Как и многие другие, Триглиа переселились в более солнечное место. К счастью, не на побережье Испании, а на побережье Корнуолла. Хотя климат там был не средиземноморский, но явно лучше, чем тот, что могла предложить им срединная часть Англии. Триглиа были любителями солнца и жили теперь в Боскасле.

Это означало ещё одну долгую поездку, но день был приятным, и сезон, превращавший Корнуолл в сплошную автомобильную пробку, пока не наступил. Линли добрался до Боскасла за сравнительно короткое время. Вскоре он уже шёл пешком по крутой улице, бегущей из древней рыболовецкой гавани, защищённой от ветров скалами, сформировавшимися из сланца и вулканической лавы. Он увидел несколько магазинов, построенных из некрашеного камня. В одних магазинах продавались товары для туристов, другие удовлетворяли потребности местных жителей.

Наконец Линли оказался на Олд-стрит, где и находился дом Триглиа, недалеко от обелиска, установленного в память о погибших в двух мировых войнах. Побелённое здание напоминало дом на Санторини [47]. Перед ним в изобилии рос вереск, а в ящиках под окнами красовались примулы. На окнах белые накрахмаленные занавески, входная дверь покрашена блестящей зелёной краской. Линли перешёл крохотный сланцевый мост, перекинутый через глубокую канаву перед домом, постучал, и через мгновение ему открыла женщина в переднике. Очки её были чем-то забрызганы, седые волосы, зачёсанные назад, вздымались на макушке, словно фонтан.

— Я готовлю крабовые блинчики, — сказала хозяйка, давая понять, почему она так выглядит и почему торопится. — Извините, не могу отойти от них больше чем на минуту.

— Вы миссис Триглиа?

— Да-да. Пожалуйста, быстрее. Не хочу показаться грубой, но блинчики поглотят слишком много жира, их нельзя оставлять надолго.

— Томас Линли. Нью-Скотленд-Ярд.

Представившись, Линли сообразил, что сделал это впервые после смерти Хелен. Он моргнул и почувствовал острую сердечную боль.

— Ниам Триглиа? Бывшая Парсонс? — уточнил он, показывая женщине удостоверение.

— Да. Это я.

— Мне нужно поговорить с вами о вашем бывшем муже, Джонатане Парсонсе. Могу я войти?

— Да, конечно.

Ниам посторонилась, пропустила его и провела через гостиную, где основной акцент в интерьере делался на книжные полки. На них стояли книги в бумажных обложках и семейные фотографии, лежали раковины, интересные камни и причудливые ветки, вынесенные на берег морем. За окнами виден был огород, маленький сад, газон в окружении ухоженных клумб, а посреди газона — раскидистое дерево.

Из кухни тянуло подгоревшими блинчиками. Горячее масло вытекло на плиту и громко шипело. Рядом с сушилкой царил полный хаос: чашки, банки, деревянные ложки, упаковка яиц, кофейник, содержимое которого давно выпито, остались только следы от кофейной гущи. Ниам Триглиа подбежала к плите и перевернула блинчики, масло при этом снова разбрызгалось по сторонам.

— Так трудно добиться румяной корочки. Если не нальёшь больше масла, будешь есть не блинчики, а чипсы. Вы сами готовите, мистер… суперинтендант, я правильно произнесла?

— Да, — подтвердил Линли. — Это я по поводу суперинтенданта. Что до кулинарии, то она не является моей сильной стороной.

— А для меня это — страсть, — призналась Ниам. — Раньше у меня было так мало времени на хозяйство, зато на пенсии я полностью посвятила себя стряпне. Ходила на поварские курсы, слушала специальные программы по телевизору и всё такое прочее. А вот с поеданием всего этого — проблема.

— Вас что, не удовлетворяют результаты?

— Напротив. Мне слишком всё нравится.

Хозяйка указала на свою фигуру, скрытую под передником.

— Я каждый раз пытаюсь рассчитать рецепт на одного человека, но математика никогда мне не давалась, так что чаще всего у меня получается еда на четверых.

— Разве вы живёте одна?

— Мм. Да.

Ниам приподняла край одного блинчика и посмотрела, насколько тот зарумянился.

— Чудесно, — пробормотала она.

