Джан Макдэниел — автор более двух десятков любовных романов. Уроженка Детройта, штат Мичиган, теперь она живет в Чаттануге, штат Теннесси, с мужем и двумя детьми-подростками в окружении дружного коллектива кошек и собак.

Прежде чем посвятить все свое время беллетристике, Джан работала газетным репортером и редактором. Но после успеха первых романов — особенно хорошо критикой и читателями был принят «Come Home Forever» — она оставила работу в газете и полностью отдалась своему главному увлечению — писательству. Ее решение не могло не порадовать любителей лав-стори как в англоязычных странах, так и во Франции и Испании — некоторые романы Джан Макдэниел переведены на французский и испанский языки. Почему, спросит тот, кто не читал ее произведений, ведь авторов женских романов, мягко говоря, немало? А потому, что, строго следуя канонам любовного романа, Макдэниел неизменно и убедительно показывает: судьба человека — «штучное изделие», а не конвейерная поделка.

Саймон Блай следовал за Кей Хэрмон по каменистой тропе, спускающейся от его особняка на вершине холма к автотрассе, когда в тенях сада на границе своих владений он заметил какое-то движение.

— Вы поедете со мной в Филадельфию? — спросила Кей, обернувшись.

— Хм… Смотрите под ноги, Кей, — предостерег Саймон, хотя его собственное внимание больше, чем опасной дорогой, было занято движением в зарослях кустарника.

Он то и дело оглядывался, всматриваясь в пространство за проволочной оградой, где его глаз отметил что-то необычное, но видел там теперь только сорванные ветром листья, качающиеся ветви и разбросанные по земле узоры теней от полной луны. Впрочем, ему теперь часами приходится торчать перед экраном компьютера, так стоит ли удивляться, что зрение принялось играть с ним такие шутки? И все же придется поближе рассмотреть, что там происходит, для полной, так сказать, уверенности, что в его владения никто не вторгся.

— Хорошо бы вам, Саймон, на время уехать отсюда, — кашлянув и обернувшись к нему, сказала Кей, когда они достигли конца тропы.

Расстроенный и все еще испытывая странное беспокойство, он окинул взором красное шелковое платье Кей. Нет, хоть и давно он не прикасался ни к чему достаточно нежному, что могло бы удовлетворить его, но все равно не испытывал желания быть искушенным. Во всяком случае, не сейчас. И не чарами Кей.

Улыбка девушки говорила о том, что его торговый агент заметила и оценивающий мужской взгляд, и некоторое колебание.

— Да притормозите немного, Саймон, дайте отдышаться, — бросила она чуть ли не с вызовом. — Никак не могу понять, почему вы оставили Нью-Йорк и возвратились в эту деревенскую трясину.

Стоя рядом с ним и щедро источая парфюмерное благоухание, она тряхнула каштановыми кудрями. Один уголок его губ поднялся в улыбке, затем он вновь обрел сугубо деловой вид.

— Не располагайтесь как дома. Поезжайте и завершите дело с Хендерсоном из отдела торговли. Надо до праздников связаться с ним и решить вопрос с рекламой нашей статуэтки. — Он протянул длинную, мускулистую руку и открыл дверь водительского места своего серебристого «ягуара». — Послушайте, Кей, может, вы сами доедете?

Та вскинула на него свои округлившиеся глаза.

— Как! Вы говорите мне это только сейчас? Да вы шутите! — Она тяжко вздохнула. — Я надеялась вернуться вместе с вами.

Саймон смотрел, как она забирается в авто, и хотел только одного — чтобы она поторопилась и поскорее уехала. Склонившись над все еще открытой дверцей, он с едва скрываемым раздражением проговорил:

— У меня тут еще есть дела. А вы не гоните как сумасшедшая и не бейте что есть силы по тормозам.

Кей усмехнулась, дав понять, что прощает его за излишние предостережения. Но вот наконец она пристегнула ремень безопасности.

— Да, вижу, что у вас действительно важные дела, раз вы доверяете мне свою машину.

Саймон стоял, держа руки в карманах своих просторных хлопчатых брюк, и на ее замечание лишь пожал плечами. Он и в самом деле собирался уехать отсюда, но появилась работа, которую, кроме него, никто не сделает.

