— Да, теперь вижу, ты действительно сын Мака! — одобрительно заключил он.

— Мама будет счастлива услышать такое подтверждение.

Карло усмехнулся:

— Она случайно не в Европе?

— Как всегда в августе.

— А как она себя чувствует? Здорова?

— Держится молодцом. И никак не хочет оставить идею о передаче бизнеса мне или Меган. Ну ничего, недолго осталось терпеть. Каресса уже подросла, и очень скоро мама направит все свои усилия на нее.

— А, бамбина! Она, наверно, выросла?

Бретт кивнул:

— В прошлый день рождения отмечали четырнадцать.

— Мама мия! Как же быстро летит время, слишком быстро. — Задумчиво покачав головой еще некоторое время, он наконец вспомнил о тех обстоятельствах, без которых их встреча вряд ли была бы возможна: — Итак, скажи-ка мне на милость, Бретт, с чего это ты решил побить мою красавицу, а?

Бретт виновато улыбнулся:

— Мне правда жаль, Карло. Я отвлекся всего на секунду и… Думаю, повреждения серьезные, и страховая компания потребует рапорт из полиции. Я сейчас же им позвоню.

— Перестань, какая полиция! Немного позже мы этим займемся! А сейчас давай поболтаем, расслабь-ся! И заходи, не стой на пороге.

— Но, Карло, у нас здесь дела…

Лицо старика озарилось, словно на рождественской елке вспыхнули мириады праздничных огней:

— Неужели! Наконец! Мак, наверно, устроил пир на небесах и водит хороводы с ангелками!

— Рано радуешься, Карло. Мой набег в индустрию моды очень непродолжительный. Просто я привел потенциального клиента. Он мягко повернул Карло в сторону Джо. — Карло, познакомься, это Джоанна Форд; Джоанна, это Карло Биорди — экстраординарный модельер и самый близкий и дорогой друг моего отца…

Они провели три незабываемых часа с Карло, и Бретт наслаждался каждой минутой. Джоанна устала объяснять, что не может себе позволить ничего слишком дорогого, и уступила наконец настойчивым просьбам Карло, требующего сказать, какой стиль одежды она все же предпочитает. Конечно, Карло уже и сам точно знал, как должна быть представлена «такая хрупкая, прекрасная роза». Не теряя времени, радушный итальянец и Джоанна начали возбужденно обмениваться идеями. А Бретт заворожено смотрел на них. Ведь с тех пор, как не стало его отца, молодому человеку ни разу не приходилось видеть, как создаются сложнейшие наброски на листе бумаги.

Когда пришло время расставаться, Карло провожал Джоанну с уверениями, что начнет трудиться над рисунками сейчас же и скоро позвонит ей.

Следующая остановка была в ювелирном магазине, где Джо прокололи уши. Сияющая, словно ребенок, девушка простодушно утверждала, что, несмотря на то и дело набегавшие во время операции слезы, ей совсем не было больно.

Наконец они затормозили у булочной, и Джоанна купила там шоколад и кофейные конфеты для вечеринки. Для Бретта это явилось сигналом. Согревшийся в потоках бьющей из девушки ключом энергии, Бретт начал остывать и большую часть дороги домой провел в угрюмом, раздраженном настроении.

Когда они добрались до дома, Бретт решил там не задерживаться. Надо быть заядлым мазохистом, чтобы вынести ее сборы на свидание к другому мужчине. Поэтому, схватив свой серфинг, Бретт прямиком направился на пляж. Но природа была явно не на его стороне. Холодный, пронизывающий ветер меньше чем через час заставил Бретта вернуться домой.

Он уже собирался зайти в прачечную и стянуть с себя костюм, но доносившиеся из кухни всхлипывания изменили его планы… Джо сидела за столом и рылась в аптечке первой помощи.

— Джоанна…

Она обернулась. Увидев ее залитое слезами лицо, Бретт подлетел к девушке и дрожащим голосом спросил:

— Что случилось, родная? Где болит? — обеспокоенно ища следы крови, настаивал Бретт. — Хочешь, вызову доктора?

— Нет, я не поранилась. Так, пустяки. — И, заправив прядь волос за правое ухо, она повернула голову, позволяя ему осмотреть себя.

Бретт присвистнул, разглядывая ее распухшую мочку:

— Что случилось?

— Я вытащила гвоздик, и…

— Какого черта ты это сделала?

