— Сотник… — прохрипел он, с трудом концентрируя взгляд на Кирилле. — А мы вот… празднуем!

Разъярённый Кирилл с трудом сдержался, чтобы не зарубить его на месте…

— Пошли! — прорычал разъярённо. Мигом протрезвевший… до определённого уровня, конечно… Павло поплёлся следом.

Вид воинов, выстроенных во внутреннем дворе монастыря, вызывал смешанные чувства. Страдания их — а страдало не только тело, страдала гордость стремянных стрельцов, вызывали сочувствие. Но вид… Вид вызывал омерзение!

— Так… — тихо, зло сказал Кирилл, покачиваясь по давней своей привычки с носка на каблук сапога и обратно. — Значит, так вы тут воюете!

— Так мы ж победили, сотник! — возразил кто-то из стрельцов, стоявший на ногах твёрдо лишь потому, что опирался на свой бердыш. Острый его наконечник уже прорезал кожу на руке, но стрелец спьяну этого не чувствовал.

— Кровью истечёшь… победитель! — рыкнул на него Павло Громыхало, доселе молча страдавший подле сотника. — Эх, браты… как же мы опозорились-то так!

Послышалось несколько тяжёлых вздохов, но большинство воинов стояли молча, только головы понурили. Было ли им стыдно? Конечно. А ещё имела место быть обычная досада. Ведь будь выставлен дозор, вряд ли сотник ругал бы их за пьянку. А теперь трудно даже сказать, чем всё закончится. Здесь, в походе, сотник в своей власти! Может миловать, но может и казнить!

— Да, позор велик! — тяжко подтвердил Кирилл. — Вы посмотрите на себя! Посмотрите вокруг! Трупы везде валяются… и некоторые пьяные свиньи, которые упились настолько, что вместо того, чтобы стоять в строю, валяются в собственной блевотине, моче да разлитом вине! Ну, с ними мы потом поговорим. А вот вы… Сейчас у нас вечер. Умрите, весь двор переройте, но найдите мне ларец! Небольшой ларец, обитый железом или серебром! К утру не найдёте, рассердите меня шибко! Ну, а найдёте, про вашу пьянку могу и забыть…

Обещание ли вдохновило ратников, перспектива ли скрыться с глаз сотника долой, но на то, чтобы строй испарился, потребовалось совсем немного времени.

— Вот как надо! — усмехнулся Кирилл, удобно устраиваясь на завалинке и откидываясь головой на стену. — Готов поспорить на что угодно, через час ларец будет у меня!

На этот раз он ошибся. Поиски не дали никакого результата, хотя в них приняли участие все, кто ещё мог стоять на ногах. Ну, или почти все…

Марек для себя решил, что помогать московитам он не будет ни за какие шиши. Его оскорблённая гордость требовала бальзама — смягчить раны… Кстати, того же требовала и задница, исполосованная паном Романом со всем присущим ему вдохновением. Поэтому, как только удалось ускользнуть, Марек немедленно отправился в самый укромный уголок в доме и, удобно устроившись там, задремал…

Сколько он спал, посчитать было трудно, потому как окна в этом закутке — чулане, судя по наваленным там вещам, не было и в помине, а разбудившая Марека Зарина не могла знать, когда он заснул…

— А, это ты! — буркнул Марек, с трудом разлепляя веки. — Что тебе надо?

Впервые, наверное, он заговорил с Зариной так — грубо и сердито, служанка даже уставилась на него удивлённо.

— Ну, что смотришь? — сердито спросил её Марек. — Сплю я, сплю!

— Все ищут ларец, а ты — спишь! — к Зарине вернулось её обычное язвительное настроение. — Лентяй ты, Марек!

— Я — лентяй?! — взвился оскорблённый в лучших чувствах Марек. — Да если б это было нужно тебе… или хотя бы пану Роману… хотя он и ненавидит меня лютой ненавистью — я пошёл бы! А для московитов я трудиться не намерен! Пусть сами в пыли гваздаются!

— Что, пан Роман опять тебе всыпал? — улыбнувшись, спросила Зарина.

Марек промолчал, надувшись, как сыч.

— Понятно… За что на этот раз?

— Яцеку за шиворот червей сыпанул! — Марек не удержался, улыбнулся весело и вызывающе, вспоминая как орал Яцек.

Удивительное дело, но Зарина тоже улыбнулась и, наконец, уселась — рядом с ним.

