Прежде Селеван считал, что в этом и заключается главная её особенность. Но когда перестилал её постель, обнаружил под матрасом конверт, а изучив его содержимое, понял, что Тэмми такая же, как все её сверстники.

Находка его не слишком взволновала. Сразу ничто не происходит, поэтому он удвоит усилия и подчинит внучку своей воле и воле родителей. Однако проблема заключалась в том, что мать Тэмми не отличалась терпением. Ей нужен был результат, и, если она его не получит, пребыванию Тэмми в Корнуолле придёт конец.

Селеван вынул найденный под матрасом конверт и положил его на приборный щиток. Тэмми посмотрела сначала на конверт, потом — на деда. И, чёрт бы побрал эту девчонку, оскорбилась.

— Ты роешься в моих вещах, пока меня нет дома, — заявила она таким тоном, словно ей нанесли смертельную рану. — Так же и с тётей Нэн обошёлся?

Селеван не собирался вступать в дискуссию о дочери и никчёмном хулигане, за которым та вот уже двадцать два года была замужем и, как ни странно, считала себя счастливой.

— Мы сейчас не о твоей тётке толкуем. Обсудим лучше этот твой вздор.

— Ты не терпишь никого, кто с тобой не согласен, дедушка. Вот и отец точно такой же. Когда сталкиваешься с тем, в чём не разбираешься, не следует впадать в панику. Даже если это что-то плохое. А в конверте нет ничего плохого. Это моё желание, и если родители не понимают, что там ответ, который нужен всему миру, чтобы этот проклятый мир прекратил…

Тэмми схватила конверт и сунула его в рюкзак. Селеван хотел было выхватить его и вышвырнуть в окно, но какой в этом смысл? Не будет одного, появится другой.

Когда Тэмми снова заговорила, голос её изменился. Чувствовалось, что она потрясена, что она считает себя жертвой предательства.

— Мне казалось, ты понимаешь. Во всяком случае, я не знала, что ты из тех, кто роется в чужих вещах.

Селеван возмутился. Разве не она его предала? Ведь это она скрывала от него корреспонденцию, а не он. Когда её мама позвонила из Африки и они обсуждали Тэмми, он не утаил это от внучки. Так что её обида была совершенно неуместна.

— А теперь послушай меня, — начал Селеван.

— Не раньше, чем ты выслушаешь меня, — спокойно возразила Тэмми.

После этого она открыла дверцу машины, произнесла ещё кое-что и потащилась к магазину. В иной ситуации Селеван выскочил бы за ней. Ни один из его детей не вёл себя с ним так вольно. Проблема в том, что Тэмми не его ребёнок. Между ними стоит травмированное поколение, и они оба знают, кто нанёс эти травмы.

Поэтому Селеван позволил внучке уйти и с тяжёлым сердцем отправился назад, в «Сны у моря». Там он сделал уборку и приготовил себе второй завтрак — бобы на тосте. Селеван надеялся, что, загрузив желудок пищей, избавится от тошноты, но это не помогло.

На улице хлопнула дверца машины, и Селеван отвлёкся от мрачных мыслей. Он выглянул в окно и увидел Яго Рита. Тот открыл дверь своего домика, спустился по ступенькам и раскинул руки навстречу Мадлен Ангарак. Девушка подбежала к нему, и старик похлопал её по спине и потрепал по волосам. Мадлен вытерла глаза рукавом фланелевой рубашки Яго, и они вместе вошли в домик.

Эта сцена поразила Селевана. Он не мог понять, как Яго удаётся то, что у него никогда не получалось: быть человеком, с которым хочет общаться молодёжь. Очевидно, старик умеет выслушать и ответить. Какими же такими возможностями он обладает, которых Селевану не дано?

Может, Яго легче, потому что эти люди ему не родственники? А может, секрет в том, о чём ему недавно говорил сам Яго?

Неважно. Очевидно, что у Яго Рита есть ключ к молодёжи, а у него — нет. Селеван решил выяснить, что это за ключ такой, прежде чем вмешается мать Тэмми и ушлёт девчонку куда-нибудь лечиться.

Селеван ждал, пока Мадлен Ангарак уедет. Когда через сорок три минуты она вышла, он направился к домику и постучал.

Яго отворил дверь, и Селеван увидел, что его друг куда-то собрался. На нём была куртка, очки, которые он надевал только в «Ликвид эрс», и головная повязка, не позволяющая длинным волосам падать на лицо. Селеван начал извиняться перед Яго за то, что нарушил его планы, но старик остановил его и пригласил в дом.

