— Вы счастливы в любви, миледи, — поддержала она беседу. — А теперь скажите, когда в последний раз у вас были женские дни?

Леди Кэтрин нахмурилась — она не любила, когда ее перебивают.

— Пять… нет, шесть недель назад.

— У вас бывает тошнота?

Миледи отрицательно помотала головой.

— А груди набухли, стали более чувствительными?

Элис заставляла себя спокойно выслушивать, как Хьюго занимается любовью со своей женой, но щеки ее пылали жаром. «Жирная свинья», — думала она.

— Ну конечно, они чувствительны! — радостно воскликнула Кэтрин.

Она распахнула рубашку. На больших грудях с обеих сторон коричневых сосков стояли отметины в виде тоненьких красных полосок, словно цепочки маленьких, налитых кровью пузырьков. Рут так и разинула рот.

— Вам больно, миледи? — вырвалось у нее.

Наслаждаясь воспоминанием, госпожа закрыла глаза.

— О, это Хьюго делал мне больно. Еще он связывал меня по рукам и ногам, а потом пристраивался сзади. — Глаза Кэтрин распахнулись, потемнели и замутились, в них снова проснулось желание. — А ты, Элис, разве не хочешь, чтобы он и с тобой проделал такое? Разве тебе не понравится, если он покроет тебя? Залезет на тебя, как необузданный жеребец на кобылу?

Девушка откашлялась. Во рту у нее вдруг пересохло.

— Нет, миледи. Испытание, которому вы подвергли меня, прояснило мне голову и исправило нрав. Я больше не ищу милостей вашего супруга. Отныне вкусы мои лежат совсем в другой области. Боль никогда не доставила бы мне удовольствия. — Элис секунду помолчала. — А теперь, миледи, я должна положить руку вам на живот: мне надо увидеть, есть ребенок или нет. Это все равно что поиски подземных вод с помощью лозы, это умеют делать многие. Вам нечего бояться.

Леди Кэтрин, хотя ее и раздражала холодность знахарки, послушно кивнула и заявила:

— Я ничего не боюсь. Кроме Хьюго, никто не может причинить мне боль.

Достав молитвенник, Элис пробормотала несколько бессмысленных латинских фраз. Она не осмелилась благословлять эту работу молитвой, как делала прежде. Воспоминание о хрупкой облатке причастия, которую она стерла в порошок и сожгла, было еще ярким. Ей не хватало смелости призывать теперь имя Господа или Его Матери. Она поводила молитвенником из стороны в сторону и что-то прошептала, опасаясь обвинений в том, что начала работать без благословения Божьего.

Ледяными маленькими ладошками она ощупала круглый живот госпожи, со злобным удовлетворением отметив, как дряблое тело колышется от ее прикосновений.

— Леди Кэтрин беременна? — спросила Элис у кристалла.

Кварц на тесьме сделал ленивый полуоборот по часовой стрелке. Она закусила губу и почувствовала во рту вкус крови, теплой и соленой, как слезы. Камень ответил положительно, Кэтрин была беременна.

— Ну что? Ну что? Что это значит? — поторопила миледи.

— Кажется, у вас будет ребенок, — медленно проговорила Элис.

Ей от всей души хотелось обратного. Но теперь ничто не могло помешать появлению малыша. Теперь он будет расти и развиваться в жирной утробе миледи. И никакая сила не заставит его исчезнуть.

— Узнай теперь, сын ли это, — потребовала Кэтрин.

— Ребенок мужского пола? — задала вопрос Элис.

Кристалл снова качнулся. Миледи издала короткий радостный вопль; она чуть не выпрыгивала из кровати.

— Что это значит? Да? Да?

Элис кивнула.

— Беги за молодым лордом! — велела миледи, повернувшись к Рут, потом обратилась к Элис: — А ты оставайся здесь. Ты можешь понадобиться.

Убрав кристалл и молитвенник в свой узелок, Элис подошла к окну. Из пустоши дул сильный ветер, над землей змеилась поземка. Снег заносил цветочные клумбы и грядки с лекарственными травами, снежинки в танце опускались на замерзшую землю. Она подумала, что хижина Моры, должно быть, уже вся белая и перед дверью лежит огромный сугроб. Если снегопад продлится долго, солдаты не смогут попасть внутрь. Элис безумно захотелось очутиться там, в пустоши, где царят холод и одиночество. Да где угодно, только не здесь, не в этой душной комнатке, рядом с мерзкой, испорченной женщиной, которой она должна повиноваться на глазах у любимого человека.

