Михаил с отвращением раздавил окурок.

— Нельзя здесь жить, — глядя в никуда, бормотнул нахохлившийся Лешенька, — сваливать отсюда нужно, сваливать… сейчас же, сейчас… сейчас… сейчас…

С этими словами Алексей неожиданно, будто бы в беспамятстве, как зомби, прошел мимо озадаченных хозяев и затворился в туалете.

Хозяева переглянулись.

— Что-то в самом деле у него голова не туда работает, — вполголоса проговорила Дина. — Может быть, ему действительно спирту нацедить? У нас заначка вроде как осталась…

— Незачем, всё равно сейчас Филиппыч с пивом забредет, — беспечно отмахнулся Миха.

— Ну знаешь! Это уже скверный анекдот получится! — возмутилась Дина.

— А жизнь вообще скверный анекдот, — задумчиво отозвался Миха, — только очень бы хотелось уточнить, кто же всё же эту байку травит…

Рассуждения прервал дверной звонок, и в квартиру начал заходить Филиппыч…

Филиппыч заходил, но байдарка, притороченная коробом к спине, упиралась в притолоку, а внушительная торба с пивом цеплялась за косяк. Но Филиппыч заходил и, будучи не пьянее, нежели обычно, в конце концов вписался бы в дверной проем, если бы гостеприимный Йорик из лучших побуждений не тягнул бы гостя за рукав — и тот, споткнувшись о порожек, с грохотом обрушился в квартиру.

— Привет, как дела? — с пола поздоровался Филиппыч.

— Ты это как — серьезно? или чтобы разговор на всякий случай поддержать? — развеселился Миха.

Филиппыч призадумался.

— Ты еще чего-нибудь спроси, — посоветовала Дина.

— Сейчас спрошу… — Филиппыч отцепился от байдарки. — Как жизнь? — спросил Филиппыч.

— Разве ж это жизнь, если в ней нечаянности нету! — рассмеялся Миха.

— Нечаянности нету, — сказал Филиппыч, причаливая к столу с торбой на буксире. — А Дрюля у вас есть? — поинтересовался он.

— Нет, Дрюли тоже нету, вместо Дрюли Лешенька имеется, — сообщила Дина.

— Как, и у вас Лешенька имеется?! А с кем же я тогда только что нажрался?

— А с кем ты только что нажрался?

— Не помню, — сказал Филиппыч, — зато помню, как на вашем перекрестке пиво покупал. Кстати, что у вас на улице творится?

— А что у нас творится?

— Не знаю, — сказал Филиппыч, — музыка играет, автобусы поперек движения стоят, люди с транспарантами тусуются… агитацию какую-то разводят… пиво по дешевке продают…

— Всем?

— Нет, только тем, которые тусуются и в нужном русле агитацию разводят… — Филиппыч водрузил на стол дюжину бутылок. — Эти шизики меня за своего почему-то приняли. Думали, наверное, что я им реквизит до кучи приволок, — кивнул он на байдарку.

— Слушай, между нами, чудиками, говоря, а вообще какого черта ты этот реквизит за собой таскаешь?

— Карма, — смиренно произнес Филиппыч. — Байду я у Дрюли одолжил. Понимаете, я у него в гостях с девушкой с кайфовой познакомился. То да сё, а потом ей предложил на Ладогу, на острова поехать. Типа как — романтика! А она мне: «Раз романтика — в Африку хочу, в Африку с тобой — хоть сейчас пожалуйста, а на островах, — она мне говорит, — трахаться холодновато!» Я ей говорю: «На байдарке в Африку пойдешь?» А она: «Запросто!» — девчонка отвечает. Подваливаю к Дрюле: «Байду мне одолжишь?» — говорю. А он мне: «На фига вам Африка сдалась — прямо здесь давайте», — отвечает. «Прямо здесь мы выпьем», — говорю. «Ладно, можем выпить», — отвечает. «Дашь теперь байдарку?» — говорю. «Обойдешься», — Дрюля отвечает. «Ну, тогда мы выпьем», — говорю. «Ладно, что нам стоит», — отвечает. «Дашь теперь байдарку?» — говорю. «Обойдешься», — сволочь, отвечает. «Значит, снова выпьем», — говорю…

— Ну и как?

— И так три дня… Только я в упор не помню — Дрюля сам мне эту байду дал, или же он прежде отрубился…

— А девушка?

— Девушка? Какая девушка? — Филиппыч с удивлением уставился на Михину физиономию. — Слушай, чучело, а на фига ты этакую бороденку отпустил?

— Так ить — выросла! — развел руками Миха. — И потом, ты же сам когда-то говорил, что не похож я на писателя, а теперь…

— А на фига?

— Что — на фига?

— На фига ты бороду такую отрастил?

— Отцепись, — отмахнулся Миха, — будешь столько пить, у тебя еще и не такое вырастет.

