Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Теперь она дрожит по-настоящему, и ее синее платье трепещет как флаг, который забыли опустить во время ветра.

— Тс-сс, — он касается ее плеча. Жест, которого он не позволял себе много лет. — К нам приходили сегодня из Управления внутренних дел — как раз потому, что копы забыли запереть машину. Я отправил сообщение всем постам, я обыскал весь Бруклин-Хайтс, и я постоянно на связи со своими людьми. Лора? Лора, послушай меня. Слышишь? Мы найдем его. Обещаю.

Лора закрывает рот обеими руками и смотрит на дверь, как будто надеясь еще раз взглянуть на доброго сержанта Ли. Ее голые плечи в лунном свете белы как мел.

— Зачем, Манни?

Следует долгая пауза, и кажется, будто детектив собирается сказать что-то важное. Но в конце концов он выбирает правильный ответ:

— О чем ты?

— Якоб не стал бы сбегать. Зачем ему бежать?

Манни засовывает руки в карманы штанов — Лора знает, что он делает так всякий раз, как ему предстоит сообщить что-нибудь неприятное. Когда он поднимает на нее взгляд и заговаривает, его голос звучит ровно и бесстрастно, как будто он отрепетировал каждое слово.

— Лора, ты знаешь, сколько у него долгов?

Ей хочется ударить его об стену.

— Меньше, чем у тебя, — отвечает она, еле сдерживаясь, чтобы не закатить истерику. — За это я ручаюсь. И при чем здесь…

— Девяносто тысяч, — перебивает Манни, почти откровенно радуясь потрясенному взгляду невестки. — И это еще не считая личных долгов. В следующем месяце банк забирает его лавку. Он тебе не говорил?

— Он бы не стал… — начинает она, чувствуя себя неловко, пытаясь нащупать логику в собственных словах, но тщетно. — Даже если это правда, он бы никогда…

— Лора, на свободе расхаживают люди, убившие нашего отца, — говорит Манни, наконец-то повышая голос, входя во вкус. — Всего два дня назад! Они знают, где мы живем. Послушай, я пытаюсь сейчас во всем разобраться. Прошу тебя. Дай мне шанс, поверь, я смогу найти Якоба. Пожалуйста. Я знаю, что я тебе несимпатичен. Это не страшно. Я тоже хочу, чтобы он вернулся, вот и все.

Сержант Ли открывает дверь. Он держит стаканчик с чем-то горячим и снова улыбается, как улыбаются женщине, чей муж никогда не вернется домой.

Лора смотрит на Манни с новым страхом:

— Думаешь, они решили и его убить тоже? И нас? Ты к этому клонишь?

— Я клоню к тому, чтобы ты вернулась домой и выспалась. Наверняка Якоб был перепуган, может, выпил чего-нибудь для спокойствия, кто знает? Я отправил четырнадцать нарядов обыскивать все вокруг. Я найду его.

Он кивает китайцу, который нехотя кивает в ответ: старый коп не слишком уважает новоиспеченного обладателя золотого значка, не отличающегося вежливостью.

— Сержант Ли отвезет тебя домой. Я позвоню, как только будут какие-то новости. Тебе и маме.

Лора берет стакан с кофе и медленно выходит. Ли накидывает свою форменную куртку на ее обнаженную спину. Она все еще в шоке, но отказывается от помощи и забирается в свой фургон. Она ставит кофе рядом с тремя пустыми стаканчиками и включает зажигание.

И только тут замечает скомканный листок, который поначалу приняла за чек.

Ее пальцы осторожно разворачивают комок, которым она еще недавно вытирала нос. Сердце как будто обдувает теплым ветерком, когда она разглядывает слова. Письмо от Якоба! Должно быть, выпало, когда он помогал ей с цветами перед ужином, и она бросила его на переднее сиденье. Слова размылись, но ей удается прочесть, что он сожалеет, что последнее время они так редко бывают вместе, и что он ее любит. «Милая девочка», — обращается он к ней, как к маленькой. Она снова прикладывает руку к губам, на этот раз от счастья.

На оборотной стороне листка — карта острова, нарисованная изумрудно-зеленым и обрамленная бледно-голубой водой. Трудно понять, что это за место. Лора включает свет и надевает очки.

Там написано: «Ангилья». Семейная мечта всех Шталей.