Хьюго ворвался без стука. Кэтрин даже не успела одернуть одежду. Рубашка задрана, живот обнажен, груди свесились в разные стороны, простыня из тонкого полотна лишь наполовину прикрывает пышные волосы на лобке. Миледи смотрела на мужа такими глазами, будто ждала, что он тут же бросится на нее и станет яростно долбить, не обращая внимания ни на Элис, ни на Рут.

— Ты звала меня, Кэтрин? — отрывисто спросил Хьюго.

В сторону Элис он даже не взглянул.

— У меня есть для тебя одна новость, — промолвила миледи. — Подойди ко мне и сядь.

Она похлопала ладонью по постели, однако Хьюго не пошевелился.

— Пардон, мадам, но я не могу задерживаться ни на минуту, — пояснил он. — Я отправляюсь на охоту, меня ждут. Если я задержусь, лошади замерзнут. На улице сильный ветер.

— Тогда останься дома, — проворковала леди Кэтрин, соблазнительно улыбаясь. — Я найду для тебя забаву и здесь.

Она сдвинулась в глубь кровати. При виде мужа ее соски вызывающе затвердели. Элис, неожиданно для самой себя, уставилась на них не моргая.

— Подожди до ночи, дорогая, — ответил Хьюго. — Я обещал отцу добыть на обед оленины.

— Ну, тогда не стану тебя задерживать, поделюсь новостью. У меня для тебя очень хорошая новость, Хьюго. Я жду ребенка, и Элис считает, что это мальчик.

Повисла глухая тишина. В сторону Элис Хьюго по-прежнему не смотрел.

— Это лучшая новость из всех возможных, — спокойно произнес он, превосходно владея собой. — Поздравляю вас, сударыня. Надеюсь, у нас родится здоровый сын. А сейчас мне пора.

— Куда ты отправляешься? — поинтересовалась леди Кэтрин.

— В пустошь в окрестностях Боуэса, — бросил он уже с порога.

— О, тогда подожди еще минутку! — воскликнула миледи, словно новая мысль пришла ей в голову. — Подожди, пожалуйста. Нужно заехать к родственнице Элис и приказать ей явиться в замок. И прошу, пошли с ней одного из своих людей. Мне нужна ее опытность, а Элис — ее советы. Верно, Элис?

— Мора гораздо опытней и искусней меня в повивальных делах, — согласилась Элис, не поднимая глаз от пола. — Но до родов она не понадобится вам, миледи, а это будет еще в октябре. Тогда и нужно ее пригласить.

— Милорд не захочет, чтобы я рисковала своим здоровьем, — решительно заявила леди Кэтрин.

— Как пожелаешь, дорогая, — отозвался Хьюго. — Я готов доставить ее хоть сегодня. Но возможно, она сама пока не готова служить тебе.

Бледные глазки леди Кэтрин удивленно расширились.

— Доставьте ее сегодня же, милорд, — распорядилась она. — Если мы все считаем, что она нужна здесь, то чего тянуть?

— Хорошо, миледи.

Хьюго поклонился и снова направился к двери.

— Вы не поздоровались с Элис, милорд, — вкрадчиво промолвила леди Кэтрин. — Она теперь просто незаменима. Ты должен обращаться с ней обходительно, Хьюго. Чего бы она ни выделывала в прошлом, теперь она моя любимая фрейлина.

Лорд нехотя обернулся. Элис встретила его непроницаемым взглядом.

— Да, конечно. Простите меня. — Он равнодушно кивнул; морщины между бровями и в уголках рта выступили еще более резко. — Добрый день, Элис.

— Добрый день, лорд Хьюго, — ответила знахарка.

На нее повеяло ледяным холодом, словно она опять с головой окунулась в воду замкового рва. Теперь и речи не шло о том, чтобы занять место госпожи. Не будет ни аннулирования брака, ни ночей любви в большой, освещенной множеством свечей спальне. Никогда Хьюго не уснет рядом с ней, удобно устроившись на постели. Кэтрин одержала победу. И помогла ей в этом сама Элис, ее колдовство.

Скользнув по ее лицу хмурым взглядом, Хьюго круто развернулся и удалился, пока супруга не придумала новый предлог его задержать.

— Элис, подай мое платье, светло-розовое, — удовлетворенно велела Кэтрин. — Он обожает этот цвет. И прикажи там кому-нибудь, пусть принесут горячую воду и теплые простыни. Я приму ванну. Он без ума, когда от меня приятно пахнет.