Сайлас знал: не имеет значения, кто заботится о нем, согревает и даже любит его. Он все равно не сможет ответить взаимным чувством. Тут было что-то неправильное, и он это знал. К сожалению, Паттерсон тоже знал об этом.

Каким-то образом Телохранитель знал, что это произойдет в зарослях бамбука, что смерть и окончательное решение придут к нему именно там. Поэтому он избегал бамбука до тех пор, пока это было возможно. Но вот они здесь, в бамбуковой чаще, и только покачивание верхушек тонких стеблей могло указать на их местонахождение.

А теперь эти крики: «Помоги мне, отец! Помоги мне!» — повторяющиеся снова и снова.

Последние две недели ушли на то, чтобы завершить все положенные ритуалы, за это время его сын и племянник сблизились еще больше — так, как могут только люди, которые нуждаются друг в друге, чтобы выжить. Однако древний закон неумолимо гласил: Гильдия убийц может иметь лишь одного лидера. Телохранитель не мог перечить ему, опасаясь нарушить древнюю клятву, данную его предком и освященную Бивнем Нарвала.

— Помоги мне, отец! Помоги мне!

Телохранитель

Мне хотелось заткнуть уши руками, чтобы эти крики не бичевали мое сердце, но я не мог позволить себе подобной роскоши.

Это мой долг, долг моего сына и племянника.

Сын

— Помоги мне, отец! Помоги мне!

Заостренная бамбуковая палка проткнула мне кожу и вышла из моего правого плеча. Из раны струится кровь. Я стараюсь дышать редко и осторожно — так, как учил отец. Боль можно терпеть, но мне страшно, я знаю, что Лоа Вэй Фэнь где-то наверху, на бамбуковых стволах.

«Убивай сверху. Всегда ищи путь поверху».

Племянник

Мой двоюродный брат упал в яму-западню с острыми бамбуковыми кольями. Один из них пробил его правое плечо, но не повредил мешок, в котором находится сердце. Я хотел бы, чтобы кол убил его и этого не пришлось бы делать мне.

Сын

Я тянусь за ножом, который висит у меня на поясе, но, когда шевелюсь, меня захлестывает боль. Но мне необходим нож, чтобы защититься. Потому что он уже идет. Он скоро будет здесь, чтобы забрать мое сердце.

Племянник

Я зажимаю в зубах нож и ощущаю вкус кожи кобры, которой он обмотан. Чтобы спуститься с верхушки ствола, мне нужны свободные руки. Я еще никогда не забирался так высоко по бамбуку, и султаны растений поют для меня на утреннем ветру. Я хочу залезть еще выше, чтобы услышать чистый голос утренней песни, но внизу, в яме, лежит моя судьба.

Телохранитель

Я пустился бежать. Бамбук разрывает на мне одежду, режет кожу. Глубокий порез появился под левым глазом. Но я бегу так быстро, как только могу. Бегу к сыну. К моему кроткому, доброму сыну.

Сын

Одинокое облако плывет по утреннему небу, а под ним прямо к горизонту движется пятно темноты. Это так красиво! Так красиво! Но тут я вижу в бамбуке змею. Это мой двоюродный брат. Он и есть змея.

Племянник

Нож ложится мне в ладонь — уютно, словно в ножны. Он будто живой. Его острие и обоюдоострое лезвие готовы послужить великой цели. И вот я уже скольжу по стволу бамбука все ниже, ниже, ниже, контролируя скорость спуска ногами. Я скольжу вниз головой навстречу судьбе, ожидающей меня в яме.

Сын

Солнце отсвечивает от лезвия ножа, который держит змея. И я отвожу взгляд в сторону от ее ядовитого жала. Кровь из моего плеча больше не течет. Ветер прохладен, и день обещает быть чудесным. Чудесный день, который я мог бы провести с бакланами. С моими бакланами на воде. И вот я уже в лодке, а у меня на коленях самый молодой из бакланов. Я держу в руке грубое железное кольцо, которое должен надеть птице на шею, чтобы она не проглотила добычу.

Потом я смотрю на отца и спрашиваю:

— А это обязательно?

Телохранитель

К моему удивлению, бамбуковые заросли внезапно заканчиваются, и я вижу их обоих. Сына, нанизанного на бамбуковый кол, и племянника, спускающегося по стволу головой вниз. Спускающегося, чтобы убить.

Племянник

Я изгибаю спину, и кобра, нарисованная на ней, разматывает свои кольца. Я ощущаю ее силу, ее ярость и прыгаю на жертву.

Сын

— Я не сделаю этого, отец. Не сделаю. Это хорошая птица. Хорошая птица. Моя птица. Она не станет глотать рыб. Она будет приносить их в лодку. Я обещаю.

— Быть окольцованным — судьба баклана. А теперь надень кольцо ему на шею, да не нежничай, затяни покрепче, иначе оно упадет.

— Но это же Кива, мой любимый баклан! Он любит меня!

Телохранитель

Мне показалось, что с губ сына сорвалось слово «любовь». Оно пронзило мое сердце. А потом я услышал, как он зовет меня:

— Помоги мне, отец! Помоги мне!

Мой добрый, мой нежный сын. Но я отвожу взгляд в сторону. Отвожу взгляд в сторону.

Племянник

И вот я у цели. Он — подо мной. Мой нож готов к тому, чтобы сделать первый разрез. Его рот открыт, а на губах пузырится кровь. И тут я слышу его. Он произносит мое имя.

Сын

— Лоа Вэй Фэнь, Лоа Вэй Фэнь, помоги мне. Я не могу надеть кольцо на шею Кивы. Не могу.

Телохранитель

Я вижу, что племянник колеблется, и кричу:

— Действуй! Это твое предназначение, Лоа Вэй Фэнь! Либо ты убьешь его, либо я прикончу тебя. Выбирай.

Племянник

Дядя кричит на меня, мой двоюродный брат пронзен бамбуковым колом, солнце встает, кобра на моей спине шипит мне в уши, а нож в моей руке стремится вперед, готовый убивать, и я…

Сын

Баклан клюнул меня. Раньше он никогда меня не клевал. Из моей груди течет кровь. Из груди? Почему из груди? Ведь Кива клюнул меня в руку!

Телохранитель

Первый разрез, сделанный Лоа Вэй Фэнем, неглубок.

— Бей снова! — кричу я.

Племянник

Меня не нужно подгонять. Все во мне жаждет, чтобы на меня пролился дождь горячей крови и сделал меня другим — тем, кем я был рожден. Убийцей.

Сын

— Помоги мне, отец! Помоги мне!

Телохранитель

— Бей — или я убью тебя!

Племянник

Я вспоминаю все, чему меня учили. Кобра на моей спине расправляет капюшон, и всё ци [52]устремляется из центра меня в руки. Нож, будто играючи, входит глубоко в живот двоюродного брата и идет вверх и снова вверх. А потом вдруг все меняется… Бамбук над моей головой раскачивается в одном ритме с моим ци, солнце поворачивается, чтобы греть спину, и мир становится совсем неподвижным. Я слышу шуршание мелких животных, слышу дыхание ветра и каждое движение, происходящее на планете. Я вскрываю грудь двоюродного брата, освобождаю его сердце от уз, разрезаю его надвое и впиваюсь в него зубами.

Телохранитель

Лицо Лоа Вэй Фэня обагрено кровью моего сына, и он выплевывает кусок сердца высоко в воздух — так, как того требует ритуал. Я вижу, как его ци наконец возвращается в свою обитель, а мальчик возвращается ко мне. Впрочем, он уже не мальчик.