— Она застрахована. — Он хлопнул по крыше машины. — Так что езжайте спокойно, а у меня тут и вправду возникла небольшая проблема.

Кей кратко вздохнула и включила мотор.

— Позвоню завтра, скажу, как добралась.

Саймон кивнул.

— Доброй ночи, Кей. И спасибо за визит.

— Отдохните немного, — распорядилась она. — Вы слишком напряженно работаете.

Кей тронулась с места и, развернув автомобиль, оставила его одного на подъездной дорожке. Опрометчивый владелец «ягуара» смотрел ему вслед и размышлял, вспомнит ли Кей, что надо зажечь габаритные огни. Она вспомнила, И вскоре машина скрылась в туннеле крытого деревянного моста, который он самолично соорудил над узким рвом за воротами имения.

Какое-то время он наблюдал, как его «ягуар», мелькнув несколько раз между деревьями на остальных ста футах дороги, ведущей к автотрассе, вылетел на трассу и, свернув направо, устремился вдаль. Еще доносился до слуха рев мотора, но сама машина, набрав скорость, уже скрылась из виду, растворившись в ночи как демон, обуреваемый жаждой скорости. Покачав головой, Саймон проскреб пальцами шевелюру и тихонько рассмеялся. Бедняжка Кей водила машину, как мастер высшего пилотажа под хмельком. Ее собственная тачка теперь находилась в ремонте, поскольку она вчера разбила ее. Слава Богу, хоть сама жива осталась.

Поднявший пыль порыв ветра взлохматил его волосы и сорвал с деревьев тучу сухой листвы. Воздух наполнился мягкой свежестью пенсильванской осени и ароматом яблок. И хотя Саймон был в одной рубашке, он чувствовал себя превосходно. После того как он почти целый день проторчал в кабинете, прохлада действовала на него благотворно.

Ему не терпелось вернуться к работе, прерванной встречей с Кей, которая решила нанести ему дружеский визит, что и сделала около часа назад. Хорошо еще, что для нее нашлось дело и он смог отослать ее решать проблему с Хендерсоном.

То, что ему померещилось у ограды, все еще беспокоило его. В эти дни он постоянно оглядывался, совершенно никому не доверяя. Паранойя? Никто, вроде бы, не угрожал ни ему, ни его успеху, достигнутому с большими трудностями.

Его ноги нуждались в хорошей разминке. И он решил убедиться, что видел всего лишь тень, пробежавшую между покачнувшимися под ветром ветвями, и уж только потом вернуться в дом. И дом его, и сад были снабжены надежной охранной системой, но он, правда, никогда не включал ее слишком рано. Он вырос в доме, где двери никогда не запирались, и ненавидел все эти коды, системы тревожного оповещения и прочее. В глубине души он продолжал верить, что совсем не нуждается во всех этих чертовых средствах охраны, хотя в нынешние дни эта вера ослабела, если не сказать, исчезла вовсе. Не так уж много осталось того, во что еще можно верить.

Он обошел холм и направился к задней стороне дома, где с поверхности теплого озерца, приютившегося у основания холма, поднимался легкий парок. Прямоугольник голубой воды тускло отсвечивал под затуманенными фонарями. Только он собрался свернуть за угол, как вновь заметил движение за оградой и, насторожившись как охотничья собака, замер на месте. Мускулы его напряглись, дыхание задержалось, он следил. Его глаза наполнялись все возрастающей тревогой.

Черт! Так и есть! Там было какое-то человеческое существо. Саймон приготовился обойти холм для атаки. Между тем существо, облаченное во что-то защитно-армейское, проскользнуло по узкой полоске травы между деревьями и оградой, затем скорчилось у самой проволоки.

Саймон мысленно обругал себя за то, что не включил сигнализацию. Он быстро повернулся, его расширенные темные глаза уперлись в небольшое, маячащее прямо перед лицом пятно. Что за черт!.. Он инстинктивно удержался от того, чтобы броситься в дом и вызвать представителей службы шерифа. Просто надеялся, что это темное пресмыкающееся не вооружено. Ведь одного выстрела хватит, чтобы не просто смешать все карты его жизни, но и… Саймон понятия не имел, кто захотел бы его убить, но в том, что враги у него имеются, не сомневался.