Управляющий промолчал, однако лицо его оставалось твердым.

— Мне кажется, ты еще не был представлен госпоже Элис, — продолжал Хьюго уже мягче. — Она лучшая подруга моей жены, у моего отца она исполняет обязанности секретаря. А сегодня я пригласил ее сопровождать меня. Вместе с ней мы откроем танцы.

Нортон покраснел, как обожженный кирпич, и не знал, куда глаза девать от стыда. Элис высокомерно смотрела на него, в ее взоре сверкали гнев и вызов. Он согнулся пополам в глубоком поклоне. Элис выдержала паузу и только потом протянула руку. Он с явным неудовольствием принял ее, чмокнув воздух в нескольких миллиметрах от пальцев. Она чувствовала, как дрожит его твердая, мозолистая рука. Затем Нортон выпрямился.

— Мы прежде уже встречались, — храбро заявил он. — Я знавал вашу матушку, вдову Мору. И вас тоже знал, когда вы были совсем маленькой, вы часто играли в грязи в переулке.

Элис смерила его холодным взглядом.

— Тогда ты должен знать, что Мора не была моей матерью, — отчеканила она. — Моя настоящая мать, благородная дама, погибла при пожаре. А Мора была мне кормилицей и приемной матерью. Она уже умерла, а я вернулась туда, где мне и надлежит быть, — в замок. — Элис обернулась к Хьюго и весело защебетала: — Пока вы делаете прокос, я посижу в тени с его светлостью. Принесите мне пучок сена и букет полевых цветов.

Ясно дав всем понять, что ее слова для молодого лорда звучат как приказ — так любовница распоряжается своим возлюбленным, — она повернулась на каблуках и пошла по мягкой стерне через поле туда, где в тени сидел старый лорд. Идти ей пришлось довольно долго, и к каждому ее шагу было приковано внимание косарей и обитателей замка. Подол нового платья стелился по скошенной траве. Зеленый — цвет весны, цвет роста и развития… а также цвет колдовства и черной магии. Элис уже пожалела, что на ней платье этого цвета, но держала осанку и улыбалась всем, кто встречался на пути. И куда бы ни падал ее взгляд, люди опускали глаза, отворачивались и начинали смущенно переминаться. Она пересекала поле, как молодая и злая собака в стаде овец. Люди сторонились ее, словно осмотрительные старые животные.

Но сплетничать они не перестали. Элис слышала их тихий неприязненный шепот, совсем тихий, как дуновение ветерка, шевелящего нескошенную траву.

— А где леди Кэтрин? — вдруг спросил кто-то сзади и довольно громко. — Где жена лорда Хьюго? Пусть из замка на праздник последнего сенокоса приедет госпожа, а не какая-то потаскуха!

Элис продолжала высоко нести голову, глаза все так же твердо отвечали на встревоженные взгляды, улыбка все так же играла на губах. Но ей не удалось вычислить ни одного человека, который бы что-то говорил в ее адрес. В пустых лицах не было ничего, кроме страха. Не было среди них ни одного, кого она могла бы назвать своим очернителем, обвинить в злословии. Ее взор стремительно перебегал с одного угрюмого лица на другое, но шепот неизбежно умолкал раньше. Ее платье под мышками увлажнилось. И, подходя к навесу, в тени которого сидел лорд Хью, она чуть не споткнулась, торопясь, будто преступник, ищущий в храме убежища. Вдруг Элис остановилась как вкопанная: для нее под навесом не оказалось места, кресла были только для старого лорда и для Дэвида.

— Уступи мне место, Дэвид, — без обиняков обратилась она к управляющему. — Я утомилась на солнце и хочу сесть.

Была секунда, даже полсекунды, когда казалось, что он откажет ей.

— Пусть девушка сядет, — раздраженно произнес милорд. — Она носит в утробе моего внука.

Дэвид неохотно поднялся и встал за креслом своего господина.

— Что там у вас случилось? — поинтересовался его светлость.

Элис спокойно сложила руки на коленях и теперь хранила неподвижность и невозмутимость.

— Деревенские сплетни, — пояснила она. — Они завидуют мне, те, кто знал Мору. Они не могут понять, как это я жила с ней в грязной хибарке и вдруг оказалась здесь. Складывают небылицы про колдовство и сами себя пугают. Эта жирная старая мегера, миссис Нортон, вбила в голову, что я околдовала молодого лорда и заняла место Кэтрин. Пыталась меня оскорбить.