— То-то Яцека всё передёргивает, как припадочного! — весело сказала она. — Так значит, червей? Ну ты и мерзавец, Марек!

— Я такой! — горделиво подтвердил Марек. — Вот выйдешь за меня замуж, узнаешь — каков я на самом деле!

— Я? — искренне удивилась Зарина. — За тебя?

— А что? — уязвлённый в лучших чувствах, поинтересовался Марек. — Или я тебе не подхожу? Я, к твоему сведению — благородного рода. Ну, может, не очень богат и младший сын в роду… Ну, так ведь с паном Романом мне недолго быть бедным! И потом, пан Роман и пани Татьяна будут рады, если мы с тобой поженимся. И ты перестанешь быть холопкой, станешь настоящей пани… Красивой пани!

Удивительное дело — Зарина не кричала, что она не собирается связываться с малолеткой или что-то ещё из того, что стало уже привычным слуху Марека. Вместо этого она снова, изучающе взглянула на него. Пристальный взгляд тёмных глаз был странен… и в нём не было той насмешки, что всегда выводила Марека из равновесия.

— Мальчишка ты ещё! — обидно сказала вдруг Зарина, когда Марек уже уверился в успехе этого своеобразного сватовства. — Мальчишка, который нескоро повзрослеет. Вон, дурью даже в походе маешься… Какой из тебя хозяин?!

— Хороший хозяин! — с достоинством возразил Марек. — Вот увидишь — хороший! И я стану серьёзнее, клянусь тебе! Да чем я тебе не люб-то?!

Зарина всё ещё не ответила ни «да», ни «нет». Лицо её было задумчивым, а когда Марек добавил ещё раз, что пан Роман будет, несомненно, согласен — и грустным. Неисполнимая мечта её теперь и вовсе становилась безумной, невероятной… Ну, да и Аллах с ней. Пан Роман всё одно где-то рядом будет, на него можно будет хотя бы смотреть… А Марек и впрямь — не самый худший исход. В конце концов, если даже и не слюбится с ним, а только стерпится, этот глупый телок не слишком будет ей докучать…

Тут она ошибалась — Марек не был ни глупым телком, ни лучшим для неё исходом. Вот только убедиться в этом ей довелось не сразу.

— Что ж! — мягко сказала она, кивнув коротко. — Я согласна! Поговори с твоим паном, а я спрошу дозволения госпожи…

Марек, обрадованный и радостный, немедленно полез получать доказательства грядущей супружеской любви… и получил по рукам, не успев толком их распустить.

— Ты чего? — спросил обиженный смертельно, даже губой задрожав. — Я ж со всей душой!

— И я! — кротко ответила Зарина. — Сначала женись, потом — руки распускай!

Впрочем, в голосе её Марек не почувствовал особой строгости. Тогда, подумав для порядка, он полез снова… И на этот раз не получил особого отпора. Зарина, правда, и не помогала ему никак, оставаясь холодной, как лёд. Но Мареку в этот миг большего и не требовалось. Не сопротивляется — и ладно.

— Ну, хватит! — наконец сказала Зарина, запахивая рубаху. — После… женишок!

В голосе её слышна была непонятная Мареку издевка, однако на этот раз он решил смолчать. Потом. Всё потом! Он ещё объездит эту горячую степную кобылку!

Марек не сомневался в себе так же, как не сомневалась в себе Зарина. Обоим, кажется, грозили неприятные новости. И — в ближайшем будущем.

Впрочем, пока что Зарина была вполне смирна и лишь предложила, легко вскочив на ноги:

— Давай всё-таки и мы поищем! Сотнику московскому мы отдавать не обязаны… А твой господин может быть доволен!

Подумав немного, Марек согласился, что пана Романа порадовала бы находка ларца.

— Только держи язык за зубами! — сурово нахмурив брови, попросил он. — Не хватало ещё, чтобы москали его от нас отобрали!

Зарина поклялась и направилась к лестнице, ведущей вниз. Пошла, уверенная, что Марек последует за ней. У того, однако, были свои планы на грядущие час-два.

— Погоди! — окликнул он Зарину. — Зачем нам вниз спускаться? Там и без нас кладоискателей хватит! И пыль — столбом! И москали, чтоб им…

— А где ж мы искать будем? — бросив на чулан недовольный взгляд, спросила Зарина. — В чулане ты уже… поискал!