«В этих пещерах погибло много детей вроде вас, — внушал им дед, — так что пока вы здесь, на берег не пойдёте. Рядом с домом есть чем заняться, а если не знаете, я вам подскажу».

Но это были лишь отговорки, Керра и Санто понимали это. Поход на пляж означал поход в деревню, а в деревне их знали как детей Деллен Керн, или Деллен Нанкервис — это девичья фамилия их матери. Деллен, деревенская шлюха. На открытке Керра тотчас узнала почерк матери. Красными чернилами было написано: «Вот здесь», и от этих слов стрелка указывала на правую морскую пещеру.

Керра положила открытку в карман и осмотрелась: может, увидит что-то ещё. Впрочем, ничего другого уже не требовалось.

В то утро во рту у Кадана было как в Сахаре, желудок танцевал шимми. Неожиданный разговор с сестрой об «Эдвенчерс анлимитед» помешал ему провести разведку и выяснить, куда отец запрятал спиртное. Не то чтобы Кадан боялся, что сестра, застав его на месте преступления, выдаст его отцу — Мадлен, несмотря на дурной характер, никогда не была предательницей, — но она тотчас поняла бы, что он ищет, и устроила бы скандал. Кадану этого не хотелось. Достаточно было того, что Айона Сутар за последние тридцать шесть часов трижды звонила под надуманными предлогами.

— Она полная дура, если решила, что это куда-нибудь приведёт, — заявила Мадлен. — Что у них общего, кроме секса да свиданий, если судейство соревнований по сёрфингу в Ньюки и пиццу по вечерам с двумя несносными девчонками можно назвать свиданиями? Такие отношения я не назвала бы перспективными. И где у неё голова?

Кадан мало разбирался в подобных вещах и подумал, что Мадлен тоже вряд ли знает, какие отношения считают перспективными. Он определил вопросы сестры как риторические и был рад, что ему можно не отвечать.

Мадлен продолжила свои рассуждения:

— Всё, что ей необходимо было сделать, — это изучить его прошлое. Но хотела ли она этого? Нет. А почему? Потому что видела в нём отца для Лии Дженни. Можно подумать, девочки в нём нуждаются. Особенно Ли.

— Дженни — нормальная девчонка, — пробубнил Кадан.

Он надеялся, что это положит конец разговору и сестра оставит его в покое. Голова трещала немилосердно.

— Если тебе нравятся девочки такого возраста, то нормальная. А вот другая, Ли, тот ещё подарочек.

Мадлен на мгновение замолчала и посмотрела на Пуха. Кадан ждал, когда попугай закончит завтракать. Пух предпочитал английские яблоки «пепин Кокса», а в межсезонье довольствовался импортом — яблоками «фуджи». Сейчас попугай как раз ими и угощался, а вдобавок — подсолнечными семечками.

— Но ведь у него есть собственные дети, — продолжила Мадлен. — Зачем ему снова через всё это проходить? Как Айона этого не поняла? Я, например, понимаю. А ты?

Кадан пробормотал что-то неразборчивое. Возможно, он и чувствовал себя фарфоровым кивающим божком, но не счёл нужным обсуждать с сестрой отца. И поэтому обратился к попугаю:

— Пошли, Пух, у нас с тобой есть работа.

Кадан предложил птице последний кусочек яблока. Пух это подношение проигнорировал и принялся чистить клюв правой лапкой, а потом исследовать перья под левым крылом. В этот момент птица напоминала шахтёра.

Кадан нахмурился и подумал о клещах.

Тем временем Мадлен взяла зеркало и посмотрела на свои волосы. Раньше она мало обращала на них внимания: ей это было ни к чему. У неё, как у Кадана и у отца, волосы были тёмные и кудрявые. Мадлен коротко стриглась, поэтому и ухаживать было не за чем. Утром она попросту встряхивала головой. Но потом Мадлен отрастила локоны, потому что Санто Керну нравились длинные волосы. Когда их взаимоотношения окончились, Кадан решил, что сестра вернёт прежнюю причёску, возможно, чтобы поквитаться с Санто. Однако Мадлен этого не сделала. И сёрфинг она забросила.

— Что ж, отец найдёт себе кого-нибудь ещё, если уже не нашёл, — заключила Мадлен. — И Айона тоже. Всему этому придёт конец. Несколько недель она будет звонить и плакать, но отец будет её игнорировать. Айоне это надоест, она поймёт, что даром выбросила три года своей жизни, или сколько там, я не помню. А раз время уходит, она будет действовать. Пока не поздно, ей нужен мужчина.

