— А если бы его вселенная стала крутиться вокруг альпинизма?

— Если бы? По крайней мере, в альпинизме человек зависит от других. Это не спорт одиночек. Сёрфер в море один. Мне это не нравится. Я хотел, чтобы сын находился среди людей. Так что если бы с ним что-нибудь случилось…

Бен снова перевёл взгляд на постеры. То, что было на них запечатлено, даже для таких неопытных людей, как Би, демонстрировало страшную опасность водной стихии. Такие волны могут переломать все кости и увлечь на дно.

«Интересно, — подумала Би, — сколько сёрферов гибнет в наших краях каждый год? На земле и в самом деле всё более предсказуемо».

— И всё же Санто отправился на скалу один, — напомнила инспектор. — Так какая разница? Да и сёрферы не всегда выходят поодиночке.

— На волне сёрфер всегда один. Сёрфер и волна.

— А когда лезешь вверх?

— Зависишь от другого скалолаза, а он — от тебя. Вы становитесь опорой друг другу. — Бен хрипло откашлялся. — Какой отец не мечтает о безопасности сына?

— А когда Санто не согласился с вами насчёт сёрфинга?

— В смысле, как давно?

— Нет, что произошло между вами? Споры? Наказание? Может, вы применили насилие, мистер Керн?

Бен стоял спиной к окну, и инспектор плохо видела его лицо.

— Чёрт возьми, что за вопрос?

— Тот, на который мне нужен ответ. Недавно кто-то поставил Санто синяк под глазом. Как вы можете это прокомментировать?

У Бена опустились плечи. Он направился в другой конец комнаты, туда, где на примитивном столе стоял компьютер и принтер. Там же лежала стопка бумаг. Бен Керн потянулся за ней. Би остановила мистера Керна, повторив вопрос.

— Санто молчал на этот счёт, — отозвался Керн. — Я видел, что его кто-то здорово приложил, но сын не стал мне ничего объяснять.

Бен покачал головой. Казалось, он знает что-то такое, о чём не хочет говорить.

— Если вам что-то кажется, вы что-то подозреваете…

— Нет, никаких предположений. Просто девушкам нравился Санто, а Санто интересовался девушками. Он не видел различий.

— Между чем и чем?

— Между доступным и недоступным. У Санто был инстинкт самца. Может, с ним разобрался чей-то разгневанный отец. Или ревнивый бойфренд. Санто обожал девчонок, и они его — тоже. Он всегда шёл, если его зазывала молодая красотка. Таким уж он уродился.

— У Санто был кто-то постоянный?

— Последнюю его девушку зовут Мадлен Ангарак. Они встречались больше года.

— Она, случайно, не сёрфер? — уточнила Би.

— Отличный сёрфер, если верить Санто. Национальная чемпионка. Сын ею восхищался.

— А она им?

— Интерес был обоюдным.

— Как вы смотрели на то, что девушка вашего сына — сёрфер?

— Санто постоянно кем-то или чем-то увлекался. Я понимал, что Мадлен — временное явление. Он любил девушек. И не собирался остепеняться. Ни с Мадлен, ни с кем-то ещё.

— Вы что же, хотели, чтобы Санто остепенился? — удивилась Би.

— Как и любой отец, я опасался, что он ввяжется во что-то дурное.

— А как же амбиции? Вы разве не желали для него успешной карьеры?

Бен Керн задумался. У Би сложилось впечатление, что он что-то скрывает. Опыт подсказывал ей, что, если такое случается при расследовании убийства, обычно это связано с эгоистическими мотивами.

— Вы когда-нибудь били Санто, мистер Керн? Тот спокойно посмотрел на неё.

— Я уже ответил.

Инспектор намеренно замолчала, однако пауза результата не принесла. Пришлось продолжать допрос. Би обратила внимание на компьютер Санто и сообщила, что им придётся взять его с собой. Констебль Макналти выключит компьютер из розетки и отнесёт в машину. Би взяла стопку бумаг, лежавших на столе, перелистала и разложила на поверхности.

Оказалось, что это — варианты логотипов «Эдвенчерс анлимитед». На одном листе эти два слова образовали волну. На другом — сложились в круговой логотип, в центре которого стояла гостиница короля Георга. На третьем название служило основанием, на котором мужской и женский силуэты символизировали спортивные состязания. Ещё на одном буквы сформировали скалолазное снаряжение.

