— После разберётесь. Так что сейчас?

— Он уехал в Эксетер. Завершить то дело, которое он затеял вчера. Но…

— Но? — прищурилась Би.

Хейверс с сожалением продолжила:

— К нему приходила мисс Трейхир. Вчера вечером.

— И вы не привели её сюда?

— Я была не в курсе, инспектор. К тому же я пока вообще не видела Дейдру и не узнала бы её, даже если бы она пролетела перед моим автомобилем верхом на метле. Линли сказал мне об этом только сегодня утром.

— А вчера вечером вы с ним не встречались?

— Встречались, — с несчастным видом промямлила Хейверс.

— И он умолчал о визите Дейдры?

— У него было очень озабоченное выражение лица. Возможно, он и позабыл.

— Не будьте смешной, Барбара. Линли прекрасно знал, что мы хотим поговорить с Дейдрой. Он обязан был доложить вам о её приходе. Должен был мне позвонить. Этот человек ходит по тонкому льду.

Хейверс кивнула.

— Поэтому я вам и говорю. То есть не потому, что он ходит по тонкому льду, а потому, что считаю это важным. Важно не потому, что он не сказал вам… Не потому, что она была у него. Это неважно. Важно то, что она появилась, и я подумала…

— Хорошо, хорошо! Помолчите, ради бога. Я не жду, что вы станете доносить на его сиятельство, лучше было бы найти того, кто донесёт на вас. Но для этого у нас недостаточно сотрудников. Что, чёрт возьми?

Последние слова были обращены к сержанту Коллинзу, который появился на пороге. В тот день он обслуживал телефоны на нижнем этаже (и то хорошо), а остальная команда продолжала заниматься делами, которые Би поручила им раньше.

— К вам мисс Трейхир, — сообщил сержант Коллинз. — Она утверждает, что вы хотите с ней пообщаться.

Би отодвинула стул.

— Хорошо, спасибо. Будем надеяться, это нас куда-нибудь выведет.

В результате расследования в Эксетере Линли узнал название компании, которая более не принадлежала Джонатану Парсонсу — отцу парня, утонувшего в бухте Пенгелли. Ранее компания именовалась «Парсонс, Ларсон и Уотерфилд», теперь её название звучало иначе: «Р. Ларсон истейт менеджмент, Лтд.». Агентство находилось неподалёку от средневекового собора. Директор агентства оказался подозрительно загорелым седобородым мужчиной лет шестидесяти с хвостиком. На нём были джинсы и ослепительно белая рубашка без галстука. Судя по зубам, дантист у него тоже был превосходный. Буква «Р» в названии компании, как выяснил Линли, означала необычное для британца имя — Рокко. Ларсон пояснил, что его мать, давно усопшая, молилась малоизвестным католическим святым. Его сестру она назвала Перпетуей. Сам Ларсон предпочитал имя Рок и сказал, что Линли так и может к нему обращаться.

Линли поблагодарил, ответил, что станет называть его мистером Ларсоном, и предъявил своё полицейское удостоверение.

— Насколько я понимаю, вы пришли сюда не для того, чтобы сдать в аренду свою недвижимость?

— Вы правильно понимаете, — подтвердил Линли. — Не могли бы вы уделить мне несколько минут? Хочу поговорить с вами о Джонатане Парсонсе. Одно время вы были его партнёром.

Ларсон с удовольствием вызвался вспомнить о «бедном Джоне». Он провёл Линли в свой кабинет. Комната была просторной и мужской: кожа, металл, фотографии семейства в строгих тёмных рамках. Жена-блондинка гораздо моложе Ларсона, двое детей в аккуратной школьной форме, лошадь, собака, кошка и утка. Всё это выглядело слишком гладко. Линли даже подумал, настоящие ли это снимки или картинки, которые продаются в магазинах.

Ларсон не стал ждать вопросов. Сразу приступил к сути, его и подталкивать не пришлось. Он был партнёром Джонатана Парсонса и человека по имени Генри Уотерфилд, ныне покойного. Оба были старше Ларсона на десять лет, а сам Ларсон был младшим менеджером фирмы. Но очень предприимчивым, если уместно себя хвалить, и быстро сделался настоящим партнёром. Поэтому ещё до смерти Уотерфилда фирма стала принадлежать всем троим. После кончины Уотерфилда фирму можно было переименовать в «Парсонс энд Ларсон», но такое название трудно произносить, и они оставили прежнее.

