Он держался сколько мог, а потом, потянув шелковую ленту, привязанную к внутренней «собачке» замка, толкнул крышку потайного отделения, в котором прятался все это время. Несмотря на то что Макси был ослаблен долгим ожиданием и неподвижностью, крышку он открыл с удивительной легкостью. И главное, бесшумно, как и обещали плотники.

Роскошь помещения, в котором он оказался, — Макси рассудил, что это походный шатер Плачущего генерала, — поразила его. В свете догорающего светильника он увидел две ноги, торчащие с обитого шелком соломенного тюфяка. Видимо, где-то здесь должны были быть две тайпинские девушки. Макси надеялся, что маньчжур не причинил им вреда, но это было единственное, что он мог для них сделать, — надеяться.

Он нащупал нож в ножнах, укрепленных на щиколотке, и выбрался из большого резного сундука. Макси хотел закрыть крышку потайного отделения, но потом передумал. Первым делом нужно выяснить, кто находится в шатре, но сделать это оказалось сложно. Оставалось только предполагать. Предполагать, что девушки невредимы, предполагать, что маньчжурский генерал предпочитал заниматься сексом без присутствия посторонних. Вариантов слишком много, Макси понимал это.

Маньчжурский генерал увидел, как из сундука поднимается белокожий призрак, и улыбнулся. Серебро, золото, мертвые девки, а теперь еще и фань куэй, которого можно убить. До чего удачный день!

На постели генерала в объятиях друг друга лежали две мертвые девушки. Его любимая игра: «Покажи мне свою киску, а потом я убью тебя» — сегодня определенно удалась.

А потом призрак вытащил нож.

Макси развернулся и посмотрел на две ноги, свисающие с устланного тюфяком возвышения, служившего постелью. Ногти на ногах были отполированы до блеска. В следующий момент Макси упал на пол, а над его распластавшимся телом просвистел маньчжурский нож.

Маньчжур вскочил и открыл было рот, чтобы позвать стражу, но не успел издать ни звука. Кулак Макси врезался ему в лицо и сломал нос. Слезящийся, вываливающийся из глазницы глаз сразу же перестал быть самой безобразной частью его лица.

Из ножен, прикрепленных к кушаку генерала, Макси выхватил маньчжурский церемониальный меч и, как только слезящийся глаз генерала открылся, занес искривленное лезвие. Мужчина повернул к нему голову и улыбнулся.

Удар, нанесенный Макси, разрубил эту улыбку пополам, и жизнь генерала выпорхнула из его раскрывшегося черепа подобно канарейке, которую наконец выпустили на волю.

Макси стоял не шевелясь и вскоре услышал то, чего ждал, — крики и звуки ружейной пальбы. Все делалось именно так, как он приказал. Скорчившись в три погибели в широких складках шатра, он слышал, как внутрь вбежали охранники и обнаружили бездыханное тело генерала.

Как и надеялся Макси, известие о гибели генерала породило смятение в рядах маньчжуров, и, пока они не очухались, он торопливо убрался восвояси.

Ричард не удержался от улыбки. Жилье в его новых четырехэтажных многоквартирных домах раскупалось быстрее, чем он успевал их строить, а строились они с невероятной быстротой. Строительные леса росли, словно по волшебству, крестьяне, подобно муравьям, взбирались по бамбуковым лестницам, подтаскивая каменщикам, плотникам и стекольщикам, работавшим наверху, тонны строительных материалов. И все они, все китайские рабочие, теперь чуть ли не дрались за возможность трудиться на заморских дьяволов. В Иностранном сеттльменте проживало уже почти семьдесят тысяч китайцев, и еще больше ожидало возможности поселиться там. Сейчас, вспоминая, как он едва не потерял все нажитое из-за того, что не мог найти рабочих, Ричард смеялся. Такой проблемы, как нехватка рабочих рук, больше не существовало.

