Старый лорд, который всю жизнь бегал за юбками, распутничал и дрался, пожимал плечами.

— Наверное. Может быть, какое-то время.

Кэтрин тоже получала весточки от мужа. Каждую неделю он справлялся о ее здоровье и сообщал о событиях в Ньюкасле, которые считал достойными ее ушей.

«Я знаю настоящего Хьюго, — как-то подумала Элис, пока миледи читала дамам его письмо. — Мне известно, что он делал в ту ночь на самом деле; это вранье, что они отправились на прогулку под парусом, а вернувшись, рано легли спать. Правду он пишет отцу, понимая, что эти правдивые послания буду читать я. Кэтрин не знает Хьюго так, как знаю я».

В эти долгие холодные дни, пока Хьюго был в отъезде, Элис повеселела. По ночам она спала так крепко и сладко, что ей не хотелось просыпаться. Ей снилось, что Хьюго вернулся, что на ней розовое платье Кэтрин, что они с Хьюго гуляют по парку и она опирается на его руку, снилось, что на дворе самый разгар лета и солнышко в небе смотрит на них и улыбается. Снилось, что она ночует в большой кровати Кэтрин и ее властно обнимает сильная рука Хьюго. Снилось, как она плывет на торговом судне с высокими мачтами, плывет куда-то на край света, а за штурвалом стоит Хьюго и смеется, и она тоже смеется, и глаза его щурятся от бликов солнца, отражающегося в высоких волнах. Снилось, как в большом зале она подходит к главному столу и Хьюго встает и отодвигает для нее стул, потому что у нее выдается живот, в котором она носит ребенка. И все смотрят на нее и улыбаются. Все рады видеть ее, потому что она носит наследника. Просыпаясь, она еще слышала их приветствия: «Леди Элис!»

Кэтрин тоже была счастлива и не сидела без дела. Беременность благотворно сказывалась на жене молодого лорда. Она стала добрее, веселее, по утрам часто смеялась и пела. Щеки ее порозовели, она очень мило краснела, читая весточки от Хьюго, и, дойдя до конца, поясняла, что там есть одно место, которое она пропустила, как предназначенное только для нее. Потом убирала письмо в специальную сумочку на поясе и время от времени тянула к ней руку, словно проверяя, на месте ли оно.

Элис было неприятно, и она старалась не замечать этого. Когда она расчесывала госпоже волосы, та, развернув письмо на подушке, демонстративно читала его, как бы провоцируя подсмотреть, что там написано. Однако Элис оставалась холодна и безразлична, ей противно было нагибаться и заглядывать в чужое письмо; кроме того, она уже знала, что Хьюго легко разбрасывается нежными словами и обещаниями. Слова любви для него стоили мало.

«Это ничего не значит, — убеждала себя Элис. — Он надеется, что мы будем вместе, уже планирует наше совместное будущее, хочет жить со мной. Ему просто нужно время как следует все обдумать. А пока он старается ублажить миледи ничего не значащими фразами. И я не стану завидовать ей. Это как бессмысленные заклинания, пустые по сути».

— Боже мой, ты все киснешь, — весело произнесла Мора однажды вечером, когда они ложились спать. — Тоскуешь по молодому лорду?

Пожав худенькими плечами, Элис юркнула в постель и натянула одеяло до самых глаз.

— Тяжело небось, верно? — не отставала Мора. — Любовь зла… Тебе бы надо держаться от него подальше, а ты влюбилась как кошка и тут же потеряла его, даже не попользовалась. Ну почему бы тебе не забыть про обещание? Вернулась бы к колдовству. Он-то забыл про свое.

— Да не забыл он! — яростно возразила Элис. — Ничего ты не понимаешь, Мора. И никуда он не денется. Он попросил подождать, я и жду. Как вернется, все будет иначе. И я рада ждать его.

— Ну, тебе видней, — иронически заметила Мора. — А пока ты дурнеешь, посмотри на себя в зеркало, бледненькая вся, замученная. Сохнешь не по дням, а по часам. От груди ничего не осталось, живот плоский, как доска. Чего ждешь? Ожидание тебя в гроб сведет.

— Подбрось углей в камин и ложись, — холодно ответила Элис, отворачиваясь к стене. — Я спать хочу.

