Самыми серьезными их соперниками были архиепископы, епископы и монастыри, и теперь епископы боролись не столько за богатства, сколько за свою жизнь. Старый лорд видел, как для его сына, а следовательно, и для еще не зачатого и не рожденного внука, а там и правнука, наступают добрые времена. Внук Хьюго станет богатым лордом, не хуже других властителей Англии, под его началом будет огромное количество людей. Он распространит свое влияние на Шотландию, а то и на всю Англию. У него будет собственное маленькое королевство. Кто знает, насколько поднимется его род, если они станут выжидать, полагаясь на осторожность и мудрость, как это было всегда.

Однако молодой лорд Хьюго не хотел ждать пять, а то и десять лет, пока обширные земли монастырей не перейдут в его руки. Не хотел ждать, когда овец постригут, когда вырастет арендная плата, когда поступят доходы с ежегодной ренты. Он жаждал власти и богатства прямо сейчас. У него были друзья, владельцы транспортных средств, у одного была целая флотилия барж, другой добывал уголь и железную руду, еще один постоянно твердил о кораблях, способных плавать в открытом океане, о наградах, которые ждут смельчаков в дальних странах, за пределами Европы, за пределами изученного мира. Он рассказывал о торговле, о коммерции, о займах и ссудах на новых выгодных условиях. Хьюго не злился на отца, но Элис боялась молодого лорда еще больше, видя столь нехарактерную для него сдержанность.

— Ваш сын мечтает уехать в Лондон, — предупредила она старого лорда.

— Знаю, — отозвался тот. — Я все удерживаю его, но он не сможет долго терпеть.

Элис кивнула.

— А еще что-нибудь слышала? — спросил его светлость. — Заговоры, планы? Как думаешь, он уже созрел отравить меня или запереть под замок?

Ноздри Элис зашевелились, словно в этом вопросе она почуяла запах опасности.

— Нет, ничего такого, — заверила она. — Однако, как мне кажется, молодому лорду не терпится идти в этом мире своей дорогой. Я ни в чем его не обвиняю.

— Ну-ну, — нетерпеливо ответил старый лорд. — Мне нужно, чтобы ты всегда была готова обвинить его, Элис. Ты сидишь в одной комнате с моей невесткой, слушаешь сплетни ее кумушек. Кэтрин прекрасно понимает, что, если в течение года не забеременеет, я найду способ избавиться от нее. И ей лучше избавиться от меня первой. А Хьюго помешался на новых идеях, королевский двор ему подавай, Лондон, я ему мешаю, если бы не я, он давно бы отправился на юг. Так что, Элис, наблюдай и слушай, ты мои глаза и уши. Ты везде бываешь, можешь все подметить. Не надо обвинять Хьюго или Кэтрин, просто делись своими подозрениями, пускай маленькими, самыми незначительными.

— У меня нет никаких подозрений, — твердо произнесла Элис. — Леди Кэтрин если и упоминает о вашей смерти, то только как об отдаленном будущем, не более того. При мне она никогда не жаловалась, что боится развода или аннулирования брака. Лорд Хьюго лишь изредка навещает ее, и я ни разу не видела его под дверью ваших комнат.

На несколько секунд повисла пауза.

— Значит, ты не видела Хьюго возле моих комнат? — уточнил лорд.

Элис отрицательно помотала головой.

— И он не подстерегает тебя?

— Нет, — промолвила Элис.

Она не лгала. То ли отвар Моры подействовал, то ли старый лорд довел до сына свои пожелания — неизвестно. Когда Элис навестила Мору и вернулась в замок, Хьюго подмигнул ей разок со значением, но больше не просил приходить к нему в спальню. Она старалась держаться от молодого лорда подальше, а если все-таки встречала его, то опускала глаза в пол. Но однажды холодным утром она сбегала по коротенькой лестнице в комнату для стражи, расположенную под покоями его светлости, а лорд Хьюго стоял внизу и ждал, когда она пройдет.

— Всегда-то ты торопишься, Элис, — оживленно обратился к ней Хьюго, двумя пальцами прихватив рукав ее платья. — Как здоровье отца?

— Хорошо, милорд, — сообщила девушка, не отрывая взгляда от каменных плит, попираемых его сапогами для верховой езды. — Спал спокойно. И кашель утих.

— Это все сырая погода, — заметил Хьюго. — Чувствуешь, как тянет туманом с реки? А тебя разве не пробирает до самых костей?