Бумажные мечты, хороший мой, думает Лора, не обращая внимания на Манни, который дежурно машет ей с обочины.

Пленник

Оранжевые блики солнца исчезли, и влажный ночной бриз веет прохладой.

Якоб так отчаянно звал на помощь через иллюминатор, что охрип. Он больше не боится, что на крики кто-нибудь придет и заставит его замолчать — тогда он хотя бы узнает, кто его держит здесь, и, быть может, даже сумеет его побороть. Он смотрит на свою руку и морщится. Пустые мечты. Но незнание хуже смерти. Идите, думает Якоб, попробуйте меня схватить. В его тюрьму теперь попадает только свет от ходовых огней. Волны разевают и вновь смыкают свои белые челюсти.

— Я здесь! — кричит он в сотый раз в темную пустоту. — Здесь!

Но море под рябью темно и безлико, и даже птицы больше не кружатся над ним, не следят за судьбой пленника. Якоб гадает, куда они улетают на ночь. Он никогда не видел птицу в небе после заката. Интересно, они летят к себе домой по безлунному небу? Или оседают где-нибудь в тайных местах или на первом попавшемся судне? Он решает, что они не любят смотреть, как над кем-то сгущаются тучи. Ненадежные друзья.

На размытом горизонте появляется слабое золотистое свечение. Но Якоб уже отвлекся и прислушивается к звукам по ту сторону двери, где, как он считает, должен быть коридор. Он слышит, как где-то на судне раздаются и стихают шаги. Когда за мной придут? Он озирается в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать как оружие, когда настанет время. Если бы он повернулся в этот момент к иллюминатору, то мог бы догадаться, что бледно-золотистое свечение в темноте — огни древней Гаваны, застывшей в надежде на еще одну ночь без перебоев электричества.

Раздается какой-то громкий лязг, затем все огни на судне начинают мигать и гаснут.

Теперь виднеется только свет вдалеке за иллюминатором, и тот исчезает, когда судно неуклюже поворачивается, грохоча стальным корпусом и издавая двигателями такой вой, будто они вот-вот взорвутся.

Затем откуда-то с нижних палуб доносится гул, похожий на звук, с каким поезд метро выезжает из тоннеля. Вдалеке слышатся сигналы. Ровное гудение, сотрясавшее комнату с момента пробуждения Якоба, наконец замолкает. Двигатели останавливаются. Сердце пленника начинает биться быстрее, и он чувствует безотчетную надежду — на спасение? на аварию? Затем, мгновение спустя, его осеняет ужасная мысль.

А вдруг столкновение? Что, если они уже покинули корабль и оставили меня здесь? Вдруг мы тонем? Иллюминатор слишком маленький, чтобы в него пролезть…

Где-то над ним раздаются испуганные крики. Но что их испугало?

— Выпустите меня отсюда, черт вас подери! — кричит он. Голоса приближаются — возможно, это идут к нему. Хотите убить меня — убейте быстро, думает он, стараясь сохранить самообладание. Тут кто-то вставляет ключ в скважину замка и пинком распахивает стальную дверь.

Врываются двое мужчин. По крайней мере, Якоб решает, что это мужчины, потому что один из них издает низкий хрип, хватая пленника. Лампочка, болтающаяся в коридоре, бросает на одного из них отсвет, и Якобу становится совершенно очевидно, что его собираются убить, здесь и сейчас. Здоровые белокожие ребята с черными волосами — каких угодно кровей, из каких угодно краев. От них пахнет чем-то приторным, напоминающим запах ароматизатора в такси. Маленькие зеленые елочки под зеркалом.

— Если вы хотите меня убить… — начинает Якоб, но его перебивают.

— Дерьмо собачье, — глумливо произносит тот, что выглядит агрессивнее, и с размаху бьет Якоба в грудь.

Якоб не понимает русской речи, но фраза звучит как оскорбление. Второй шипит по-английски: «Заткнись!» — и бьет Якоба по спине, как будто завершая начатую приятелем фразу.

— И что дальше? Выбросите меня за борт? Да? Ну давайте! — кричит Якоб, которого накрывает такая злость, что от страха не остается и следа. Он высвобождается рывком, тем самым ошарашив обоих бандитов настолько, что они застывают в изумлении. Впрочем, пауза длится не долго. Якоб смотрит на того, кто пониже ростом.

12
{"b":"150607","o":1}