Из их разговора он почерпнул кое-что важное: она была замужем и неудачно. Не потому ли у нее иногда такие печальные глаза? Сможет ли он исправить последствия явно не самого легкого развода? Ему что, хочется взять на себя ее проблемы? Она неразговорчива, а вытягивать информацию клещами надоело. Ему хотелось чего-то незамысловатого, женщины, которой нужно будет одно его присутствие, а не постоянная эмоциональная поддержка.

Меньше чем через месяц ему исполнится сорок лет. Крайний срок для женитьбы, решил он для себя и поэтому надеялся найти подругу, которая помогла бы ему вернуть упущенные годы. А Мики явно женщина с проблемами. Нет. Это ему ни к чему!

Джек вскинул голову и посмотрел на небо, но видел перед собой только ее лицо и наполненные болью глаза.

Тихо выругавшись, он воткнул в землю костыли и повернул обратно. Если повезет, он встретит ее, когда она будет подниматься к дому, и ему не придется проделывать весь путь. Джек двигался осторожно, стараясь не наступить на скользкие дубовые листья и сосновые иголки, устилающие землю. Тем не менее, он не спускал глаз с Фли, бегущего без поводка. Еще одно дерево, и он увидит…

Мики вылезла из воды, поэтично, как нимфа, обернутая в мантию блестящих капель. На ней был купальный костюм, явно не предназначенный для того, чтобы дразнить или манить, и тем не менее и дразнящий, и манящий; он облегал ее как вторая кожа, обозначая каждый изгиб ее тела.

Считая сдержанность проявлением доблести, Джек решил подождать, пока она оденется, прежде чем дать ей знать о себе. Он прислонил костыли к дереву и оперся на него плечом, безуспешно пытаясь не смотреть в ее сторону. Она стояла, освещенная солнцем, и вытиралась, прежде чем надеть футболку.

Джек увидел, как она заколебалась, внимательно огляделась и отбросила футболку. Стоя спиной к нему, она спустила купальный костюм до пояса. Он ждал, когда она возьмет футболку, но она стояла как статуя, глядя на солнце и смакуя его тепло. Его взгляд прошелся по безупречной линии ее спины, заметив атлетические плечи и тонкую талию.

Он понимал, что ему не следует встречаться с ней наедине. Но не мог оторвать от нее глаз. Его тело напряглось от возбуждения, от предвкушения, от восхищения. Игнорируя свой статус служителя закона, который требовал от него соблюдения элементарных этических норм, он внимательно рассматривал ее и ласкал взглядом, испытывая то же чувственное наслаждение, что и она.

А она явно наслаждалась этим моментом. Пригладив пальцами короткие, влажные волосы, она запрокинула голову, чтобы солнце целовало ее кожу. У него возникло желание сделать то же самое. К сожалению, его опыт общения с женщинами был весьма ограничен. В течение многих лет он воспитывал брата, учился в колледже, потом делал карьеру. Его работа процветала, занимая все время и отнимая всю энергию. До Стейси ни одной женщине не удавалось занять главное место в его жизни.

Глядя на Мики, он вдруг осознал, что потратил уйму времени на то, что не давало ему истинного удовольствия. Даже переехав в Голд Крик, он не пытался расслабиться и развлечься, а продолжал отдаваться работе. Черт побери, он живет здесь уже год и никогда не подставлял солнцу свое обнаженное тело, даже не помышлял о таком безумии. Интересно, показался бы он ей при свете солнечных лучей столь же прекрасным, как она ему?

Мики наклонилась за футболкой, и он мельком увидел ее грудь, но этого было достаточно, чтобы у него перехватило дыхание. Затем, уже продев руки в рукава, она вдруг сорвала с себя футболку и снова отбросила ее в сторону. Потом решительно стянула с себя купальный костюм.

Никогда в жизни не наблюдал он столь эротическое зрелище.

Он видел ее идеально гладкую, скульптурную спину; твердые, круглые, соблазнительные ягодицы; сильные, бесконечно манящие ноги. Ему должно было бы быть стыдно — он никогда не опускался до подобного хулиганства. Но чувство вины лишь на доли секунды проникло в его сознание.

От этого контраста невинности и чувственности у него ритмично и неумолимо застучало в паху. Его поразила чистота ее тела, естественная его нагота.