Достав из шкафа тарелку, Ниам накрыла её несколькими бумажными полотенцами и вынула из холодильника небольшую чашку.

— Айоли [48],- пояснила она, кивнув на содержимое чашки. — Красный перец, чеснок, лимон и прочее. Правильное соотношение ингредиентов — и получается настоящий айоли. Ну и оливковое масло, разумеется. Главное — это качество «Экстра вирджин».

— Прошу прощения?

Линли подумал, что хозяйка имеет в виду способ готовки.

— «Экстра вирджин» — экстрадевственное оливковое масло. Самое лучшее из всех существующих. Если только можно определить степень девственности у оливок. Сказать по правде, я никогда не могла понять, что это такое — экстрадевственное оливковое масло. Разве оливки девственны? Может, их собирают девственницы? Или девственницы отжимают?

Ниам поставила чашку с айоли на кухонный стол и вернулась к плите. Она осторожно выложила крабовые блинчики в тарелку на кухонные полотенца. Затем взяла ещё несколько полотенец, накрыла ими блинчики и слегка прижала, промокая излишек масла. Из плиты Ниам достала ещё три тарелки, и Линли увидел, что она имела в виду, когда жаловалась на неумение рассчитать рецепт на одного человека. Каждая тарелка была так же укутана полотенцами, под которыми покоились крабовые блины. Судя по всему, в этот раз хозяйка наготовила больше чем на двенадцать человек.

— Необязательно для этого покупать свежих крабов, — рассуждала Ниам. — Можно использовать и консервированных. Если краба подвергнуть тепловой обработке, разницу понять невозможно. С другой стороны, если хотите приготовить салат, лучше положить свежего краба. Но прежде необходимо убедиться, что он совсем свежий. Пойманный в этот же день.

Хозяйка поставила тарелки и пригласила Линли за стол. Она надеялась, что он присоединится, иначе придётся съесть всё самой. Соседи не слишком одобряли её кулинарные шедевры.

— Мне теперь уже не для кого готовить, — призналась Ниам. — Девочки вылетели из гнезда, муж умер в прошлом году.

— Сочувствую вам.

— Вы очень любезны. Он скончался скоропостижно. Для меня это было страшным ударом, потому что накануне он был совершенно здоров. Муж был атлетического сложения. Пожаловался на головную боль, таблетки не помогли, а на следующее утро, когда стал надевать носки, я услышала шум и выглянула узнать, что случилось. Смотрю, а он лежит на полу. Аневризма.

Ниам опустила глаза и наморщила лоб.

— Мы с ним даже не попрощались.

Линли замер от нахлынувших воспоминаний. Утром Хелен была полна сил, а днём мертва. Он откашлялся.

— Да, я вас понимаю.

— Что ж, человек в конце концов успокаивается. — Ниам улыбнулась. — По крайней мере, мы все на это надеемся.

Хозяйка подошла к шкафу, вынула две тарелки, достала из ящика столовые приборы и положила их на стол.

— Будьте добры, садитесь, суперинтендант.

Она отыскала для Линли льняную салфетку, а своей салфеткой оттёрла забрызганные очки. Без них у неё был растерянный вид многолетней страдалицы от близорукости.

— Ну вот, — сказала она, когда очки стали чистыми, — теперь я вижу вас ясно. Бог ты мой, какой же вы красавец! Если бы я была вашего возраста, тотчас бы онемела. Кстати, сколько вам лет?

— Тридцать восемь.

— Ну что же, тридцать лет разницы делают людей друзьями. Вы женаты?

— Моя жена… Да-да, я женат.

— Ваша жена наверняка красавица.

— Да.

— Блондинка, как и вы?

— Нет. Она брюнетка.

— Должно быть, вы очаровательная пара. Мы с Френсисом — это мой покойный муж — были так похожи, что нас часто принимали за брата и сестру.

— Вы долго были за ним замужем?

— Двадцать два года. Но знакомы были гораздо дольше. Мы учились вместе в начальной школе. Не странно ли, что учёба объединяет людей и делает их отношения проще, даже если они встречаются после долгой разлуки? Мы не испытывали ни малейшего дискомфорта, когда я встретила его после развода с Джоном.