— О господи! — вырвалось у Бена.

Би перевела взгляд с рисунков на потрясённое лицо Керна.

— Что это? — осведомилась инспектор.

— Он разрабатывал логотипы для футболок. На компьютере. Он… Очевидно, хотел как-то поучаствовать в бизнесе. Я не давал ему такого задания. О господи, Санто!

Бен произнёс это так, словно просил прощения. Би расспросила его об альпинистском снаряжении сына. Керн поведал ей о каждой закладке, каждом страховочном устройстве, каждой верёвке, обо всём, что нужно для подъёма и спуска.

— Для последнего восхождения ему это всё требовалось?

— Не всё. Либо сын хранил своё снаряжение где-то без моего ведома, либо забрал его накануне.

— Почему? — уточнила Би.

— Мы поссорились. Он среагировал на мои жёсткие фразы. Сказал что-то вроде «я тебе покажу».

— И это привело его к смерти? Санто был слишком взволнован и не осмотрел внимательно своё снаряжение? Это было в его характере?

— Импульсивность? Такая, что он полез на скалу, не проверив снаряжение? Да. Санто был именно таким.

Слава тебе господи, последний радиатор. Кадан не знал, кого за это благодарить — Бога или кого-то ещё. В гостинице были и другие батареи, но задание этого дня он выполнил. Теперь полчаса на то, чтобы вымыть кисти и плотно закрыть банки с краской. За время службы у отца Кадан уяснил, что нужно растянуть любое дело насколько возможно, пока не придёт конец трудового дня. Поясницу ломило, голова снова разболелась от запаха краски. Нет, такие обязанности ему не подходят. Что неудивительно.

Кадан уселся на корточки и полюбовался своей работой. Глупо было со стороны хозяев класть ковёр прежде, чем радиаторы будут покрашены. Ему удалось оттереть с ворса следы краски, ну а те места, где не получилось, прикроют занавески.

— Уходим, Пухстер, — объявил Кадан.

Попугай на его плече зашевелился и выдал ещё одно загадочное высказывание:

— Ослабь болты! Зови копов! Зови копов!

Дверь в комнату отворилась, и попугай захлопал крыльями, готовясь то ли слететь на пол, то ли осуществить на плече Кадана не слишком желательную телесную функцию.

— Только посмей, приятель! — воскликнул Кадан и тут же услышал встревоженный женский голос:

— Кто вы? Что вы здесь делаете?

Кадан увидел женщину в чёрном и понял, что это Деллен, мать Санто Керна. Он поднялся во весь рост.

— Полли хочет трахнуться, — проговорил Пух. — Полли хочет трахнуться.

Попугай не в первый раз доказал неуместность своих выступлений.

— Кто это? — спросила Деллен Керн.

— Попугай.

Она рассердилась.

— Вижу, что попугай. Я не слепая и не дура. Что за попугай и что он здесь делает? А главное, что ты здесь делаешь, если уж на то пошло?

— Это мексиканский попугай.

Кадана бросило в жар, но он понимал, что миссис Керн не заметит смущения, поскольку его смуглая кожа не краснеет.

— Его зовут Пух.

— Как в «Винни-Пухе»? — Её губы тронула улыбка. — Почему я тебя не знаю? Почему раньше тебя не встречала?

— Меня зовут Кадан. Мистер Керн нанял меня вчера. Возможно, он забыл вам сообщить, потому что…

Кадан слишком поздно опомнился и скривил рот. Ему захотелось исчезнуть. В этот день, окрашивая батареи и прикидывая, что можно сделать на трассе сумасшедшего гольфа, он старался не встречаться лицом к лицу с родителями Санто Керна. Ведь пришлось бы выражать соболезнования.

— Мне жаль Санто, — добавил Кадан.

— Конечно, — ответила Деллен, спокойно глядя на него.

Кадан неловко зашаркал ногами. В руках он по-прежнему держал малярную кисть. И в тот момент вдруг озадачился вопросом, что ему с ней делать. А с банкой для краски? Никто не говорил ему, куда всё это положить по окончании рабочего дня, а он не догадался спросить.

— Ты знал Санто? — поинтересовалась Деллен Керн.