И в этот момент раздался лай — это Фли решил разделить с Мики ее удовольствие.

Мики сидела на подоконнике, уютно завернувшись в пушистый купальный халат, пытаясь найти себе хоть какое-то оправдание и расслабиться. Она не переставала корить себя за сегодняшний идиотский поступок.

Голая! Господи, она разделась догола! Вне дома! На камне! Чтобы ее увидел Бог и все остальные! И, о Боже мой, она даже вообразила, что Джек наблюдает ее появление из кокона и с восхищением смотрит, как она расправляет крылья, пробует их силу и взлетает!

Она чувствовала себя сильной. И чистой. И… сексуальной. Ничего подобного с ней не происходило целую вечность.

Не подбеги к ней Фли, кто знает, как долго она бы еще предавалась телесным наслаждениям. Она уже была готова подставить спину под целительное тепло солнца, но тут увидела хулиганистого пса, пулей мчащегося на нее с вершины холма.

Никогда еще она не одевалась с такой быстротой!

Нет, рисковать она больше не станет, чтобы, не дай Бог, Джек не увидел ее обнаженной, а свои чувства постарается держать под контролем. Какой смысл давать ему знать, что ее вдруг охватила бурная страсть!

Устав предаваться этим мыслям, она перешла в кресло, расслабилась на подушках и закрыла глаза. Зазвонил телефон.

Привет, лапушка!

Мама, привет! Как ты?

Скажи лучше, как ты? — спросила Джинни Моррисон.

У меня все в порядке.

Правда?

Что ты имеешь в виду, мама?

Сначала показалось, что мать не хочет отвечать, но тут Мики услышала ее печальный голос:

Я сегодня отнесла цветы на кладбище. — (Мики оставалась спокойной.) — Там уже были цветы. Маргаритки, связанные розовой атласной лентой.

Заткнув трубку между ухом и плечом, Мики завязала кушак.

Это я вчера заезжала.

О, дорогая!

Я не одержимая, мама. Я уже несколько недель там не была.

Ты заезжала часов в десять, в двенадцать? Почему же ты не зашла повидать нас?

Потому, что ты бы сказала, что я одержимая.

Я уговорила тебя на некоторое время уехать для твоегоже блага. Но мы с папой всегда готовы прижать тебя к сердцу и осушить твои слезы! Просто мы хотим тебя всю, целиком.

Я знаю, — тихо произнесла Мики. — За это и люблю тебя. Просто иногда мне кажется, что у меня нет ничего, кроме моего горя.

Я понимаю, душенька. Правда, понимаю. Хочешь, я приеду? Мы бы поговорили…

Через какое-то время. Обещаю. Но не сейчас. Как папа?

Колебание, затем продолжительный вздох.

Состязания за вымпел!

Эти два слова явно должны были все объяснить.

Испытывая облегчение от перемены темы, Мики хохотнула и представила себе округлившиеся глаза матери.

Он думает, — добавила Джинни, — что, если они не выиграют вымпел, его вышибут!

Что?! Да папа умрет, если его, вытолкнут с поля! Они же это знают!

Он полагает, что к этому они и стремятся, — более спокойно сказала мать.

Неужели хотят, чтобы он ушел?

У него такое впечатление. Это убьет его, Мики. Это и впрямь убьет его!

Что ты, мама! Все будет хорошо. Я поняла только одно: мы выживем, несмотря ни на что! Если папа и расстанется с командой, он или найдет другую, или адаптируется.

Я не уверена, что буду видеть его все двенадцать месяцев в году, — засмеялась мать. — Мы так часто были врозь!

Но уж когда он был дома, он и вправду был дома! Я знаю! С Ранди я прошла то же самое, а мы были женаты только восемь лет. Меня сводило с ума то, что он был или все время дома, или все время в отлучке. Не представляю, как сохраняются браки среди спортсменов!

Сохраняются, как и все другие браки, благодаря любви, терпению и дружбе!

Когда разговор закончился, Мики стала размышлять над мудрыми словами матери. Время от времени та делилась с дочерью своей философией. На этот раз Мики понимала ее лучше. В любых отношениях есть потенциал для удачи — или неудачи. Внешние причины влияют на влюбленных только в том случае, если они допускают это, или если их взаимные чувства не слишком сильны. Или если они не с того начали.