Ярдли сузила глаза.

— Он был умирающим стариком, почти уже не способным двигаться, разве не так? Ведь это была твоя идея — остановить Саймона?

Лицо Мими приняло выражение, которое подтверждало подозрения Ярдли. Правда бросила ее в дрожь.

— Он где угодно мог основать свое предприятие! Почему обязательно здесь? Это наш город и всегда будет нашим.

— Это не только наш город. Множество других людей живет в нем, и им нужны рабочие места, магазины и все, что нужно для нормальной жизни. С появлением «Эвергрин Имиджес» у специалистов по фарфору появились еще кое-какие возможности, а раньше, если мы сокращали производство, им грозила безработица.

— Мерси, детка. Вижу, он здорово успел запудрить тебе мозги, если ты отворачиваешься от собственной семьи.

— Нет. Я не говорю, что он во всем прав. Но Саймон Блай убежден, что борется за справедливость. Нельзя же, в самом деле, думать только о себе. И почему ты считаешь, что он хуже, чем дедушка?

— Значит, ты намерена спокойно смотреть, как он перешагнет через всех нас? Позволишь ему разрушить репутацию, которую долгими годами тяжкой работы создавали твой дед и прадед? Джеррид оставил компанию в твоих руках, Ярдли, потому что он верил в тебя. Он не сомневался в твоих добрых чувствах к нему и преданности делу. Ты никогда не была такой легкомысленной, как Селина. Подумай, что бы сказал Джеррид, если бы он видел тебя теперь? И если бы послушал, что ты говоришь.

— Есть один способ остановить Саймона. И я сделаю все, чтобы забрать у него сельскую девушку. Но я позабочусь об этом сама, а ты ни о чем не тревожься.

Мими одарила внучку блаженной улыбкой.

— Милая, в тебе так много от Джеррида.

— Я сделаю это, потому что мы в своем праве. Только никогда не проси меня вмешиваться в бизнес Саймона. Этой глупости надо положить конец. Он создал производство, и пусть оно будет.

— Ох, не знаю, дорогая, не знаю. Ты молода и доверчива, а я довольно повидала таких, как Саймон, они приходят и уходят. Нагребут полные карманы денег и думают, что у них уж весь мир в руках. Дерзкие, нахальные и не очень умные, у них недостаточный запас прочности и выносливости, которые потребны, чтобы удержать полученное и построить будущее. Мелькнут, нашумят и исчезают, будто их и не было. Да, не спорю, мистер Блай теперь, как говорится, на коне. Но когда пыль уляжется, он вернется к тому, с чего начал, вернется туда, откуда пришел, и ничем другим не станет, кроме как бездельником без гроша в кармане. Тогда, возможно, ты и поймешь, как я была права.

Ярдли удивленно повернулась к бабушке.

— Мими, я не могу допустить, чтобы Саймон нам досаждал. Но я не собираюсь разорять его. Ему слишком тяжело досталось то, что он создал. И его финансовое положение никак не влияет на мое отношение к нему. Меня не волнует, разорится он или нет.

— А вот его-то это волнует. Я, во всяком случае, не сомневаюсь в этом. С тобой он прекрасно может прожить и на денежки Киттриджей. Не исключаю даже, что это входит в его планы.

Ярдли встала, лицо ее вспыхнуло. Она не могла поверить, что ее бабушка способна на такую грубость.

— Как ты можешь даже предполагать такое?

— Мы с Джерридом, детка, всегда хотели для тебя самого лучшего.

— Саймон и есть для меня самое лучшее. Пожалуйста, прошу тебя, узнай его получше, возможно, твое отношение к нему изменится.

Вдруг Мими поморщилась.

— Что? Тебе плохо? — воскликнула Ярдли.

Все еще морщась, Мими махнула рукой.

— Ничего, детка. Просто спазм.

Ярдли с тревогой смотрела на побледневшее, искаженное болью лицо. Старуха выглядела просто ужасно. Забрав из ее рук чашку, она сказала:

— Тебе надо немного отдохнуть. Поговорить о делах мы всегда успеем. Время терпит.

— Ох, смотри не попадись в силки этого человека, дорогая. Он использовал твоего дедушку, научился у него искусству лепки, а потом обернул это против него же. Неужели ты думаешь, что он и тебя не сможет использовать в своих интересах?

