Вражеский танк тут же стал маневрировать: дал задний ход, сместившись по диагонали так, чтобы медведь на задних лапах, нарисованный на боку трамвая, заслонил «тигриный» корпус. Ствол танкового орудия оказывался как раз поверх трамвайного бока, что не мешало вести стрельбу.

– Елы-палы! Это что за стрельба? – вскричал Латаный, высовываясь из-за плеча Аникина и вертя головой в оба конца улицы. – Похоже, наши бьют со стороны станции! Получи, фашист!

– Да, похоже на ЗИСы! – радостно крикнул Воронов. – Значит, уже переправились и вступили в бой.

– Выходит, так! – согласился Аникин.

Его крик заглушил очередной выстрел, прогремевший со стороны перекрестка. Еще один снаряд «тигра» с оглушительным, режущим уши свистом ушел в сторону площади перед станцией. Со стороны площади тут же раздался почти одновременный залп двух артиллерийских орудий. Один из снарядов угодил в трамвайный вагон, разворотив его желто-красное брюхо, а второй, пройдя рядом с вражеским танком, разорвался в нескольких десятках метров позади, на противоположной стороне перекрестка.

Тут же с очень быстрой скорострельностью немецкие танкисты отправили в ответ один за другим три снаряда. Каменный коридор улицы наполнился высаживающим уши грохотом. На всем его протяжении, окаймленном с одной стороны станционной площадью, а с другой – пересечением с Инвалиден-штрассе, разворачивалась настоящая орудийная дуэль, и вклиниться в это пространство, заполненное ревущими снарядами и плотным пулеметным огнем, было практически невозможно.

Экипаж «тигра» все время маневрировал, но из-за свой громоздкости это широкомордое чудовище вело себя слишком неповоротливо. При этом все русло улицы практически без передышек простреливалось огнем курсового и башенного танковых пулеметов.

Расчеты вступивших в перестрелку с «тигром» артиллерийских орудий дважды попали в лобовую броню танка. Первый раз снаряд угодил в левую лицевую сторону башни, по касательной. Сноп огня и дыма взметнулся вверх, окутав саму башню и мощный, утолщающийся к основанию ствол танкового орудия. Но машина словно и не ощутила удара русского снаряда, продолжая пятиться назад к середине перекрестка и одновременно быстро поворачивая башню для корректировки следующего выстрела.

Второй снаряд пришелся на мощную бронированную сталь широченной лицевой части корпуса. Разрыв снаряда оказался мощнее и зримо потряс стальное чудовище, на миг заставив танк остановиться. Но в следующий миг, точно оправившись, машина взревела своими бензиновыми двигателями и двинулась под прикрытие углового дома.

Бойцы, затаив дыхание, забыв об опасности быть сраженными пулеметными очередями или осколками снарядов, то и дело попадающих в стены стоящих вдоль улицы зданий, следили за тем, чем закончится ожесточенное противостояние танка и артиллерийских орудий.

– 76-миллиметровый ударил! – в сердцах вскричал младший лейтенант Воронов. – Эх, кумулятивным бы!.. Неужто нету кумулятивных?! По ходовой надо было выцеливать, а они все по высоте…

– Лейтенант Воронов! Лейтенант!.. – надсаживаясь, пытался докричаться до него Аникин.

Потянув артиллериста за рукав шинели, командир взвода штрафников сумел переключить его внимание.

– Надо что-то думать! – прямо в ухо прокричал младшему лейтенанту Андрей. – На улицу не высунешься с автоматом, не то что с пушкой…

Артиллерист часто-часто кивал, демонстрируя полное согласие с Аникиным.

– А прорываться к перекрестку надо!.. – на пределе голосовых связок рассуждал Андрей. – Как бы они в подмогу к «тигру» еще какое чудище на перекресток не выкатили. Опять же если верить немке, там на углах перекрестка «фаустники»…

– Кровь из носу – нашим пушкарям надо помочь! – выкрикнул Воронов. – А что делать?! Что думаете?!

– В обход надо!.. – крикнул Аникин, махнув рукой вдоль стены дома, уводившей в глубь двора. – Попробуем дворами… К перекрестку выйдем – ударим с правого фланга.