Он почувствовал, что кто-то дергает его за рукав и, подняв глаза, увидел обезображенное лицо Лили. Ушные отверстия — все, что осталось от отрезанных маньчжурами ушей, — были старательно прикрыты волосами, но отсутствие носа — черную дыру посередине лица — замаскировать было невозможно. Женщина указала на металлический термос, который держала в руке. Ричард кивнул. Она налила в прозрачную фарфоровую чашку черного, пахнущего мускусом чая, накрыла ее таким же блюдцем и протянула Ричарду. Мизинец 1 Лили прикоснулся к коже его руки, и она смущенно улыбнулась.

Ричард снял блюдце с чашки и сделал большой глоток. Густой аромат, когда-то столь чуждый ему, теперь успокаивал. Он взглянул на Лили и вспомнил, как она ухаживала за ним в деревне, где он таскал на шее мельничный жернов. С тех пор эта несчастная не отходила от него ни на шаг, никогда ничего не прося и не желая. Он тоже улыбнулся, и ужасные черты Лили исказились в подобии ответной улыбки.

Закрутив крышку на термосе, она отошла на несколько шагов и стала ждать новой возможности чем-нибудь услужить мужчине, которого любила.

— Драка будет еще та. Потасовка — спасайся, кто может. Англики будут помогать Джонни Ребу расплющить Билли Янка, а Янк полезет на Реба, [55]а хлопок либо спалят, к чертям собачьим, либо перекроют пути его вывоза, и европейцы в обозримом будущем будут носить свою колючую шерсть.

— Ты будешь допивать пиво, сынок?

Сайлас протянул наполовину опорожненный бокал с пивом мужчине, который, как ему казалось, был американцем, хотя он и не походил на религиозного человека, каковыми Сайлас привык считать жителей Нового Света. И действительно, разве будет религиозный человек сидеть в очереди в борделе?

— В первый раз, парень?

Сайласу вовсе не хотелось отвечать на вопрос случайного знакомого, поэтому он обрадовался, когда на его плечо легла ладонь и мелодичный голосок с французским акцентом проворковал:

— Не утруждай себя ответами на глупые вопросы. Твой брат сказал мне, что покупает для тебя подарок ко дню рождения.

Сайлас кивнул. От аромата духов Сюзанны у него закружилась голова.

— Да, сегодня у меня день рождения, — сказал он и быстро добавил: — Мне исполнился двадцать один год.

— Майло сказал мне об этом, — улыбнулась Сюзанна. — Свой день рождения он отпраздновал несколько дней назад.

— Правда? Но почему? Ведь мы родились в один день, — удивленно проговорил Сайлас и глупо добавил: — Мы близнецы.

— Вот как? — иронично усмехнулась Сюзанна. — Спасибо, что сообщил, а то я не догадалась бы.

— Майло здесь?

— Обычно — да, но не сегодня. — Она хотела сказать парню, что его брат сейчас находится в одной из ее курилен опия, но передумала. Ей доставляло удовольствие говорить по-английски. — Майло сказал мне, что ты еще не познал «облака и дождь»?

Сайлас не понял, что значат эти слова, и попросил повторить их на китайском, который Сюзанна хорошо знала. Сообразив, о чем идет речь, он быстро замотал головой.

— Нет, еще не познал.

Сюзанна обняла его за талию и провела в соседнюю комнату. В воздухе витал слабый запах опия, но Сайлас ничего не замечал. Все его чувства были сосредоточены на целой коллекции женщин, которые сидели, прохаживались, смеялись, играли в карты.

— Ну что, нравится кто-нибудь? — Сюзанна легонько толкнула его локтем под ребра.

Сайлас, не помня себя, пересек комнату. Миниатюрная, в сравнении с француженками и англичанками, девушка-китаянка скромно сидела в сторонке. Ее безупречная кожа туго облегала высокие скулы, а пальчики с накрашенными ноготками перебирали струящиеся черные волосы.

— Ага, — протянула Сюзанна, — все понятно.

Кожа девушки была прохладной на ощупь, рот — теплым, а руки не знали покоя, расстегивая пуговицы на его одежде, гладя, лаская… Но вдруг все прекратилось, и она отступила назад.

Сайлас, со спущенными до колен штанами и кальсонами, стоял, не зная, что делать.

Девушка указала на его пенис.

— Что-то не так? — растерянно спросил он, от волнения с трудом подбирая китайские слова.