— Владеешь, еще как владеешь, — гнула свое Мора. — Ты знаешь это, и я тоже. Ты хотела сбежать от своих способностей, надеялась, что твой Боженька убережет тебя, если ты забудешь о своем даре. Но смотри, ты снова здесь, ты вернулась, словно никогда не пропадала. Безопасных монастырей не осталось, слышишь, Элис? Тебе некуда податься. Конечно, можешь жить здесь со мной, но можешь и уйти к мужчине. А чем плох Том? Когда вы были маленькие, он нравился тебе, и он так и не полюбил другую женщину. Ты вполне могла бы убить эту его Лизу. Ты должна убить Лизу! Я объясню тебе, как это сделать. Существуют сотни способов. А потом сможешь жить в свое удовольствие на ферме у Тома и мыться хоть каждый день, ты ведь истосковалась по комфорту. Сможешь даже повторять свои глупые молитвы. Подумай, как мы с тобой будем питаться. Одно крохотное заклинание — а какая большая разница. Сделай это, слышь, Элис!
— Не могу! — отчаянно воскликнула девушка. — Не могу. А если бы и могла, не сделала бы. У меня нет никакой силы, только знания, полученные в аббатстве. Я не буду повторять твои заклинания. Они пустые, они ничего не значат. И я никогда не стану пользоваться твоим искусством.
Мора пожала плечами и взялась перевязывать ниткой пакетики с порошком.
— А я так думаю, что станешь, — не сдавалась она. — И уверена, что в кончиках пальцев ты ощущаешь свою силу и на кончике языка тоже. Разве нет, моя Элис? Когда в одиночестве ты уходишь в пустошь и дует легкий ветерок, разве тебе не кажется, что ты способна направить свою силу, куда пожелаешь? Наслать на человека здоровье или болезнь? Богатство или бедность? Когда в аббатстве ты стояла на коленях, разве не чувствовала внутри себя и вокруг эту силу? Я в себе эту силу ощущаю, да. И в тебе тоже. Старая аббатиса оценила твои способности и захотела, чтобы они служили Богу. Ну а теперь ты свободна и можешь пользоваться своей силой как угодно.
— Нет, — отрезала Элис, покачав головой. — Я ничего не чувствую и ничего не знаю. У меня нет никакой силы.
— Посмотри на огонь, — тут же попросила Мора. — Посмотри на огонь.
Девушка повернула голову к очагу; кое-как наломанный торф горел оранжевым, в куче красных углей пылало толстое бревно.
— Сделай так, чтобы огонь стал синим, — прошептала Мора.
Перед мысленным взором Элис предстал образ синего пламени, она постаралась на нем сосредоточиться.
Языки пламени трепетали и плясали в очаге Моры, затем вдруг вспыхнули и загорелись ровным небесно-синим цветом. Да-да, угли горели синим, как яркое летнее небо, а пепел отливал темно-фиолетовым.
Старуха радостно засмеялась. Элис быстро отвела взгляд, огонь снова вспыхнул и стал оранжевым, как прежде. Она торопливо перекрестилась и раздраженно сказала:
— Прекрати свои штучки, Мора. Это все глупые фокусы, курам на смех. Я с детства знаю твои хитрые трюки, меня не обманешь.
— Так я ничего не трогала, — заметила старая знахарка. — Это ты смотрела, собственными глазами, ты все проделала своими умом и силой. Ты можешь, конечно, попытаться от себя убежать, как убежала от праведной жизни. Но никуда ты не денешься, и в конце концов тебе придется выбирать.
— Я монахиня, — сквозь зубы процедила Элис. — И не стану связываться с колдовством и прочей чертовщиной. Мне это не нужно. И ты не нужна мне. И твой Том мне тоже не нужен. Послушай теперь меня, Мора. Как только будет возможность, я уйду. Клянусь, если б я могла уйти сейчас, меня бы здесь уже не было. Мне ничего от тебя не нужно. Ничего, ты меня поняла? Если б я могла, я бы уехала немедленно и никогда бы не вернулась.
— Тихо, — вдруг прошипела старуха. Элис замолчала, обе женщины замерли.
— За дверью кто-то есть, — пояснила Мора. — Слышишь?
— Да, — тихо отозвалась девушка. — Лошадь. Нет, две лошади.
Быстрым движением Мора опрокинула котелок с водой на пылающий торф. Пламя сразу погасло, комната наполнилась густым дымом. Элис закрыла рот ладонями, боясь задохнуться.
Удар в маленькую деревянную дверь прозвучал как удар грома. Старуха и ее воспитанница прижались друг к другу, не отрывая глаз от двери, которая, казалось, сейчас разлетится вдребезги. Кто-то барабанил по ней рукоятью меча.