— Такого, — раздраженно и все еще всхлипывая, огрызнулась Джоанна. — Мне не терпелось примерить огромные цыганские кольца, которые я купила.

— Но, Джо, разве продавщица в магазине не предупредила тебя, что гвоздики нельзя вытаскивать по меньшей мере четыре недели?

— Нет, не предупредила. Только посоветовала постоянно носить серьги на протяжении четырех недель. Но как же я могла догадаться, что речь идет именно об этих? Это же гвоздик, а не серьга. — Она швырнула «виновника» на стол и занялась изучением инструкции на тюбике антисептического крема. — Вроде нашла то, что надо.

Откровенное вечернее платье, свисавшее со спинки стула, мгновенно напомнило Бретту о предстоящем ей свидании. Теперь, когда он удостоверился, что Джоанна не умрет от потери крови, воображение Бретта вновь разыгралось. Все это случилось как раз в то время, когда девушка вышла из душа и примеряла одежду, и сейчас она сидела перед Бреттом только в кружевных трусиках и бюстгальтере.

— Лучше бы я продырявила свой пупок, — ворчливо заметила Джоанна.

Сначала эта мысль даже понравилась Бретту. Он скользнул глазами по ложбинке, которую выгодно подчеркивал ее бюстгальтер, и уставился на соблазнительную впадинку чуть выше очаровательных трусиков. В мыслях Бретта сразу же возник образ маленького бирюзового камешка, подобранного под цвет ее глаз. От подобных фантазий ноги у Бретта стали ватными, но вскоре ему пришлось отбросить эту идею.

— Я так не думаю, — проговорил Бретт. — Занести инфекцию в пупок гораздо проще, чем в ухо.

— Какая разница? Главное, я не буду тыкаться, словно слепой котенок, а буду видеть наверняка, куда вставляю серьгу!

Сначала ее раздраженный тон привел Бретта в замешательство, а потом это начало забавлять его.

— Наконец-то ты показала свое настоящее лицо, мисс Спокойствие! Очевидно, и ты умеешь сердиться.

— Да, такое раздражает, это правда.

— Всего лишь раздражает? Неужели ты действительно никогда не срываешься? Не рвешь на себе одежду, не швыряешься посудой и не кричишь?

— Пожалуй, нет… — задумчиво произнесла Джо. — Я всегда считала, что гораздо проще и намного быстрей просто пристрелить обидчика. Хлоп!

Она весело рассмеялась, а Бретт схватил ее за руки и притянул к себе.

— Кто-нибудь тебе уже говорил, что ты слишком остроумна для своего возраста?

Все еще хохоча, девушка попыталась высвободиться, но руки Бретта сжались еще сильнее, и он уже потерял над ними власть. Большие пальцы его рук нежно поглаживали тыльную сторону ее запястий. Постепенно игривое выражение исчезло с ее лица, и Бретт стал свидетелем чудесного превращения. Глубокие глаза Джоанны заволакивало дымчатым туманом, взгляд стал томным и мягким. Трансформация была сказочная. Или нет, это сама Джо пришла из сказки.

— А ты знаешь, какого цвета твои глаза?

Казалось, прошла вечность, пока он дождался ее ответа.

— Думаю… они голубые.

— Нет. Они бирюзовые. Как те камушки в моем браслете. Но сейчас они не бирюзовые, Джо, — прошептал Бретт. — Они стали темными… глубокий захватывающий цвет… Как чирок… — закончил он, едва шевеля губами и недоуменно поглядывая на свои опустевшие руки.

Он так и не понял, почему они пусты, а Джо уже на другой стороне кухни и зачем-то открывает холодильник.

— Чирок, говоришь? Любопытно… — Но ее голос не выдавал особого любопытства. — Знаешь, я читала в одном журнале, что это обычное явление. Человеческим глазам свойственно изменять цвет. Очевидно, некоторые люди…

Бретт мысленно «заткнул уши». Какое ему дело до других людей? Неужели Джо не понимает, какое магическое воздействие оказывает на него? Чувство такой силы не может возникнуть только с одной стороны. Он мог поклясться, что минуту назад видел в ее глазах отражение своих мыслей, своих желаний…

Ведя диалог с самим собой, Бретт даже понятия не имел, как долго и, главное, о чем болтала девушка. Но когда наконец он решил включиться в разговор, было слишком поздно.