Оливия так не думала. Джереми Лидс был острым как бритва. В нем было что-то слишком гладкое. И холодное. Она почувствовала это сейчас, находясь рядом с ним.

– Заходите.

Она села на стул возле маленького окна и открыла папку с записями, которые сделала до прошлой ночи. До того, как, она в этом не сомневалась, ее жизнь изменилась навсегда. Доктор Лидс скользнул на свой стул с другой стороны стола. В отличие от стола детектива Бенца на нем царил полный порядок. На одном углу стоял календарь, на другом – коробка для хранения сигар. Комната была маленькой и компактной, на стенах висели дипломы и иллюстративные материалы.

– Итак, что там у вас? – спросил он, указывая на папку. – Наброски диссертации? – Он надел очки в проволочной оправе.

– Пока лишь идея в зародыше.

– О? – Он заинтересованно поднял брови. – Вы хотите, чтобы я это просмотрел?

– Вообще-то пока я хотела поделиться кое-какими мыслями. Этого еще нет на бумаге.

– Конечно. – Он откинулся на спинку стула и в ожидании сложил пальцы домиком.

– Я собираюсь посвятить свою диссертацию аберрантной психологии и ее связи с религией.

– В самом деле? – Его улыбка угасла.

– Я думаю о психологии молящегося и епитимье, как она применяется в иудео-христианской теологии.

– Это довольно сложно. Вам не кажется, что лучше взять для исследования теологию или философию?

– Думаю, что справлюсь с этой работой. Мне это интересно, – добавила она, не желая вдаваться в подробности. – Вы проводите занятия для старших курсов по аберрантной и криминальной психологии, и я подумала, что могла бы просто сидеть на них, если можно.

– Да, да, это не проблема. – Он кивнул, прокручивая эту мысль в голове. – Вот что я вам скажу. Займитесь этим, но принесите мне письменный черновик, набросок вашей диссертации, и от него-то мы и будем отталкиваться. Что скажете?

Просто чудненько, подумала она, но ответила:

– Замечательно. Я вам позвоню, и мы договоримся о встрече.

– Вот и отлично. – Он встал – неизменный джентльмен, – и ей показалось, что хотя бы одна маленькая деталь ее жизни снова вернулась на место. Она упорно работала над концепцией своей диссертации. Убийство минувшей ночи по меньшей мере заострило ее фокус.

Оливия быстро спустилась по лестнице и вышла на улицу, где тени превратились в самый настоящий вечер. Хотя еще не было пяти, темнота уже окутала город, и горящие уличные фонари создавали мрачноватую атмосферу. Оливии всегда казалось, что массивный известняковый фасад Гибсон-Холла похож на средневековый замок, и сейчас в темноте с первыми каплями начинающегося дождя он выглядел еще более внушительным.

По густой траве она дошла до парковки, нашла там свой пикап и села за руль. Она была не одна. Мимо быстро проходили студенты, но вечером, после произошедших ранним утром событий она чувствовала себя одинокой. Обособленной. Она вставила ключ в зажигание и тронулась с места. Зная, что, возможно, совершает огромную ошибку, она углубилась в город. Ее непреодолимо тянуло к месту, где произошло преступление. То же самое происходит с убийцами.

Ехать было трудно. Начался нешуточный дождь, и огромные капли падали с неба, барабаня по крыше машины и растекаясь по ветровому стеклу в таком количестве, что дворники едва успевали смахивать их. Красный свет задних фар казался размытым. Добравшись до другой стороны Кэнал-стрит, она поехала через Французский квартал, где на улицах было много пешеходов с зонтами. Она включила радио. На «Дабл-Ю-Эс-Эл-Джей» играл джаз, и это действовало ей на нервы. Может, это все из-за сильной усталости и переживаний, но ей была невыносима мысль о вокальных партиях и гитарных риффах. Она нашла станцию «кантри» и прибавила громкость.

Лучше слушать о тоске и душевных страданиях.

Да, верно. Она выключила радио.

На восточной стороне городского парка она стала разглядывать дорожные указатели и, найдя нужный, по узкой улице приблизилась к сгоревшему дому. Немногое осталось, подумала она, останавливаясь у обочины и вылезая из маленького пикапа.