Его светлость кивнул, глядя, как Хьюго снимает толстый дорогой камзол и подает его хорошенькой девушке с золотистыми волосами. До их навеса долетел его довольный смех. Управляющий Нортон подал Хьюго косу, тот закатал рукава белой рубашки, поплевал на ладони и взялся за косовище. От толпы донесся неровный гул одобрения. В этот год Хьюго приобрел всеобщую любовь: всем, кто работал на строительстве его нового дома, он хорошо платил, ну и жена его наконец забеременела.

— Странно, что слово «ведьма» никак от тебя не отстанет, — заметил старый лорд.

Он не отрываясь смотрел, как Хьюго работает. Юная девушка с камзолом в руках, мистер Нортон и другие косари медленно шли за ним, болтали и смеялись. Настроение у всех было приподнятое. Музыканты уже наигрывали какую-то визгливую мелодию, сопровождаемую гулким барабанным боем, и один из них затянул песню.

Элис молчала.

— Нехорошее словечко навесили на тебя, — безразличным тоном добавил милорд. — Это все плохо выглядит. И не только для тебя, но и для меня, и для Хьюго тоже.

— Все сплетни и чепуха, — отмахнулась Элис.

— Может, они узнали про испытание? — услужливо предположил Дэвид. — Или про сон, в котором Элис видела себя с Хьюго? Или им кажется подозрительным, что девушка так образованна — это необычно для той, что выросла в деревенской лачуге. Может, причина — странная, неожиданная гибель старухи знахарки? До меня доходили слухи, что она была ведьмой и утонула, спасаясь от погони.

Солнце в поле пекло немилосердно, но Элис в тени зеленого дерева дрожала так, будто ей было невыносимо холодно.

— Я жду от Хьюго ребенка, сына, — твердо заявила она. — Я всего лишь вторая, кого он смог оплодотворить. И если с Кэтрин и ее ребенком что-нибудь случится, тогда мой станет вашим единственным внуком, милорд. Не думаю, что нам с вами прилично уподобляться черни и обсуждать всякие сплетни про колдовство, магию и подобную чушь. Мы с Хьюго любим друг друга, и я — мать его будущего сына. Если какая-нибудь старая дура, как эта ваша миссис Нортон, желает устраивать сцены и портить всем праздник, почему мы должны позволять ей это, вместо того чтобы мирно отдыхать и радоваться?

Старый лорд кивнул.

— Не удивлюсь, если твоя беременность будет долгой, Элис, ведь этот ребенок — твоя защита от всех бед. По моим подсчетам, месяцев тринадцать будет?

Девушка улыбнулась и с готовностью кивнула.

— Значит, Хьюго рассказал вам. Я уже извинялась перед ним за свою ошибку. Это нередко бывает. Мне так хотелось от Хьюго ребенка, что я неправильно истолковала некоторые симптомы. Но теперь я вполне уверена. Скоро вы увидите, как быстро я начну полнеть. Но такой толстой, как леди Кэтрин, надеюсь, не стану.

— Ну ты и стерва, — усмехнулся старый лорд. — Не тронь Кэтрин. Сыновей не бывает много. Места хватит для вас обеих.

Хьюго дошел до конца прокоса, наклонился и подхватил пучок скошенной травы и тонких душистых полевых цветов. Белокурая девушка выбежала вперед с его камзолом и помогла ему одеться. Он повернулся к ней, обнял одной рукой за плечи, от души расцеловал в обе щечки и заткнул пучок цветов в вырез ее платья. Девушка наклонилась, прижимаясь к его руке и улыбаясь. Она была молода и красива, на ней было ее лучшее платье ярко-синего цвета с очень глубоким прямоугольным вырезом, в котором была хорошо видна ее пышная белая грудь.

— Судя по всему, цветов вам сегодня не достанется, госпожа Элис, — обронил Дэвид.

— Я заставлю Хьюго принести мне еще, — беспечно ответила она.

Затем встала, повернулась к мужчинам спиной и, продолжая улыбаться, вышла на яркое солнце. На свежескошенной траве расстилали белые скатерти, косари сгребали граблями сено в длинные ряды, чтобы оно быстрей сохло под свежим ветерком. Кувшины с элем были открыты, люди уже тянули глиняные кружки и наполняли их до краев. Элис спешила по полю к Хьюго, специально выпятив вперед свой плоский живот. Она улыбалась, будучи уверенной в своей власти над ним. И когда совсем приблизилась, девушка с цветами, торчащими в лифе, извернувшись, высвободилась из беззаботного объятия Хьюго и отступила назад, избегая смотреть на Элис, а потом и вовсе куда-то исчезла.