Мадлен была довольна. Кадан слышал эти нотки в её голосе. Чем дольше их отец встречался с Айоной Сутар, тем тревожнее делалась Мадлен. Большую часть жизни она была домашней богиней, и последнее, чего она хотела, — это чтобы другая женщина узурпировала её власть. Мадлен не желала ни с кем делиться.

Кадан вынул из-под попугая грязные газеты, скомкал их и выбросил, после чего постелил свежий номер «Уочмен».

— Ну ладно. Мы пошли, — сообщил он.

— Куда это? — нахмурилась Мадлен.

— Работать.

— Работать?

«И почему она так удивляется?» — подумал Кадан.

— «Эдвенчерс анлимитед», — пояснил он. — Я туда устроился.

У Мадлен изменилось лицо. Кадан понимал, что сестра восприняла этот его шаг как предательство, и неважно, что им требуются деньги. Что ж, придётся ей проглотить новость. Ему нужен источник дохода, а найти место сейчас непросто. И всё же Кадан не хотел начинать тему «Эдвенчерс анлимитед», как и тему Айоны Сутар и её разрыва с их отцом. Поэтому Кадан посадил Пуха на плечо и перевёл беседу в другое русло.

— Кстати, Мадлен, если уж речь зашла о свиданиях, какого чёрта ты всю ночь делала у Яго? Он уже лет сорок как с этим завязал.

— Яго — мой друг, — заявила Мадлен.

— Это я понимаю. Мне он тоже нравится. Но зачем ходить к нему на всю ночь?

— Неужели ты подумал… Какой же ты, Кад, гадкий. Если тебе так хочется знать, то Яго пришёл ко мне сказать о Санто. Не хотел говорить в пекарне, поэтому отвёз к себе домой. Яго за меня переживал, не знал, как я отреагирую. Он меня бережёт, Кадан.

— Мы, что ли, не бережём?

— Ты не любил Санто. Не притворяйся.

— Да ведь под конец и ты его не любила. Или что-то изменилось? Может, Санто приполз к тебе, просил прощения и признавался в чувствах? — кипятился Кадан.

Пух чисто повторил за ним последнее слово.

— Никогда не поверю, — добавил Кадан.

— Продырявь чердак, — хрипло посоветовал Пух.

— Птица заорала Кадану прямо в ухо, и тот невольно моргнул.

— Вчера ты напился, — обвиняюще произнесла Мадлен. — Вот что ты делал в своей комнате. Что с тобой, Кад?

Кадан вряд ли смог бы внятно объяснить. Сам того не сознавая, он зашёл в магазин, купил джин «Бифитер» и так же рассеянно выпил. А тот факт, что выпил дома, Кадан посчитал заслуживающим уважения, ведь он мог напиться в пабе или на улице или, что ещё хуже, опьянеть и сесть за руль. Но он проявил сознательность и закрылся в собственной комнате, где никого, кроме себя, не обидел.

Кадан не стал задавать себе вопрос, как это случилось. А когда похмелье притихло — это блаженное мгновение настало после полудня, — он понял, что проанализировать своё поведение всё-таки придётся.

Кадан думал об отце, о Мадлен и о Санто Керне, по логике объединив этих трёх персонажей. И тут в голову Кадана, словно нежеланный дядюшка на Рождество, стукнула новая мысль, и эта мысль была об убийстве.

Пришла она так: Мадлен влюблена. У Мадлен разбито сердце. Санто мёртв. Лью Ангарак… что? Вышел с серфбордом в день, когда море не выдало ни одной приличной волны. Отца не было в момент совершения убийства, но он молчит о том, где находился. И что всё это значит? Оскорблённая дочь? Разгневанный отец? Кадану не хотелось развивать эту тему.

И тогда он вспомнил об Уилле Мендике, обожающем Мадлен. О Мендике, безнадёжно влюблённом в его сестру. О Мендике, дожидающемся момента, когда он сможет стать главным утешителем Мадлен.

Но был ли у Мендика доступ к скалолазному снаряжению Санто? И способен ли Уилл придумать столь изощрённый способ избавления от соперника? Если на эти два вопроса можно ответить утвердительно, то в самом ли деле Уилл так втрескался в сестрёнку, что прикончил Санто в надежде сблизиться с Мадлен? Был ли в этом смысл? Зачем убирать Санто из жизни Мадлен, когда Санто сам её бросил? Может, смерть Санто не имеет никакого отношения к Мадлен? Каким бы это было облегчением!