Да к тому же она вовсе и не стремилась завести роман — на это у нее нет ни времени, ни желания! С романами давно покончено, и покончено навсегда!

Отвернувшись от каминной доски, Энди натолкнулась на живую стену из мышц. Испуганно вскрикнув, она вскинула руки, приготовившись защищаться.

— Эй, полегче, леди босс! — спохватился Джим и удержал ее за плечо, иначе Энди ударилась бы о камин.

— Полегче?! — Энди возмущенно стряхнула с плеча его руку. — С чего это вам вздумалось подкрадываться ко мне?

— Простите, я не хотел…

— Утром сестра перепугала меня чуть ли не до смерти, несколько минут назад Дот подкралась так неожиданно, что еще немного — и я разбила бы голову о раковину, и вот теперь вы!

— Простите, — вновь пробормотал Джим.

Энди стиснула зубы, недовольная собой: к чему этот взвинченный тон? Зачем она схватилась за футболку Джима, словно перепуганный ребенок?

Черт бы побрал Натали и Дот! По их милости Энди оказалась в дурацком положении! Разжав пальцы, она разгладила мятую ткань и сдержанно извинилась, не поднимая глаз.

— Это я во всем виноват, — Джим дружески похлопал ее по руке. — Мне следовало окликнуть вас. В следующий раз я так и сделаю.

— Я засмотрелась на дело ваших рук, — объяснила она, наконец найдя в себе силы поднять глаза и тут же забыв об оскорбительной надписи на стене.

При ближайшем рассмотрении глаза Джима Николоси оказались не совсем карими — в них плясали янтарные и золотистые искорки, они переливались на солнце, словно старый бренди в уотерфордском хрустале. Взгляда этих глаз было бы достаточно, чтобы свести с ума любую женщину. Энди ощутила приступ слабости.

— Надеюсь, вам нравится?

Энди непонимающе приподняла бровь, очарованная глазами Джима, прикосновением его рук и собственными безумными фантазиями.

— Я про каминную доску, — пояснил Джим. — По-моему, я справился со своей задачей. А вы как думаете?

— А, так вы про камин! С ним все в порядке, просто…

Его губы были полными, но не слишком, красиво очерченными, чувственными, созданными для длительных медленных поцелуев и ласкового шепота в темноте. Джим слегка улыбнулся.

Энди смотрела на него, словно впервые видела мужчину. Ее глаза стали огромными, как блюдца, бездонными и невинными, как у ребенка. Мягкие розовые губы слегка приоткрылись, на бледных щеках вспыхнул неяркий румянец. Джим видел, как учащенно бьется жилка в неглубокой впадинке возле ее шеи.

Внезапно он решил, что порция секса им обоим сейчас не помешает, и наклонил голову, соблазненный зачарованным выражением лица этой женщины и ее так и не высказанным приглашением. На какую-то долю секунды Энди покорилась ему — она приподняла голову, веки ее затрепетали. Она явственно ощущала его желание, увертюру к первому поцелую, и ей хотелось испытать такое же желание самой.

Но, прежде чем их губы соприкоснулись, Энди опомнилась, ахнула и попятилась.

— Что вы делаете?! — возмущенно выпалила она.

— Кажется, собираюсь поцеловать вас, — он пожал плечами. — Или я ошибся?

Энди поспешно отступила подальше, чтобы преодолеть искушение.

— Я не об этом, — сбивчиво проговорила она, пытаясь избавиться от сложной смеси чувств — влечения, очарования, желания, страха. — Я хотела спросить, что вы делаете здесь?

— Я здесь работаю — разве вы забыли? — отозвался он. — С сегодняшнего утра.

— Но уже поздно. Все ушли, — Энди взглянула на часы, — около часа назад.

— Но вы же остались, — резонно заметил он.

— Я — глава бригады. Мне положено задерживаться.

— А я — новичок, которого приняли на работу с испытательным сроком. Моя задержка тоже объяснима.

— Не люблю подхалимов, — отрезала Энди и перепугалась прежде, чем брови Джима сошлись на переносице. — Простите, я оскорбила вас, но это вышло случайно. Не думаю, что вы… — Она поднесла руку ко лбу, на минуту закрыла глаза и глубоко вздохнула. — Извините, — произнесла она с грустной улыбкой. — Я просто вымоталась.

