. Каждый раз, опуская глаза на сценарий, лежащий на коленях, или направляясь к невысокому столику, заваленному документами, я чувствовала на себе его взгляд. Оборачивалась и видела Алекса Риверса метрах в пятнадцати от себя, не сводящего с меня взгляда, как будто я была единственным человеком на многие километры вокруг.

Сцену снимали именно так, как рассказал Алекс: его главный герой, доктор Роб Пейли, обнаруживает кости, которые считает окаменевшими останками гоминида. Берни влез на тележку, на которой стояла камера фирмы «Панавижн», и проходил с Алексом всю сцену.

— Я хочу, чтобы ты вошел… вот так, чуть медленнее… Наклоняйся, хорошо, вот так. А что ты теперь делаешь руками? Попытайся вспомнить: тебе уже три недели не везет, и вдруг ты натыкаешься на золотое месторождение.

Алекс задал Берни какой-то вопрос, но ветер отнес его в сторону, я даже не успела расслышать слова.

Когда все было готово, все люди с портативными рациями вытянулись в линию и начали кричать друг за другом: «Тишина!». Это было словно людское эхо. Оператор пробормотал: «Камера», а звукорежиссер наклонился над своим электронным оазисом и сказал: «Мотор!»

За несколько мгновений до того, как Берни произнес «Снимаем», я наблюдала, как Алекс вживается в роль. Его глаза потухли, а тело настолько расслабилось, что, казалось, он весь высох. За считаные секунды он вновь наполнился энергией, плечи его расправились, глаза заблестели. Но лицо стало другим. Если честно, встретив такого Алекса Риверса на улице, я бы приняла его за другого человека.

Он двигался по-другому, ходил по-другому. Он даже дышал по-другому. Как уставший старик, он прошел к желтой полоске равнины, осторожно опустился в яму, достал из кармана кайло, щетку и начал раскопки. Я улыбалась, глядя, как мои характерные движения изображают перед камерой: мою привычку снимать слой земли слева направо, методичные взмахи щеткой, как бейсбольный судья на основной базе. Настал момент, когда герой обнаруживает скелет, сначала только череп. Руки Алекса замерли над местом, которое он только что обметал, и принялись работать быстрее, убирая стамеской землю. Появился фрагмент кости, за несколько минут до этого положенной реквизитором. Кость была желтая и потрескавшаяся, и я поймала себя на том, что подалась вперед, чтобы лучше ее разглядеть.