Перехватив огорченный взгляд бабушки, Ярдли не стала возражать, просто помогла ей удобнее устроиться в постели. Любя эту старую женщину, она испытывала чувство вины, что расстроила ее.

— Спокойной ночи, Мими, — проговорила она. — Когда я вернусь, запру дверь на цепочку.

— Ты что, едешь к нему?

— Нет. Мне обязательно надо побывать в офисе. Есть кое-какие неотложные дела. Послушай, ты ведь поговоришь завтра с Селиной, не так ли? Мне кажется, она нуждается в твоем совете, в твоем участии. Она немного не в себе…

Мими взглянула на внучку долгим и скорбным взглядом.

— Эта девочка и родилась немного не в себе. Конечно, я поговорю с ней, дорогая. Вопрос только, станет ли она меня слушать.

Ярдли выключила свет и тихонько прикрыла за собой дверь. Проходя по коридору, она поняла причину своего беспокойства. Если бы Саймон не хотел использовать ее для своего утверждения в обществе Киттриджа, она никогда бы не оказалась с ним на поле для игры в гольф. И ей вдруг непереносима стала мысль, что он и любовь с ней сотворил лишь для того, чтобы заручиться ее деловым расположением.

А иначе почему он до сих пор не сказал, что любит ее? Вот именно, он не говорит ей этого просто потому, что не хочет громоздить лишней лжи. Неужели ее догадка верна? Она вспомнила, как он неожиданно уронил голову ей на грудь, как тотчас расслабилось его напряженное тело. Сердцем она верила ему. Но умом понимала, что они соперники, конкуренты, и борьба на этом уровне — необходимое условие выживания.

Подхватив пальто, сумочку и ключи от машины, Ярдли вышла из дома. Чистое небо над головой было чернее бархата, на нем эффектно сияли и переливались бриллианты звезд. Она включила мотор. Можно прямо сейчас оказаться в постели Саймона. Так трудно устоять против этой мысли! Выехав на пустынную трассу, она вскоре оказалась возле его дома. Искусная резьба на камне и множество стеклянных поверхностей, вмонтированных в современные архитектурные формы. Саймонова крепость на холме. В окнах горел свет. Что он сейчас может делать? Скорее всего, работает.

У ворот Ярдли остановила машину. Позвонить? Откинувшись на спинку сиденья, она перевела дыхание. Нет, она не помчится к нему сломя голову. Нельзя позволить своему сердцу и своей плоти диктовать тебе поступки. Но как трудно им противостоять!

Грант никогда не владел ее душой в такой степени, как овладел ею Саймон. Ее тело никогда не испытывало такого влечения к Гранту, какое оно испытывает к Саймону, и никогда не получало такого удовлетворения, какое давал ей Саймон.

Как ей хотелось оказаться сейчас у него, отдаться его ласкам! Но было нечто гораздо более важное, чем просто физический контакт. Видит Бог, она хочет прикоснуться к его душе, вытащить из той непроницаемой оболочки, в которую он запрятался от всего, что грозит его чувствам, ибо знает, что он вовсе не холодный и не высокомерный, что там, в глубине, он очень добрый и нежный. Она закрыла глаза. Саймон Блай был тем мужчиной, за которого она с удовольствием вышла бы замуж. Тем мужчиной, чьих детей она с радостью вынашивала бы, чтобы потом они вместе, во взаимной любви и согласии, следили за их взрослением.

Она нуждается в большем, чем он может ей дать. Теперь Ярдли особенно четко осознала это.

Развернув машину, она нажала на педаль газа и помчалась в сторону офиса «Коллекции Киттриджей».

Холодный фронт наступал всю ночь. Ледяное дыхание ветра настойчиво напоминало о приближении зимы.

Направляясь к машине, Саймон посетовал на неизбежность гололеда и снежных заносов приближающихся зимних месяцев. Чертовски противно. Он надеялся, что все это подзадержится немного, хотя бы до праздников, которые он решил провести в теплых краях, съездив на несколько дней в Сарасоту, к своему старику. Ему ясно представились солнце, песок и плавание на парусной лодке по синей морской воде. Но почти сразу же все эти образы исчезли, стоило ему осознать, что ничего этого вдали от Ярдли ему не нужно.