— А еще вы чем-то встревожены.

— Да… то есть нет. — Она еще раз вздохнула. — Пожалуй, немного, — наконец призналась она.

— В чем дело? — Джим не знал, дождется ли правды.

Энди уклонилась от честного ответа.

— Дело в том, что я позавтракала обезжиренной булочкой и пообедала крутым яйцом, а время ужина давно миновало. Когда я голодна, я всегда становлюсь вспыльчивой — можете спросить у моих детей, — добавила она, надеясь, что последняя информация заставит Джима отказаться от повторных попыток поцеловать ее. Известие о детях способно образумить любого мужчину.

— У вас есть дети?

— Трое! — Энди показала три пальца. — Старшему уже восемнадцать.

— Восемнадцать? — Джим прекрасно знал, что у Энди есть дети: его посвятили в важнейшие факты ее биографии. — Неужели?

— Этой осенью он начинает учебу в Лос-Анджелесском университете.

— Должно быть, вы родили его еще в детстве.

— Я родила его в двадцать лет!

— Двадцать… — повторил он, явно производя в уме математические вычисления. — Нет, вы не выглядите на тридцать восемь лет. Судя по виду, вам еще далеко до совершеннолетия.

Энди пожала плечами, стараясь не выказать то удовольствие, что доставила ей эта невинная лесть. Теперь Джиму было известно самое главное.

— Вы же знаете, внешность обманчива.

— Да, — подтвердил он, явно раскусив ее. — Итак, вы голодны, я тоже, так почему бы нам не перекусить? — Увидев, как округлились глаза Энди, Джим с трудом сдержал усмешку. Феминистка была твердо уверена в том, что сумела отшить его, и оказалась не готова к продолжению. — Нам обоим необходимо поужинать, — добавил он поспешно, не дожидаясь ответа. — Я мог бы составить вам компанию… но, может быть, вас ждут дети? Или у вас назначено свидание? Нет? Значит, решено?

— Мне надо привести себя в порядок, — возразила Энди, хватаясь за первую попавшуюся соломинку. Если бы они зашли в бар Варга, собственный вид был бы ей безразличен: в этом баре обычно собирались рабочие. Но ужин в ресторане — совсем другое дело. Вероятно, посетителей не обрадует соседство пары заляпанных грязью и покрытых пылью строительных рабочих. — И вам тоже.

— Это вовсе не обязательно. Мне известно одно местечко, где готовят гамбургеры и персоналу нет дела до внешнего вида посетителей. Это заведение находится неподалеку от Миннетонка — вероятно, вы проезжаете мимо по дороге домой. Оно называется «Самородок» — слышали?

Энди покачала головой.

— Не думаю, что…

— Я предлагаю всего лишь дружеский ужин, — поспешил заверить ее Джим. — Что плохого, если двое трудяг преломят хлеб после рабочего дня? Обещаю, я буду помнить о том, что вы — мой босс, — Джим приложил ладонь к сердцу. — Даю слово скаута.

Последняя фраза покорила Энди. Ее и без того мучали угрызения совести: она напрасно обвинила Джима в подхалимаже.

— Ну ладно. Но мы только поужинаем вместе — и больше ничего!

— Разумеется, — торжественно подтвердил Джим. — Мы побеседуем о том, как надо штукатурить стены, и я выслушаю ваши замечания по поводу моей работы.

Энди рассмеялась — предстоящий вечер вдруг показался ей заманчивым.

Ресторанчик «Самородок» оказался тесным заведением с баром, несколькими отдельными столиками вдоль стены и общим залом. Пластиковые столы, стулья, обитые искусственной кожей, бумажные салфетки, расклеенные по стенам рекламные листовки, объявления о пропаже домашних животных и афиши матчей местной команды. Несколько газетных и журнальных вырезок на одной из стен свидетельствовали о том, что в этом ресторане действительно подают лучшие гамбургеры в округе. В подтверждение этого по залу распространялись столь аппетитные запахи, что рот Энди наполнился слюной.

Энди и Джим заняли один из свободных столиков у стены и заказали два гамбургера средних размеров.

— Так как же вышло, что вы стали носить пояс для инструментов и каску? — приступил к разговору Джим, но, встретив холодный взгляд Энди, тут же поправился: — Я хотел сказать, что стройка — неподходящее место для женщины вроде вас.