Элис быстро посмотрела на него исподлобья. Он наклонился, темное лицо его было совсем рядом, если бы она прошептала ответ, он бы услышал.

— Я ни на что не жалуюсь, милорд, — заверила Элис. — Да и весна уже совсем скоро.

— Что ты, весны ждать еще не один месяц. Впереди много морозных дней и темных долгих ночей.

Последние слова он проговорил таким тоном, словно приглашал ее к себе в светлую теплую комнату.

— Но я не боюсь холода, — монотонно отозвалась Элис.

— Я что, тебе не нравлюсь? — Хьюго отпустил ее рукав, сжал ее щеки ладонями и повернул лицо к себе. — Ты рассказала отцу, что я приглашал тебя в спальню и ты отказалась. Так я не нравлюсь тебе, да, Элис?

Она стояла неподвижно, уставившись на белоснежную кайму его воротника, словно та успокаивала ее. Наконец учтиво промолвила:

— Это не так, милорд.

— Но ты не пришла ко мне, — резонно возразил он. — И разболтала все моему отцу. Он велел тебя не трогать. Тебе это известно?

Хьюго все еще осторожно держал в руках ее лицо. Она быстро взглянула ему прямо в глаза: они смеялись.

— Нет, неизвестно.

— Стало быть, я все-таки тебе нравлюсь? — допытывался он, едва удерживаясь от смеха — беседа становилась нелепой.

Элис и сама готова была рассмеяться.

— Мне не подобает, милорд, иметь подобные чувства к вам, — строго произнесла она. — Вы не можете мне ни нравиться, ни не нравиться.

Ее щеки под его ладонями так и горели. Хьюго перестал смеяться, кончиком пальца он нежно повел от уголка ее глаза к уголку рта. Элис замерла и не двигалась, ласка почти парализовала ее. Он наклонился ближе. Девушка закрыла глаза, словно прячась от напряженного лица Хьюго. Он остановился, когда до губ ее было полдюйма, нет, даже четверть дюйма, и мягко произнес:

— А вот ты нравишься мне, Элис. И мой отец не вечный. Думаю, тебе будет очень сыро по ночам, если ты вернешься в свой Боуэс.

Девушка не проронила ни звука. Она ощущала на лице теплое дыхание лорда. Губы его были совсем рядом. Она не могла отодвинуться от его поцелуя, только покорно ждала с поднятым лицом и приоткрытыми глазами. Но тут руки Хьюго опустились, он выпрямился. Глаза Элис распахнулись, она удивленно на него посмотрела.

— Сообщи мне, когда придешь, Элис, — весело бросил он и помчался вверх по винтовой лестнице к комнате отца.

Ни одна живая душа ничего не видела и не слышала. Однако миледи узнала. Когда Элис позвали к дамам заниматься шитьем, Кэтрин жестом указала ей на табуретку подле ее стула и, пока остальные переговаривались, внимательно изучила лицо девушки.

— Какая-то ты у нас тихоня, — заявила она наконец.

С учтивой, самой почтительной улыбкой Элис взглянула на госпожу и ответила:

— Я предпочитаю слушать, миледи.

— Ты молчишь о своих родных, — продолжала леди Кэтрин. — У тебя есть еще родственники, кроме сумасшедшей старухи в пустоши?

— Нет, — отозвалась Элис. — Там нет, а в Пенрите есть, — поправилась она.

Леди Кэтрин кивнула.

— А какой-нибудь парень есть? Ты не обручена?

Остальные дамы замолчали, прислушиваясь к этому допросу. Элис слегка повела плечами и едва заметно склонила голову, как бы сожалея.

— Нет. Сейчас нет. Когда-то у меня был парень. — Она метнула взгляд на миссис Эллингем. — Возможно, вы знакомы с ним, миссис Эллингем. Это Том, у него ферма с овцами. Но у меня не было приданого, я уехала в Пенрит, а он женился на другой.

— А что, если мы справим тебе приданое и выдадим замуж? — весело прощебетала леди Кэтрин. — Тебе здесь, наверное, скучно, тебя не видит ни один мужчина, и ничего интересного не происходит. Для нас тут вполне сносно, мы все либо замужем, либо были замужем, а теперь вдовы или обручены, но такая девушка, как ты, должна обязательно создать семью и нарожать детишек.

Элис почувствовала, как перед ней раскрывается ловушка.