— Нет, сперва — глоток бренди, — озабоченно сказал он. — А потом — горячий чай. Согласна?
И, не дожидаясь моего ответа, он поспешил на кухню, включив по пути стереопроигрыватель. Зыбкий сумрак тотчас же наполнился тихой классической музыкой, столь разительно отличающейся от назойливых громких мелодий в стиле кантри, одно лишь воспоминание о которых вызывало у меня муки содрогания.
К счастью, сейчас я находилась в ином мире, отгороженном от реального внушительными чугунными воротами. Это был теплый и уютный мир Троя, в котором царили доброта и красота и аппетитно пахло свежеиспеченным хлебом.
Я сомкнула отяжелевшие веки, и тотчас же с тревогой вспомнила о Тони: за окном быстро темнело, и он наверняка нервно расхаживал по гостиной, поглядывая на часы в ожидании моего возвращения из города, злясь за то, что я не сдержала своего слова. Сморивший меня сон быстро унес все неприятные мысли из головы.
Из тяжелого забытья меня вывел голос Троя.
— Проснись, Хевен, и глотни бренди! — произнес он.
Даже не раскрывая глаз, я покорно позволила ему влить себе в рот немного жгучей тепловатой жидкости, проглотив которую я тотчас же закашлялась и распрямилась в кресле, напуганная незнакомым мне резким вкусом крепкого напитка.
— На первый раз достаточно, — с улыбкой убрал бокал Трой. — Может быть, мне следовало бы угостить тебя шотландским виски? — спросил он. — У вас, как мне помнится, его еще называют «горной росой», не так ли?
— Я в рот никогда не брала ни капли «горной росы», — прохрипела я. — И не испытываю ни малейшего желания попробовать эту гадость.
У меня перед глазами всплыло перекошенное звериной злобой лицо пьяного папаши, одуревшего от самогона. Когда-нибудь и я стану такой же грубой и безжалостной, подумала я, и непременно отомщу ему сполна за все его издевательства.
— Сиди здесь и отдыхай, — сказал мне Трой. — Я сам приготовлю сандвичи. Мы поедим, и ты расскажешь мне, почему примчалась сюда со слезами на глазах.
Он ловко нарезал хлеб, сделал бутерброды и красиво разложил их на подносах рядом с чашками чая. Один поднос он осторожно поставил мне на колени, а другой — на ковер, и уселся перед камином, скрестив ноги по-турецки. Мы стали молча есть, и время от времени Трой поглядывал на меня, следя за тем, чтобы я не уснула с куском во рту.
Окна затянуло инеем, свист и вой ветра заглушал музыку, но я чувствовала себя хорошо и спокойно в этом уютном коттедже, не то что в нашей лачуге в Уиллисе, где сквозь щели просвечивало звездное небо, а весь домик скрипел и стонал под напором зимних ледяных ветров.
Задумавшись, я и не заметила, как проглотила все бутерброды и выпила большую чашку чая.
— Хочешь еще? — улыбнувшись, спросил меня Трой.
— Нет, спасибо, сыта, — ответила я, откидываясь на спинку кресла. — Вот уж никогда не думала, что можно наесться одними бутербродами, пока не отведала твоих!
— А как же десерт? Может быть, съешь кусочек домашнего пирога с шоколадным кремом?
— Ты сам его испек? — удивилась я.
— Нет, пироги я печь не умею, — покачал головой Трой. — Но мой друг Рай Виски всегда посылает мне огромный кусок, когда печет что-нибудь вкусное. Нам вполне хватит на двоих.
Но я так наелась, что отказалась от этого лакомства, и Трою пришлось одному умять солидный кусище. Как я уже заметила, он никогда не предлагал ничего дважды: как говорится, не хочешь — не бери, только потом не жалей.
— Мне так неловко, что я ворвалась к тебе, — призналась я, борясь с дремотой. — Тони, наверное, уже в ярости, мне давно пора было вернуться.
— В такую пургу ты могла и задержаться, — возразил Трой. — Скорее всего, он решит, что ты пережидаешь непогоду где-нибудь в холле отеля. Позвони от меня и успокой его.
Я подняла телефонную трубку, но гудка не услышала: видимо, где-то была повреждена линия.
— Не волнуйся, Хевен, — сказал Трой. — Мой брат все поймет. Ты не хочешь рассказать мне, что с тобой приключилось?
Признаться, мне совершенно не хотелось рассказывать ему о разрыве с Логаном, это было слишком мучительно для меня. Однако, вопреки желанию утаить от Троя свою душевную боль, я разболтала всю историю от начала и до конца, ничего не скрывая.
— Но больше всего меня бесит то, что его явно раздражают все мои достижения и успехи, — воскликнула я с возмущением. — Он предпочел бы, как мне кажется, чтобы я так и оставалась всю жизнь жалкой нищенкой.