— Буду! — чуть подумав, заявил Филиппыч. — Нет, ну на фига ж ты поросль такую распустил…

— Филиппыч, лучше бы ты для разнообразия бы ради о чем-нибудь попроще бы спросил, — деликатно предостерегла Диана.

— Сейчас спрошу… — Филиппыч приложился к пиву. — Да, а Лешенька-то где? Где вы его держите? В Африке?

— В сортире. Лешенька! — позвала Диана. — Выползай, Филиппыч пиво приволок!..

Сортир безмолвствовал.

— Лешенька!.. Видишь, пугало, до чего ты человека допоил — из клозета вылезать боится! — усмехнулся Миха.

— От пугалы и слышу… Думаешь, теперь ты на писателя похож? Ни фига, всё равно ты не похож — на Бармалея ты небритого похож, — пробурчал зацикленный Филиппыч.

— Иди ты… в баню! — огрызнулся Миха.

— О! пойдем вместе! — оживившись, предложил Филиппыч. — Помнишь, с год назад: баня, пиво, девушки…

— Девушки? Какие девушки?! — сощурилась Диана.

— Э-э… не помню! — замялся Михаил, впрочем, нарочито.

— Лучше ты еще чего-нибудь спроси, — ехидно встрял Филиппыч.

— Сейчас спрошу, сейчас я так спрошу! — ревниво подбоченилась Диана. — Какая баня? какие девушки? почему меня не пригласили, сволочи?!

— Брависсимо! — расхохотался Михаил. — Ладно, объясняю: тебя не пригласили, потому что ты работала, а девушки — юмор-то весь в том, что сперва девушек и в помине не было, а потом за ними Аристарх пошел… Но это всё потом, а сначала мы у Аристарха впятером нарезались: Филиппыч, Ромка, Дрюля, Аристарх и я как приложение. По какому поводу — не помню; кажется, Аристарх опять жениться собирался… Неважно, помню только, что я был ни при чем, а вот остальным приспичило в баньке поплескаться, в нумерах с бассейном. Раз приспичило — дело немудреное: позвонили, заказали люкс, приехали. Мы с Романом как самые тверезые организационные вопросы утрясли: простыни там, полотенца, пиво, то да сё, да еще нас типа как вовремя предупредили, что русская парная ничего, а сауна сегодня не работает. Разумеется, Дрюля с Аристархом в неработающей сауне устроились: голые сидят, сизые, и такой их колотун от холода пробрал, ажно водку по стаканам расплескать не могут! А Филиппыч ничего, он не только прямиком в парилку угодил, даже не раздевшись, он для нас еще и пару подпустил. Причем с понтами: ковшиком водичку подцепил, по углам пробросил, вдумчиво, помалу так, с оттяжечкой. Legi artis, словом, почти по классике, только не на каменку, куда положено, а в форточку, а на улице у нас не Африка была, напомню, а минус двадцать пять…

— А в Африке? — уперто встрял Филиппыч.

— В Африке такого не бывает — такое может быть в России и в импортном кино… Но Бог с ним, с Голливудом, эту комедюгу мы сами устаканили — но как мы это дело устаканили, так Дрюле с Аристархом сразу же купнуться захотелось…

— В Африке?

— В бассейне! Филиппыч, не нуди, знаю без тебя, что не так оно всё было! Зато бассейн в самом деле был — и в кино такого не придумали: не в полу, а на полу, метра два над полом, так что в воду надо со стремянкой лазить. Так пара наших комиков в этакой купальне еще же и в пятнашки поиграть затеяла! И ладно просто так, ладно бы жестянкой из-под пива — они же полной банкой пива пулять друг в друга вздумали! Ну и доигрались до того, что Дрюля ласточкой из бассейна вылетел, а Аристарх этой банкой по затылку схлопотал, причем пока мы Дрюлю с пола собирали, Аристарх, естественно, утоп. Опять же — ладно, утоп он и утоп, как утоп, так и откачали, а как мы этого ушлепка откачали, так он и пошел по соседним нумерам девушек пошарить. Пойти-то он пошел, а вот когда его обратно принесли, мы сами чуть в бассейн не попрыгали. Еще бы: входит гоблин, по весу на пять баб запросто потянет, всем нам хватит и другим достанется. Аристарху, правда, не до баб, он у гоблина в руках ветошкой прикинулся. Мы остолбенели, а Дрюля с переляку в сознание пришел и вместо «с добрым утром» заявляет: «Это очень верно, Аристарх, девушки теперь несовременно…» Хорошо хоть монстр юмора не понял: «Ваше?» — спрашивает. «Н-н-наше…» — отвечаем. Тот пальчиками двинул, Аристарх в бассейн улетел, а гоблин, слова матерного нам не говоря, скромно удалился. Но пока мы дружно обсыхали, Аристарх еще раз натуральным образом утоп, а Филиппыч… Филиппыч, ты куда?! В баню?