Эдуардо Ломброзо ничего не перенял из столь богатой традиции. Его никогда не интересовала кухня, а еще меньше ремесло предков, быть может, он просто не понимал восхищения кулинарными рецептами, которые боготворили самые верные посетители семейной таверны, и поэтому Эдуардо с безразличием пробовал кушанья, которые готовили его бабушка и Юрген. У него не возникало желания разбираться в чарах душистых трав, в волшебной силе специй, в магии соусов и приправ, он никогда не прочел и двух страниц из «Поваренной книги южных морей».

Единственное, что в один прекрасный день заинтересовало обиженного судьбой Эдуардо Ломброзо, была красивая и спокойная, словно анемона, женщина по имени Марина Ферри, которая работала в таверне официанткой.

Есть немногочисленные точные данные о жизни Марины Ферри, зафиксированные в докладе офицера полиции Лусарди, однако нет ни единого намека на другие источники, обычно более достоверные, такие как слова соседей, свидетельства родственников, рассказы друзей мужа. Беатрис Мендьета нашла изглоданный скелет Марины рядом с телом ее маленького сына Цезаря Ломброзо 5 февраля 1979 года.

Марина Ферри начала работать в ресторане в октябре 1972 года. Мария Чанкальини взяла ее на испытательный срок в несколько дней, Марина сразу же понравилась ей своей спокойной манерой общения с клиентами, неизменной улыбкой на лице, внимательными глазами небесного цвета, горящими, словно раскаленные угли; отвечая на самые необычные вопросы посетителей, она подбирала точные слова, легко запоминала позиции меню и в каждом блюде могла отличить один вкус от другого. И хотя Марина никогда не чувствовала искушения заняться поварским ремеслом, она не сомневаясь предлагала новые рецепты или какие-либо изменения в известных. Именно так в ее воображении родился замечательный рецепт, который Юрген превратил в эксклюзивное блюдо ресторана — «Кролик в коньяке со средиземноморскими травами», настоящее упоение вкусом, которое привиделось Марине во сне, когда она впервые осталась на ночь в «Альмасене» по вине бури, неожиданно разыгравшейся в Мар-дель-Плате и терзавшей город градом и ураганным ветром. Она рассказала свой сон за завтраком, и Юрген прямо тут же, пока она говорила, встал и начал смешивать ингредиенты: крольчатина, чуть-чуть яблочного уксуса, щепотка острого перца с измельченным шалфеем, потом он смазал кастрюлю маслом и подрумянил мясо, после добавил колечки лука, немного молока и капельку розмарина, горошки перца и французский эстрагон. Эдуардо был равнодушен к кухне и мало времени проводил в таверне, здесь его ничто не держало, он всегда находил предлог, чтобы уйти из «Альмасена», и возвращался только к ночи. Его не смягчали сетования бабуши, упреки Юргена тоже не пронимали. Марина пробудила в нем неожиданную и всеподавляющую страсть; женщина отбивалась от него несколько месяцев, потому что какой-то тайный голос шептал ей, что эта любовь ничем хорошим не закончится. Однако в конце концов она уступила, веление сердце оказалось сильнее, чем опасения бдительного ума, и когда она отдалась нежным порывам своих чувств, когда почувствовала, что волшебный огонь ожег ее кожу, она поняла, что проиграла сражение своей разгоряченной желанием крови.

Но вдруг на их жизненном пути возник айсберг: не прошло и двух недель с момента помолвки Марины и Эдуардо, как Мария и Юрген погибли в аварии.

Новое несчастье, которое свалилось как снег на голову, больно ударило по Эдуардо Ломброзо. Марина пыталась утешить его, переехала к нему в «Альмасен», взвалила на себя заботу о ресторане, наняла повара и двух помощников, занялась покупками и банковскими делами, поставщиками, персоналом, коммерческой деятельностью и выработкой генерального направления развития предприятия. Поначалу Эдуардо радовался обществу Марины, ведь он был сильно в нее влюблен, но не раз самые тайные страхи без всякого предупреждения отравляют нам кровь, и мы сбиваемся с пути: то, что должно было быть ясным и понятным, становится мутным. Все чаще Эдуардо стал запираться в своей комнате, начал пить и ругаться по всякому пустяку, ссоры заканчивались слезами и взаимными упреками, но под утро и Марина, и он чувствовали, что их тела, так и не дождавшись перемирия, ищут друг друга; соединившись, они валятся на ту же самую кровать, в те же самые простыни, и только шум персонала будил их, и тогда они понимали, что пришла пора покидать рай.