— Тебя что-то беспокоит, — заметил он. — Я вижу это, приятель. Подожди-ка…

Яго подошёл к телефону и набрал несколько цифр. Видимо, на том конце провода был автоответчик, поскольку Яго произнёс:

— Лью, это я. Буду поздно. У меня возникло неотложное дело. Кстати, Мадлен заезжала. Снова немного расстроена, но, думаю, она справится.

Он положил трубку на рычаг.

Селеван наблюдал за его движениями. Паркинсон разыгрался не на шутку. Да уж, старость не радость. А когда к ней примешивается болезнь, совсем плохо.

Для затравки беседы он вытащил из кармана странное украшение Тэмми и положил его на стол, а когда Яго уселся рядом на скамью, кивнул на него.

— Взял у девчонки, — пояснил Селеван. — Носила на шее. Сказала, что буква «М» означает Марию. Ты в это веришь? Так и сказала, словно это — самая естественная вещь в мире.

Старик взял украшение и осмотрел его.

— Наплечник, — заключил он.

— Точно. И она так сказала. Наплечник. Но «М», которая означает Марию, — это как-то странно. Вот я и встревожился.

Яго кивнул, но Селеван заметил, что губы приятеля дрогнули в улыбке. Он почувствовал раздражение. Конечно, Яго легко смеяться, ведь не его внучка вешает на шею такую штуку.

— С девчонкой уже давно что-то случилось. Стоит только на неё посмотреть, и понимаешь это. Думаю, всё дело в Африке. Наверное, африканки так на неё повлияли. Кто их знает, этих местных? Неудивительно, что она тронулась умом.

— Мать Иисуса, — отозвался старик.

— Вот и я о том же.

Яго весело расхохотался, и Селеван вспылил.

— Не пугайся, дружок. «М» — это Мария. Что на наплечнике означает: мать Иисуса. Это религиозный предмет. Такие наплечники носят католики. Возможно, ты видел на одних изображение Иисуса, на других — какого-нибудь святого.

— Чёрт! — пробормотал Селеван. — Час от часу не легче.

Мать Тэмми хватит удар, не иначе. Ещё одна причина забрать дочку. Для Салли хуже католиков только террористы.

— Лучше бы здесь был святой Георгий с драконом. По крайней мере, патриотично.

— На таких наплечниках святого Георгия не встретишь, — объяснил Яго. — Драконы — это плод воображения, что ставит под сомнение самого святого. Верующий вешает на шею такую штуку с каким-нибудь святым и тоже чувствует себя святым в некотором роде.

— Во всём виноваты политики, — мрачно изрёк Селеван. — Из-за них планета сошла с ума, из-за них девушки стараются стать святыми. Наверно, готовятся к смерти. И некому их переубедить.

— Это рассуждения Тэмми?

— А? — Селеван взял наплечник и сунул его в нагрудный карман рубашки. — Она хочет прожить жизнь в молитвах. Это её слова. «Дедушка, я хочу прожить жизнь в молитвах. Думаю, все должны к этому стремиться». Словно, если станешь в одиночестве сидеть в пещере, есть траву вместо нормальной пищи и пить раз в неделю собственную мочу, тем самым спасёшь человечество.

— Такой у Тэмми план?

— Да не знаю я, какой там у неё план. Никто не знает. И она тоже. Как это всё бывает? Услышат о каком-то культе и начинают его исповедовать, лишь потому, что этот культ не похож на другие и якобы спасёт мир.

Яго задумался. Селеван надеялся, что друг предложит ему решение проблемы с Тэмми. Но старик молчал, так что Селеван продолжил:

— Мне никак не удаётся найти подход к девчонке. Даже разговор завести не получается. Нашёл под её матрасом письмо. Там её просят приехать, хотят с ней встретиться. Мол, нам надо получше тебя изучить, чтобы определить, годишься ли ты, понравишься нам или нет. Я дал ей понять, что нашёл конверт, а она возмутилась и обвинила меня, что я роюсь в её вещах.

Яго ещё больше сосредоточился. Почесал голову.

— В самом деле?

— Что в самом деле?

— В самом деле роешься в её вещах?

— Приходится. Если я не буду этого делать, её мамаша меня со света сживёт. Она меня пилит: «Внуши ей интерес к странам, к путешествиям. Кто-то должен это сделать, пока не поздно».