— Добрый кинжал! — ухмыльнулся Марек, даже на рубку дров обрядившийся как на войну и сейчас щеголявший целым арсеналом за поясом. — Не, не дам… Лишний он тебе! Упадёшь, он выстрелит — тебя обнаружат! Или — вдруг в голову взбредёт…

Марек вдруг осёкся, опустил взгляд и молча вытащил пистоль, протянул его Яцеку.

Довольный Яцек тоже без слов засунул его за пояс…

— Ну, мы пошли! — сказала Зарина, чувствовавшая себя неловко. — Ты тут не скучай, Яцек!

— Ага, не скучай! — ухмыльнулся Марек. — Да ему не дадут соскучиться! Тут — волки, змеи опять же… Не соскучится!

Яцек стиснул зубы и сдержался. Марек, подлец, знал, куда бил! Он всегда жутко боялся змей… волков… нетопырей… пауков… гусениц… Ну, много чего ещё! Всё и не перечислишь!

Он проявил невиданное мужество — продержался без истерики, пока Зарина и Марек не скрылись среди деревьев. Увы, это заняло гораздо меньше времени, чем ожидал Яцек. Ему даже показалось, что они намеренно спешили оставить его одного. Ну и ладно, коль так! Он не боится!

Не бояться оказалось гораздо труднее, чем предполагал Яцек. Почти сразу, просто развернувшись, он чуть не наступил на змею. С трудом сдержав вопль, он всмотрелся… Змея при ближайшем рассмотрении оказалась корягой, изумительно под змею замаскировавшейся. Но зато с дальнего конца леса на Яцека пристально и неотрывно смотрели два жёлтых глаза. Кажется, они даже моргали… Из груди Яцека вырвалось рыдание. Он крепко, до боли в пальцах, сжал пистоль и кинжал. Да, так оно спокойнее будет!

— Вперёд, Польша! — прошептал Яцек надтреснутым от ужаса голосом. — Ещё Польша не погибла!

Польша-то, может, и не погибла. А вот Яцек был близок к гибели — он был в этом убеждён. И ещё трижды на пути его оказывались змеи, оборачивающиеся корягами, и со всех сторон на него, очень пристально смотрели полные злобы глаза — жёлтые, красные, даже зелёные. И кто-то огромный и мохнатый шумно пролетел над самой головой. И ещё много чего случилось, прежде чем Яцек увидел хвост колонны, бредущей, казалось бы, без дороги, а приглядись — по едва видной в траве колее. Он даже обрадовался, их увидев.

Разбойники шли не скрываясь и без опаски — даже дозора не выставили. Оружие — пищали, луки, несколько самопалов, были убраны — закинуты за плечи или зачехлены, сабли хранились в ножнах. В середине отряда — вот тут никто оружие далеко не убирал — шли пленные ляхи и казаки. Кажется, никто из них не погиб от руки разбойников. Но тут отряд свернул, открылся от головы до хвоста, и сердце Яцека облилось кровью, когда он увидел понурого пана Анджея, даже похудевшего за этот час, который — пешим! — брёл, спотыкаясь, бок о бок с паном Романом. Вот пан Роман выглядел настоящим шляхтичем. Взгляд его блуждал где-то поверх голов разбойников, настрой явно указывал на несгибаемый характер и какой-то замысел. За ним следили сразу четверо, и никогда меньше двух человек не держало его на прицеле пищалей. Мол, смотри, пан! Коли что не так, мы тебя первого…

Дождавшись, пока последний разбойник укроется за поворотом, Яцек опять поспешил следом. Он не упустит их! Он будет похож на хорта — цепкого и неутомимого. И, когда он вернётся, даже Марек признает, что он достоин уважения! А Зарина…

Что там скажет Зарина, Яцек так и не придумал.

Зарина шла очень быстро и Марек, вознамерившийся наедине с ней сорвать ещё одни поцелуй, вынужден был тоже прибавить шаг, чтобы не отстать позорно. Удивительное дело, но татарка, которой вроде бы должны быть более привычны степные просторы, великолепно ориентировалась в лесу и ни разу не то что не споткнулась, но даже не уперлась в непроходимую преграду. Хотя лес был дремучим, поваленные неведомыми ураганами деревья попадались на пути часто. Марек, раз только вознамерившийся пойти своим путём и лихо перемахнуть через казавшийся надёжным ствол поваленной ели, внезапно потерял под рукой опору и с коротким воплем провалился в гнилушку, которой обернулся ствол. Зарина даже не засмеялась, хотя он, грязный, весь в гнилой древесной трухе, выглядел смешно.