Трой молча встал, отнес подносы с посудой на мойку, вернулся и снова удобно устроился на ковре, вытянув ноги и закинув руки за голову.
— Мне думается, что Логан скоро пожалеет о том, что наговорил в сердцах тебе сегодня. Ты с ним непременно встретишься снова. Ведь вы оба еще так молоды!
— Знать его больше не желаю! — едва не поперхнулась я от злости, с трудом сдерживая слезы. — С ним у меня раз и навсегда все кончено!
На алых губах Троя заиграла легкая усмешка.
— Я рад, что ты решила переждать пургу в моей компании, — пряча лицо в тени, сказал он, меняя тему разговора. — Обещаю не рассказывать ничего Тони.
— Но почему твой брат запрещает мне приходить к тебе? — уже не в первый раз спросила его я.
По лицу Троя пробежала тень. Он нахмурился.
— Знаешь, когда я впервые увидел тебя, Хевен, — задумчиво произнес он, — я решил, что мне лучше не вмешиваться в твою жизнь. Но после всего того, что узнал о тебе, я почувствовал, что просто обязан тебе помочь. По ночам мне иногда снятся твои глаза. Откуда у шестнадцатилетней девочки такая глубина во взгляде, не могу понять!
— Но мне не шестнадцать! — срывающимся от обиды хриплым голосом воскликнула я. — Мне уже семнадцать! Только умоляю тебя, не говори об этом Тони и Джиллиан, — добавила я и тотчас же пожалела об этом: как-никак, Трой должен был быть больше предан родному старшему брату, а не мне.
— Зачем нужно было врать из-за такого пустяка, как год разницы в возрасте? — удивился Трой. — Шестнадцать, семнадцать — да не все ли равно?
— Двадцать второго февраля мне исполнится восемнадцать! — возразила ему я. — У нас в горах девушки в этом возрасте уже замужем и имеют детей!
Трой прищурился и внимательно взглянул на меня.
— Как я рад, что ты больше не живешь в горах! — воскликнул он. — Но любопытно узнать, зачем ты обманула Тони?
— Я и сама не знаю, — пожала я плечами. — Мне хотелось скрыть от него, что моя мама вышла за моего отца, даже толком не зная этого человека. Они провели вместе всего несколько часов, и он сделал ей предложение, а она согласилась. Бабушка говорила, что у них любовь с первого взгляда. Но признаться, я до сих пор не понимаю, как моя мама, выросшая в богатой и уважаемой всеми семье, могла влюбиться в моего папашу.
Глаза Троя потемнели, и у меня по спине пробежал озноб.
Старинные каминные часы пробили восемь, а пурга все еще не стихала. Из маленькой дверцы в корпусе часов, которую я сперва и не разглядела, стали появляться забавные фигурки.
— Какие замечательные часики! — в восторге воскликнула я.
— Я коллекционирую старинные часы, — пробормотал Трой, поворачиваясь на бок и разглядывая меня с нарастающим интересом. — Когда имеешь в своем распоряжении столько денег, то даже не знаешь, что с ними делать… Мне стыдно подумать, мы, Таттертоны, столь неприлично богаты, в то время как бедные люди в том же Уиллисе нуждаются в самом необходимом… Как ни удивительно, раньше я никогда не задумывался о существовании бедняков: я жил в замкнутом мире равных себе людей и думал, что у всех есть то же, что и у меня.
Да, жизнь Троя разительно отличалась от моей, подумала я и опустила голову. Но он продолжал пристально рассматривать меня, так что я не выдержала его взгляда и встала.
— Мне, пожалуй, пора идти, — сказала я, потягиваясь. — Тони и так устроит мне форменный допрос.
Я ожидала, что Трой станет уговаривать меня остаться. Однако он тоже поднялся с пола и с улыбкой сказал:
— Так и быть, проведу тебя в дом потайным ходом. Мои практичные предки, строившие усадьбу, предвидели снегопады в здешнем холодном климате и предусмотрительно прорыли подземные ходы от особняка ко всем амбарам и конюшням. Когда-то на этом месте стоял коровник, а под ним — глубокий погреб, из которого по туннелю можно быстро попасть в дом. Я мог бы уже давно сказать тебе об этом, но мне хотелось подольше побыть вместе с тобой. Мне так уютно и хорошо в твоей компании, хотя ты и совсем еще ребенок… Так вот, из погреба под коттеджем в особняк ведет подземный ход, дверь в который со стороны кухни окрашена зеленой краской. Ты увидишь там и другие двери, выкрашенные в синий, красный и желтый цвет, но попасть через них уже никуда нельзя: Тони распорядился в свое время зацементировать все остальные подземные ходы, опасаясь, что рано или поздно о них узнают воры. Все тайное становится явным.