Мора и леди Кэтрин составили странный, неожиданный для всех альянс. Каждый день и вечер дамы сходились в жарко натопленной галерее поболтать и посплетничать. Элис старалась найти место подальше от огня и от Кэтрин, а ту, женщину по природе задиристую, забавляли стычки с Морой. Как-то старая знахарка вдруг потребовала, чтобы ее отпустили домой, и это несмотря на валивший мокрый снег и низкие тучи, плотно закрывшие небо.

— Нет, — отказала ей леди Кэтрин. — Отправишься завтра.

Старуха хмуро кивнула, скрылась в своей комнате и появилась в плаще и в шали на плечах.

— Я же сказала, отправишься завтра, — нетерпеливо повторила Кэтрин.

— Ага, — ядовито отозвалась Мора. — Съездишь завтра, или послезавтра, или через неделю. А я хочу сейчас!

Кэтрин пошевелила пальцами.

— Пора бы уже усвоить, Мора, что в этом замке все делается по моему желанию, ты обязана слушаться.

— Ничего подобного, миледи, — усмехнулась Мора. — Я вам не эти ваши дамы.

— А если я велю тебя высечь? — пригрозила Кэтрин.

Но Мора без страха смотрела ей прямо в глаза.

— Я бы вам этого не советовала, миледи, — отчеканила она.

Потом повернулась и пошла, словно Кэтрин не только позволила ей выйти, но еще и пожелала доброго пути. В галерее воцарилась мертвая тишина, все ошеломленно ждали, что будет, но миледи вдруг громко захохотала.

— Клянусь Богом, эту старуху когда-нибудь повесят! — воскликнула она, отдышавшись от смеха.

Дамы тоже захихикали, испуганно поглядывая друг на друга. Молчала только Элис. Мора вернулась вечером, видимо, у нее имелось какое-то таинственное дело, и Кэтрин обращалась с ней так, будто ничего не произошло.

Однажды в конце марта Хьюго прислал жене письмо, где сообщил, что через несколько дней вернется. Порозовев от удовольствия, Кэтрин объявила:

— Хьюго едет домой. Всего через несколько дней! Я так соскучилась по нему. — Она поправила платье в том месте, где вздымались округлившиеся груди. — Интересно, заметит он, как я изменилась? Как ты думаешь, Элис?

Девушка сидела, уставившись на пылающие поленья.

— Думаю, да, миледи, — вежливо произнесла она.

— А как по-твоему, он будет желать меня, как желал прежде? — не отставала госпожа. — Помнишь безумные ночи, когда был зачат наш сын? Как ты считаешь, он все так же будет сходить по мне с ума?

Элис вызывающе повернула к Кэтрин каменное лицо.

— Может быть, — кивнула она. — Но вам бы лучше поостеречься, миледи. Ваши безумные игры до добра не доведут, ребенка вытрясете, и все мечты закончатся печально.

Кэтрин бросила быстрый взгляд на Мору и вдруг испуганно спросила:

— Этого ведь не может случиться? Или может?

Старуха поджала губы.

— Смотря что и как делать, — важно изрекла она. — Мало ли что ему нравится.

Возбужденно рассмеявшись серебристым смехом, миледи наклонилась к Море и что-то заговорила ей на ухо.

— От этого ребенку вреда не будет, — громко заявила Мора и ухмыльнулась. — Ничего страшного, если вы получите удовольствие.

Кэтрин поднесла руку к сердцу и широко улыбнулась. Потом обе склонились друг к дружке и зашептались, как две деревенские девчонки возле пивной.

Элис почувствовала к Море беспричинное раздражение.

— Прошу прощения, миледи, — вмешалась она, — перед обедом мне нужно почитать лорду Хью.

Кэтрин едва удостоила ее кивком, не соизволив даже поднять голову. А Мора рассказывала какую-то историю, прикрыв рот рукой.

— И что он тогда сделал? — озадаченно поинтересовалась Кэтрин. — Я и не знала, что мужчины такое могут. И как же, черт возьми, отреагировала его жена?

Выйдя из помещения, Элис прислонилась к двери спиной и закрыла глаза. Но даже сквозь толстое дерево из галереи доносился дружный смех. Она устало спустилась, прошла по коридору и поднялась по узкой винтовой лестнице в комнату старого лорда.

Хьюго уже был там. Когда Элис переступила порог, он сидел на табуретке у ног отца и тут же вскочил, чтобы поприветствовать ее. Девушка споткнулась на ровном месте, лицо ее вдруг побелело как полотно, а потом залилось густой краской.