— Всё шло очень хорошо, пока не умер сын Парсонса. С этого момента дела в фирме стали разваливаться. Бедный Джон не мог взять себя в руки, и кто бы обвинил его в этом? Он всё больше времени проводил в бухте Пенгелли. Ведь именно там произошёл несчастный случай с Джейми.

— Мне это известно, — кивнул Линли. — Вероятно, Парсонс знал, кто оставил его сына в морской пещере?

— Да. Но не мог заставить полицию возбудить дело против убийцы. Ни улик, ни свидетеля. Как бы полиция ни старалась, ничего не выходило. Им действительно не за что было зацепиться. Поэтому Парсонс нанял частную команду, но и у тех ничего не получилось. Тогда он нанял ещё одну и ещё. Наконец окончательно переехал в Пенгелли.

Ларсон посмотрел на фотографию на стене — вид Эксетера, снятый с воздуха, — словно этот снимок мог вернуть его в прошлое.

— Когда со дня смерти Джейми прошло два года, а может, и три, Парсонс заявил, что хочет остаться там, напоминать людям, что убийство — он всегда называл этот случай убийством — осталось без наказания. Парсонс обвинял полицию в том, что дело замяли. Он был… одержим этим. Но я его и тогда не винил, и сейчас тоже. Денег он в бизнес не приносил. Какое-то время я это терпел, а потом он начал… Парсонс называл это «взять в долг». Здесь, в Эксетере, у него были дом и семья — трое других детей, все девочки, — и дом в Пенгелли. Он проводил расследования и платил детективам за работу. Всё это стало накладно. Парсонсу нужны были деньги, и он взял их. — Ларсон постукивал пальцами по столу. — Я чувствовал себя ужасно, но было ясно: либо я позволю Джону загнать нас в яму, либо покажу, что он творит. Дело неприятное, но и выбора у меня не было.

— Растрата.

Ларсон выставил вперёд ладонь.

— Так далеко я зайти не мог. Не мог и не стал, жаль было бедного человека. Просто попросил, чтобы он передал мне свой бизнес, потому что это единственный способ его спасти. Парсонса было не удержать.

— Удержать?

— Он мечтал поставить убийцу перед судом.

— Полиция решила, что Джейми пытались просто проучить, но всё закончилось трагедией. Предумышленного убийства не было. Нет, это ни в коем случае не убийство.

— Наверняка полиция права, но Джон не хотел и слышать об этом. Он обожал сына. Он любил всех своих детей, но на Джейми был просто помешан. Парсонс был идеальным отцом. Он ходил с сыном на подводную охоту, они вместе катались на лыжах, занимались сёрфингом, путешествовали пешком по Азии. Когда Джон говорил о сыне, он чуть не лопался от гордости.

— Кажется, мальчик презрительно относился к ребятам из Пенгелли.

Ларсон сдвинул брови. Они у него были тонкие, женственные. «Уж не выщипывает ли он их?» — подумал Линли.

— Этого я не знаю. По натуре Джейми был хорошим парнем. Возможно, немного самовлюблённым, оттого что у семьи было гораздо больше денег, чем у деревенских ребят, да и отец его избаловал. Но молодые люди его возраста всегда слишком много о себе воображают.

Он продолжил рассказ. В таких историях не было ничего необычного, тем более что Линли встречал семьи, пережившие трагедию потери детей. Вскоре после того, как Парсонс оставил бизнес, жена подала на развод. Она вернулась в университет, закончила его и стала старшим преподавателем в местной школе. Ларсон полагал, что она вновь удачно вышла замуж, хотя и не был вполне в этом уверен. Можно обратиться в школу и выяснить.

— Что стало с Джонатаном Парсонсом? — поинтересовался Линли.

— Наверное, до сих пор живёт в Пенгелли.

— А дочери? Ларсон развёл руками.

— Даже не представляю, где они.

Утром Дейдра размышляла о лояльности. Она знала, что некоторые люди исповедуют принцип: каждый в ответе только за себя. Её проблемой было то, что такой принцип её не устраивал.

Она думала о долге и о возмездии. Перебирала примеры, когда понятие «свести счёты» означало на самом деле «ничему не научиться». Дейдра пыталась понять, существуют ли жизненные уроки, которые можно усвоить, или жизнь — это бессмысленное нагромождение событий, происходящих без причин и оснований.