— То есть парень был связан. А больше ничего интересного не обнаружили?
— Экскременты в ушах, что довольно странно, как по-вашему? И ни одного свидетеля, с начала и до конца. Все повторяли одно и то же, шептались и показывали пальцами. Ни одной улики, ни одного очевидца. Мы могли только надеяться, что кто-нибудь расколется, и это могло бы случиться, если бы подросток Парсонс не был Парсонсом.
— Что это значит?
— Он был малость глуповат. В семье водились деньги, и он решил, что лучше других. Любил это показать. Такие вещи не прибавляют тебе популярности среди подростков.
— Тем не менее его вечеринку они не проигнорировали.
— А как же? Бесплатная выпивка, наркота, родителей дома нет, можно и с девчонками побаловаться. Чем ещё заняться в бухте Пенгелли? Такого шанса повеселиться упускать нельзя.
— И что с ними сталось?
— С остальными парнями? Дружками Керна? Насколько мне известно, до сих пор живут в бухте Пенгелли.
— А семья Парсонса?
— В Пенгелли они больше не вернулись. Они родом из Эксетера, уехали туда да так там и остались. Отец открыл в городе бизнес. Фирма «Парсонс и»… кто-то ещё. Не помню. Он, правда, регулярно наведывался в Пенгелли на выходные и праздники, пытался разобраться в деле, но ничего у него не вышло. Нанимал нескольких следователей, хотел из разрозненных фактов составить полную картину, потратил огромные деньги. Но если и были виноваты Бенесек Керн и другие ребята, то они так и стояли на своём, пока папаша не отстал. Если нет твёрдых улик и свидетелей, держи крышку закрытой — и никто тебя не тронет.
— Он поставил сыну что-то вроде памятника? — спросил Линли.
— Кто? Парсонс? Что ж, у семьи денег хватало. Если им от этого полегчало, то почему бы и не поставить?
Уилки выпрямился и расправил спину. Линли сделал то же самое. Они молча постояли посреди церкви, глядя на витраж над алтарём. Когда Уилки снова заговорил, его голос звучал задумчиво. Судя по всему, над этой историей он размышлял не один год.
— Мне не нравится оставлять дела незаконченными. Я чувствовал, что отец погибшего не успокоится, пока мы не привлечём кого-нибудь к ответу. Но мне кажется…
Уилки прервался, почесал затылок. По его лицу было ясно, что мысли его блуждают в других временах и в другом месте.
— Мне кажется, что никто из этих парней не желал смерти Парсонсу. Не такие это ребята.
— А чего они добивались?
Уилки потёр лицо. Грубая кожа и жёсткие бакенбарды затрещали, словно наждачная бумага.
— Хотели его наказать. Припугнуть маленько. Ведь тот парень слишком заносился. Постоянно демонстрировал, что может то, чего не могут остальные.
— Но связывать… Оставлять…
— Они там все перепились. И одурманились. Должно быть, заманили парня в пещеру, пообещали продать ему ещё наркоты. Связали руки и ноги и немного проучили. Высказали всё, что о нём думают. Обмазали дерьмом. Потом развязали и решили, что он сам найдёт дорогу домой. Только не взяли в расчёт, что бедняга совсем пьян. Он и отключился. Вот как я всё это вижу. А по-настоящему плохих парней среди них не было. Никто из них никогда не был замечен в чём-то дурном. Так я всё родителям погибшего и изложил. Но они не захотели услышать.
— Кто обнаружил тело?
— На следующее утро после вечеринки Парсонс связался с полицией и заявил, что пропал его сын. Копы отреагировали как обычно: дескать, переспал с местной девчонкой и дрыхнет сейчас либо у неё в кровати, либо под кроватью. Звоните, если через два дня не объявится. Не беспокойте нас по пустякам. Позже одна из сестёр мальчика рассказала отцу, что у Джейми была ссора с Керном. Вот Парсонс и заподозрил, что не всё в порядке. Начал копать. — Уилки пожал плечами. — Не знаю, как уж там это происходило, но думаю, отец был взбешён. Любимый ребёнок. Единственный сын. И никто до сих пор не ответил за его смерть. И вот он услышал имя — Бенесек Керн. Можете себе представить, как он за него схватился.
— А вы знаете, что погиб сын Бенесека Керна? — спросил Линли. — Упал со скалы. Кто-то повредил его снаряжение. Это убийство.