— Некогда, Мариус! — сухо сказала она, нетерпеливо постукивая ладонью по стволу рябины, на которую опиралась. — Давай, поскорее очищайся!

Марек, оскорблённый в лучших чувствах, угрюмый, покорный, поплёлся следом. Труха, лишь местами счищенная до конца, сыпалась ему в следы, злые слёзы закипали на глазах…

— Зарина! — отчаянным голосом сказал Марек.

— Пошли, некогда болтать! — сердито возразила девушка. — Ну же, Марек! Ты что, не можешь ходить быстрее?

— Куда мы идём-то?! — рассердился и Марек. — Мы как будто возвращаемся в деревню!

Зарина резко остановилась и обернулась. Тёмные глаза её весело, насмешливо сверкнули.

— Надо же! — сказала она. — Догадался! Правильно… именно это мы и делаем. Мы возвращаемся в деревню, Марек!

— Так ведь… — поперхнулся Марек. — Так ведь там — московиты! Они же нас…

— Они — может, и нет! — возразила Зарина. — Есть шанс договориться. А вот Ворон точно ничего хорошего господам не принесёт! Твой пан, он — воин, ему страшиться может только смерти. А вот моя госпожа, она — женщина. Для женщины есть кое-что похуже смерти.

— Ты говоришь… — задохнулся Марек. — Да нет! Не может быть! Он не посмеет! Да и пан Роман…

— Пан Роман вряд ли сможет сейчас защитить её честь! — резко оборвала его Зарина. — Так что я намереваюсь поспешить. Моя госпожа — московская боярыня, ей в помощи не откажут! Но ты можешь и не идти…

— Вот ещё! — возмутился Марек. — Что там ещё с тобой сделают без меня…

Зарина пристально посмотрела на него, показывая, насколько его слова впечатлили её.

— Защитник! — она процедила эти слова с предельным презрением в голосе. — Много ты сможешь сделать, один против сотни… Мы пришли!

Марек аж споткнулся и резко обернулся, хватаясь за саблю, с перекошенным лицом. Пугаться, впрочем, пока что было некого. Пустая дорога, деревня в двухстах шагах… ни одного московита!

— Ты можешь не пойти! — ещё раз напомнила Зарина. — В случае чего, дождёшься меня здесь. Вечером я или приду — с ратниками, или не приду. Тогда пойдёшь меня выручать!

— Я пойду с тобой! — твёрдо сказал Марек…

…Всю дорогу до села, Марек проклинал свои слова. Идти вот так, в плен или на смерть и не иметь ни малейшего шанса на спасение, было для Марека куда труднее. Он впервые признал, что может быть что-то страшнее, чем даже резаться в самом кровавом бою. Как назло, Зарина шла вперёд уверенно и не остановилась, даже когда из-за садов вылетела намётом пятёрка конников.

— Казаки… — враз охрипшим голосом сообщил Марек то, что и так было ясно. — Зарина, там — казаки!

— А ты кого ждал? — удивлённо, надменно спросила та. — Гусар короля Жигимонта ? [21]Так им здесь делать нечего! Казаки, конечно!.. Стой спокойно, не хватайся за оружие!

Она и сама остановилась. Мрачная, напряжённая… Спустя пару минут вокруг них забушевал вихрь. Впрочем, он быстро успокоился и один из казаков, рослый, узкоглазый бородач заорал, свешиваясь с седла:

— Кто такие?

— Я хочу говорить с сотником Кириллом! — резко и властно сказала Зарина. — Ну, что стоишь, борода?! Веди!

— Ишь ты, веди… — пробормотал тот. — С чего это я тебя к сотнику поведу? Ты и мне глянулась, краса! А потом, может ты — засыл! И нож где-нито прячешь! Ну-ка, молодцы!

Двое спешились… и схватились за сабли, внезапно узрев перед собой яростно оскалившегося Марека с обнажённой саблей в руке.

— Добрая сабля, Викул! — прорычал один из них. — А вот сейчас я её себе-то…

— Веди в деревню, Викул! — громко крикнула Зарина. — Ты хочешь испытать на себе гнев сотника?! Веди в деревню! А ты, Марек, убери саблю. Они нам не враги более. Марек!!!

Марек, слегка вздрогнув от этого окрика, нехотя убрал саблю в ножны, не забыв, однако, выразительно взглянуть на соперников. Мол, вот видите, я вас не боюсь! Бейте теперь, я умру героем!