Марина Ферри забеременела в октябре 1977 года. Когда она уловила первые признаки беременности, она почувствовала, как что-то дрожит в ее животе, а страна в тот момент была дикими джунглями под властью озверевших хищников, запах крови и насилия чувствовался в вязком воздухе ночей, улицы стали тюрьмами без решеток, застенками без замков, подземельем без крепких стен.

И посреди народных страданий собственное тело Марии предупреждало ее — спазмами и покалыванием: не лучшее сейчас время, чтобы приносить в этот мир сына.

После трагической гибели Марии Чанкальини и Юргена Беккера Марине Ферри, занявшейся делами таверны, пришлось изменить меню, потому что некому было повторить волшебные рецепты немецкого повара. Оказалось, что нужно искать новые гастрономические сочетания, потому что новому повару подобало проявить свой собственный стиль. Наступило время кулинарного кризиса. Самые преданные клиенты, охваченные неожиданной ностальгией, спрашивали про старые блюда, по их губам и взглядам было заметно, что они тоскуют по старым кушаньям, основой которых были красное мясо и мясо дичи, нежной домашней птицы, восхитительная зелень и овощи со специями, травы и зерна. Марина поступала в соответствии с древней заповедью, которую диктовала ей собственная кровь, — именно поэтому в таверне укоренились итальянские ароматы и вкусы: неожиданно появлялись соблазнительные запахи, такие как, например, запах, исходящий от Taglietelle verdi,приправленной соусом из сока шпината, золотистого ломбардийского риса, знаменитых Timpano di maccheroni, приготовленных с маленькими кусочками куриной печени и трюфелями, посыпанными кунжутом, и популярной лапши с венгерским перцем и гарам-масалой. Кое-что остается неизвестным: кто был тот повар, который составлял меню, откуда он взялся и куда потом подевался, когда перестал работать в таверне.

Но хотя «Альмасену» и удалось преодолеть трудности и остаться верным выбранному пути, но даже традиционная популярность, которая всегда отличала его, медленно улетучивалась; жизнь подставила Эдуардо ножку, и ему не удалось ни подняться, ни воспрянуть духом. Вдобавок он стал напиваться в хлам, день за днем он, измотанный пьянкой, падал под утро и даже не спал столько, сколько нужно для восстановления сил. В полдень он снова становился пленником все того же ядовитого помутнения рассудка, желудок к этому времени уже принимал в себя порядочное количество алкоголя, взгляд пропадал в каком-то далеком мире, а воспоминания с неуемным аппетитом червей тихо истачивали его душу. Эдуардо смешивал изысканные вина с задиристыми приторными сиропами, крепкие ликеры со взрывными соками, зажигательные коктейли с прочей выпивкой, доводившей его разум до бредового состояния.

Марина, предчувствуя беду, оберегала свой большой живот, она подозревала, что сын ее появится в этом мире с плохими предзнаменованиями, к тому же ей приходилось одной управляться с рестораном, ведь Эдуардо даже в те несколько часов, что находился с ней, ни на что не был годен, даже если он и не надирался в стельку со своими собутыльниками. Бедняга походил на человека, на которого напустили какую-то порчу: постепенно он превращался в грустную тряпичную куклу, набитую рисовыми зернышками, летевшую в пропасть, от которой его уже ничто не могло спасти.

Утром 13 мая 1978 года Эдуардо Ломброзо и два его приятеля были изрешечены пулями полицейских. Известие это по-разному изложено журналистами, свидетелями происшествия и в полицейском докладе комиссариата. Правда — она одна, но, чтобы донести ее до народа, существует огромная масса посредников, невозможно знать наверняка, как на самом деле выглядят факты, если они намеренно искажаются.