— Я открою, — вызвалась Мора; в темноте ее лицо было белым, как лицо утопленницы. — Полезай наверх и спрячься под одеяло. Если пришли за ведьмой, то пускай это буду я. А ты сможешь убежать. Никто не станет слушать бредни жены Тома, если другие ничего против тебя не имеют. Слава богу, на этой неделе никто не помер. Давай, девонька, у тебя нет другого выхода.
Без споров и колебаний Элис метнулась к стремянке и взлетела наверх.
— Иду, иду, — сердито прохрипела Мора. — Двери сорвете с петель у бедной старухи, окаянные…
Убедившись, что воспитанница надежно спряталась, она отодвинула деревянный засов. За дверью маячили огромные силуэты всадников — словно два великана, они закрывали собой почти все небо. За ними светили ночные звезды и плыли темные тени облаков.
— Нам нужна молодая знахарка, — сообщил один из них.
Его лицо было укутано, видимо, от холода, он был вооружен дубиной и коротким кинжалом.
— Молодая знахарка, ты поняла? — повторил всадник. — Где она?
— Да я и сама, по правде, не знаю, — захныкала было Мора, — ее нет…
Великан нагнулся, протянул руку, ухватился за платок на шее Моры и поднял старуху так, что их лица оказались как раз напротив. Лошадь беспокойно дернулась. Мора, задыхаясь, издала какой-то булькающий звук, ноги ее болтались.
— Это приказ лорда Хью, хозяина замка, — прогромыхал великан. — Он сейчас болен. Ему нужна молодая знахарка и ее заклинание против рвоты. Давай ее сюда, и мы не сделаем тебе ничего плохого. Даже заплатим. Если ты прячешь ее, я засажу тебя в этот вонючий сарай, заколочу дверь гвоздями и подожгу.
Он отпустил Мору, и та, едва удержавшись, снова обрела под ногами твердую почву. Кое-как войдя обратно в дом, старуха притворила дверь. Элис с белым, как полотно, лицом и вытаращенными от страха глазами сидела наверху.
— Я не пойду, — заявила она.
Мора сорвала платок с плеч, расстелила перед очагом и положила на него несколько горстей разных трав, молитвенник в черной обложке, четыре пакетика своего порошка, блестящий кусок кварца, перевязанный длинной лентой, и ступку с пестиком.
— Придется попробовать, иначе убьют нас обеих, — мрачно изрекла она. — Это твой шанс, хороший шанс. Другим-то всем помогло. Так что тебе придется рискнуть.
— Я бы могла бежать, — упрямилась Элис. — Могла бы на ночь спрятаться в пустоши.
— И оставить меня одну? Утром ты нашла бы меня мертвой. Ты слышала его слова? Он сожжет меня живьем.
— Им ведь нужна не ты, — возразила Элис. — Они бы не стали тебя жечь. Ты могла бы наврать им, что я ночую в Боуэсе. А я бы скрылась в пещере у реки, пока они меня ищут.
Мора устремила на нее сердитый взгляд и нахмурилась.
— Ты злая, жестокая девчонка, — сказала она. — Личико у тебя красивое, а душа злая. Значит, возьмешь и убежишь? Бросишь меня одну и я попаду к ним в лапы? По-твоему, лучше бы я погибла, лишь бы тебе не рисковать?
Элис только открыла рот, собираясь возразить, но тут Мора сунула ей в руки приготовленный узел и добавила:
— Ты бы с удовольствием поставила на карту мою жизнь. — Она подтолкнула Элис к двери. — Иди, иди, девочка, а я, когда смогу, навещу тебя в замке, узнаю, что с тобой стало. Посмотрю, на что ты способна. Они там и травы выращивают, и цветочки тоже. У тебя будет возможность применить не только мою науку, но и знания, полученные в монастыре.
Губы Элис дрожали. Она взяла узел и ответила:
— Я не могу. Я ничего не умею. Ничего не знаю. За всю жизнь я вырастила всего несколько трав, делала только то, что мне приказывали. А твои трюки — обман и чепуха.
Мора злобно рассмеялась. Один из всадников снова заколотил в дверь.
— Давай, девка, выходи! — крикнул он. — Иначе придется выкурить тебя оттуда!
— Возьми мои обман и чепуху, сложи со своим невежеством и попробуй спасти свою шкуру, — прошипела Мора; ей приходилось силой толкать воспитанницу к двери. — Поколдуй хорошенько. У тебя есть дар, я чувствую. Одной мыслью ты сделала так, что пламя загорелось синим цветом. Напряги все силы, они тебе скоро понадобятся, и сделай это ради себя. Сделай такой заговор, чтобы старый лорд выздоровел, иначе мы с тобой погибли.