Уилки покачал головой.
— Не знал. Какое несчастье! Сколько ему было лет?
— Восемнадцать.
— Столько же, сколько Джейми Парсонсу. Ну и дела!
Дейдра нервничала. Единственное, о чём она мечтала, — это о спокойствии, которое было неделю назад. Тогда она занималась только собой да своими рабочими обязанностями. Конечно, так и до одиночества недалеко, но это был её выбор. Так безопаснее, а безопасность для неё — на первом месте.
Сейчас плавное движение её лодки, именуемой жизнью, дало сбой: в двигателе обнаружились серьёзные неполадки. Перед Дейдрой встал вопрос: что делать?
Вернувшись в бухту Полкар, она оставила машину возле дома и пошла пешком к морю, взбираясь по каменистой тропе.
Дул сильный ветер, особенно на вершине скалы. Пряди волос выбивались из причёски, хлестали Дейдру по лицу, лезли в глаза. Обычно во время таких прогулок она вынимала контактные линзы и надевала очки. Утром она не взяла очки из самолюбия. По возвращении следовало зайти в дом и вынуть линзы, но Дейдра слишком торопилась: хотела успокоить себя энергичным подъёмом на вершину скалы.
В трудных ситуациях иногда требуется вмешательство другого человека, но сейчас явно не тот случай. Дейдра не хотела делать то, о чём её попросили, однако она была достаточно благоразумна и понимала: её желание мало что значит.
Вскоре после того, как она забралась на вершину, раздался звук двигателя. Дейдра сидела на известняковом камне и следила за фантастическими кругами, которые описывали в воздухе моёвки. Птицы искали укрытие в нишах скалы. Заслышав двигатель, Дейдра встала, приблизилась к тропе и увидела мотоциклиста. Тот подъехал к её дому, остановился на галечной дорожке, снял шлем, направился к входной двери и постучал.
Дейдра подумала, что это курьер, который привёз ей какой-то пакет — быть может, это посылка из Бристоля? Но Дейдра не ждала подобных посланий, да и у мотоциклиста ничего в руках не было. Он обошёл дом. Должно быть, искал другой вход или собирался заглянуть в окно. А может, что и похуже.
Дейдра начала спускаться. Кричать не имело смысла: с такого расстояния её не услышат. Торопиться было тоже ни к чему. Расстояние до дома приличное. К тому времени, как она вернётся, мотоциклиста уже и след простынет.
Однако мысль о том, что кто-то хочет к ней вломиться, подгоняла Дейдру. Она смотрела себе под ноги и в то же время поглядывала в сторону дома. Поскольку мотоциклист не спешил уезжать, любопытство Дейдры возрастало.
Задыхаясь, она влетела в калитку и вместо грабителя увидела девушку в кожаной куртке. Она сидела, привалившись спиной к синей двери и вытянув ноги. В носу у девушки виднелось ужасное серебряное кольцо, на шее красовалась синяя татуировка в форме ожерелья.
Дейдра узнала Силлу Кормак, бабушка которой жила рядом с семьёй Дейдры в Фалмуте. Дейдра удивилась: что ей здесь понадобилось?
Силла подняла глаза. Тусклый луч солнца блеснул на серебряном украшении, придав ему непривлекательный вид кольца, за которое выводят на пастбище корову.
— Привет, — поздоровалась гостья и кивнула.
Она поднялась и потопала ногами. Должно быть, чтобы разогнать кровь.
— Какой сюрприз, — ответила Дейдра. — Как твои дела, Силла? Как мама?
— Корова, — отрезала Силла.
Дейдра поняла, что девушка так отзывается о матери. Перебранки Силлы с матерью вошли у соседей в легенду.
— Можно мне воспользоваться твоим туалетом?
— Конечно.
Дейдра отперла дверь и впустила гостью в дом. Она ждала, что будет дальше. Вряд ли Силла приехала из Фалмута ради туалета.
Прошло несколько минут. Слышен был сильный шум воды. «Уж не собирается ли она заодно принять ванну?» — подумала Дейдра, но в этот момент Силла вернулась. Волосы у неё были мокрыми, зачёсанными назад. Аромат, исходивший от девушки, навёл на мысль, что она воспользовалась и духами Дейдры.