Часть двора с обломками и пеплом была огорожена. Ее туфли совершенно не подходили для ходьбы по залитой водой улице, а лежащая в кабине куртка была без капюшона. Тем не менее, она накинула ее себе на плечи и зашагала по улице, чтобы посмотреть на мокрые почерневшие развалины. Дождь бил ей в лицо, вода текла за шиворот, а она вспоминала яркую сцену из своего сна. Жертва – перепуганная блондинка – погибла ужасной смертью где-то в сгоревшей коробке дома. От рук священника.

Вздрогнув, Оливия прошептала:

– Кто же ты, ублюдок? – Она думала, что если она придет сюда и физически ступит на землю, где произошло это ужасное событие, то, возможно, перед ней снова промелькнет его образ, может, она снова почувствует и увидит что-нибудь, что поможет его опознать. Позади нее проезжали машины, но капли дождя, падающие с неба и близлежащих деревьев, приглушали значительную часть городского шума.

Она закрыла глаза. Прислушалась к биению своего сердца. Что-то почувствовала. Какое-то покалывание, от которого она ощутила легкий неприятный холодок, словно убийца прошел мимо нее.

– Ну же, ну, – произнесла она, обратив лицо к небу и по-прежнему не открывая глаз. Она чувствовала грубоватую пелену дождя и напряженно пыталась что-нибудь увидеть, услышать, ощутить запах...

– Что-нибудь видите?

Не на шутку перепугавшись, она обернулась, сжав кулаки.

В каком-то шаге от нее стоял детектив Бенц.

– О господи, вы меня напугали, – сказала она, чувствуя адреналин в крови. Удары сердца гулко отдавались в ушах. – Но... нет... я ничего не вижу, кроме обломков.

Он кивнул. На нем была непромокаемая куртка и бейсболка с символом полицейского департамента Нового Орлеана. Он спросил:

– Что вы сейчас делали?

Она смутилась, понимая, что оказалась в глупом положении.

– Это было просто упражнение. Я думала, что, может, если я по-настоящему приду на место преступления, мне удастся лучше его почувствовать.

– Убийцу?

– Да. – Она бросила взгляд на джип, стоящий рядом с ее грузовиком. – Вы ехали за мной?

– Нет. Направлялся домой. И решил проехать здесь. Думал, вдруг увижу что-нибудь – сейчас здесь тихо, и вдруг интуиция мне что-то подскажет. Примерно то же делали и вы. – Он окинул ее быстрым взглядом. – Вы промокли.

Она улыбнулась.

– Теперь я знаю, почему вы детектив. Все дело в вашей сильной наблюдательности. – Капли дождя попадали ей в глаза и капали с носа. – От вас ничего не ускользает, верно?

– Надеюсь, так оно и есть, – ответил он и одарил ее улыбкой, той, которая казалась искренней, и она начала осознавать, что подобным образом он улыбается очень редко. – Как вы посмотрите, если я угощу вас чашечкой кофе... или ужином, пока вы не промокли окончательно?

– Это... что-то вроде свидания? – выпалила она, не подумав. Конечно, нет, Ливви. Не будь дурочкой! Размечталась! Свидание? Что же ты за романтическая глупышка? Она смахнула капли дождя, стекающие по щекам. – Или вы хотите выудить у меня побольше информации, потому что, наконец, поняли, что я самый лучший источник, который у вас есть?

– Называйте это, как вам будет угодно. Я знаю место, где подают замечательные креветки по-каджунски [14]и острый витой картофель фри, – сказал он, крутя пальцем. – Это, конечно, забегаловка, но там отличная еда.

Она не могла поверить, что он говорит серьезно.

– Трудно представить, что такой человек, как вы, приглашает есть картофель фри.

– И вы еще говорите, что обладаете экстрасенсорным восприятием. Лишнее тому подтверждение.

– Бенц, вы пытаетесь заигрывать со мной?

Улыбка улетучилась с его лица.

– Просто пытаюсь вытащить вас из-под ливня, чтобы вы со мной поговорили. – Он снова стал серьезным.

Слегка грубоватым. Словно она ненароком задела его мужское самолюбие. Забавно, ведь он не из тех мужчин, у которых проблемы с мужским самолюбием... но, с другой стороны, он не похож на человека, который любит этот чертов картофель фри.