– А если упремся там? – с опаской посмотрел в сторону подворотни артиллерист. – Не дай бог, застрянем там с нашим «бобиком».

Он кивнул на орудие.

– Плюс… засада возможна… – продолжил младший лейтенант. – Кто там знает их, в этих дворах. Ударят тебе в спину очередью или этим… «фаустпатроном» чертовым.

– У нас тут прогулочных маршрутов нигде не намечается… – возразил Аникин. – В любой момент с любой стороны могут ударить… Да только по улице точно не пройдешь… Я считаю, надо попытаться…

– Дельное предложение, товарищ младший лейтенант, – обращаясь к своему командиру, вступил в разговор заряжающий. – А насчет маршрута, может, вот их спросить?..

Солдат махнул рукой в сторону немки и мальчика, по-прежнему сидевших у стены. Малыш все также прижимался к женщине, а она гладила его по спине и что-то ему говорила. Это можно было распознать только по шевелению ее бескровных губ.

– Это мысль! Давай, младший лейтенант, спроси… – загоревшись, воскликнул Аникин. – Можно ли пройти с орудием дворами и выйти к перекрестку?

На вопрос, медленно, с трудом составляемый артиллеристом, женщина ответила с готовностью, переглянувшись с мальчишкой.

– Говорит, можно… – выдохнул Воронов.

– Эх, ненадежный источник… – крикнул Тютин. – Товарищ старший лейтенант. Без разведки я бы не доверился.

– А кто тебе сказал, что без разведки? – с энтузиазмом, предвкушающим действие, откликнулся Аникин. – Только это будет разведка боем. Уяснил, боец? Отлично!.. Латаный, Чаплыгин, Милютин, давайте вперед. Пусть проводники вам дорогу показывают. И быть настороже. Остальные – пушкарям в подмогу.

Расстояние, которое по уличной прямой казалось непреодолимым и потому нескончаемо протяженным, в бесчисленных поворотах углов зданий, арочек, заборов словно раздробилось и рассыпалось. Группа прошла на удивление бесшумно, не встретив ни сопротивления, ни засады.

Время потеряли только, когда бойцам пришлось выламывать штакетник добротного деревянного забора, так как габариты орудия не помещались в узкий створ ворот. Навалились всем миром и за несколько минут расшатали и извлекли из земли опорный столб из покрытого морилкой кругляка, в который упирался широкий, массивный обод колеса «полковушки».

За очередным поворотом в лица штрафников и артиллеристов вдруг резко шибануло горячей волной мощного разрыва. Как будто, просвистев, щелкнул гигантский бич, вмиг всех ошеломив, заставив невольно остановиться и присесть.

Женщина вместе с ребенком, держа того крепко за руку, бежали впереди вместе с Чаплыгиным. Когда прогрохотало, немка как-то неловко поскользнулась на бордюре и упала на бок, потянув за собой мальчика. Она что-то закричала наклонившемуся над ней Чаплыгину.

Тот, припав на одно колено, попытался ей помочь подняться и одновременно развернулся к тем, кто выкатывал из-за угла пушку.

– Не понимаю! Что она говорит! – закричал он.

– Тише ты! – прицыкнул на него Латаный.

К ним по узкому проходу между стеной дома и каменным забором, куда едва поместилось орудие, бросился Воронов, но на полпути вдруг развернулся и побежал обратно.

– «Тигр!» «Тигр!» – кричал он. – Орудие к бою!

Теперь и Андрей увидел, что узкий проход выводит прямиком на улицу. В его створе, метрах в трех над землей, медленно двигалась ровная труба неясно-темного оттенка. Черт возьми! Это был ствол танкового орудия! Значит, на весь квартал громыхнул очередной выстрел, произведенный немецким танковым экипажем. Машина маневрировала по улице, двигаясь перпендикулярно дворовому проходу, в котором находились штрафники и артиллерийский расчет. Получается, они вышли к самому перекрестку, и здание за каменным забором, повернутое к ним глухой каменной стеной, угловое.

– На прямую наводку! – скомандовал младший лейтенант, и наводчик спешно откинул верхнюю часть бронированного щита, поднятую для защиты от возможного обстрела с крыш домов.