Хьюго вскочил на ноги.

— Инспектор Лоусон! — приветствовал он и повернулся к Кларе: — Это тот полицейский, который…

— Я знаю, — улыбнулась она и протянула руку Лоусону. — Спасибо. За нас всех.

Помимо ее воли на щеку выползла слеза, и Клара на себя разозлилась.

— Я только хотел лично убедиться, что с вами все в порядке. Я не знал…

Лоусон показал на систему, из которой капля за каплей стекала в вену на сгибе ее локтя.

— Чепуха, я просто немного обезвожена. Нарушение баланса электролитов или что-то вроде того. К завтрашнему утру буду как огурчик. — Кларе не понравились зазвучавшие в голосе натужно-бодряческие ноты. Последовала неловкая пауза. — Хьюго, ты не мог бы?.. Мне бы хотелось…

Хьюго встал:

— Конечно. Пойду пока выпью кофе.

Он ушел, закрыв за собой дверь, и Лоусон с Кларой остались одни. Некоторое время они просто смотрели друг на друга. Потом Клара спросила:

— Вы пришли, чтобы взять у меня показания?

— Нет! Достаточно того, что вы ранее рассказали полицейским. Завтра я пришлю к вам кого-нибудь из своих людей взять заявление. Представляете, я все никак не мог поверить, что расследование завершено, пока не увидел вас собственными глазами! Когда работаешь над делом, подобным вашему, то в конце концов начинаешь чувствовать, что вся семья потерпевшего — твои близкие знакомые. А я с вами даже не встречался.

Клара кивнула. Ей и в голову не приходило, сколько было проделано работы, сколько людей слышали ее имя, говорили о ней, строили предположения о ее судьбе, в то время как ее мир сузился до крошечной комнатки и одного человека, который распоряжался ее жизнью.

— Инспектор, — робко проговорила она. — Мне ничего не сказали. Брайан Келсолл, он… — Она с беспокойством посмотрела на Лоусона, заранее зная ответ, но ей нужно было услышать это из его уст. — Хьюго ничего не знает. Он приехал прямо сюда, и…

— Келсолл мертв, — сказал Лоусон.

— Я так и думала.

Клара понимала, что не сумела бы его утешить. И никогда не смогла бы искупить свою вину перед ним. Она заглянула ему в глаза и ничего в них не увидела. Вообще ничего. «Невозможно убить мертвого человека». Он был мертв еще до того, как полиция ворвалась в дом.

Даже до того, как поднял револьвер. Он был мертв с того самого утра, как Лора покончила с собой.

Но, даже понимая все это, Клара не была готова к тому, что случилось.

В течение тридцати секунд — хотя ей они показались вечностью — она смотрела на револьвер в руке Келсолла. Ее сердце будто сжимал чей-то холодный кулак, она едва могла вздохнуть. В задней части дома раздался звон разбитого стекла. Келсолл словно бы не заметил этого, а может, заметил, потому что вдруг чуть раздвинул губы в улыбке — так странно!

Потом — глухой удар, который она скорее ощутила, чем услышала. Подвальная дверь захлопнулась с такой силой, что воздушная волна сбила ее с ног. Клару окружил мрак, но вскоре она услышала шаги. Дверь настежь распахнулась, и резкий белый свет ослепил ее. Келсолл лежал на полу. Он начал подниматься. Тут раздались крики. Да, кто-то кричал, приказывал лечь на пол. Это ее они имели в виду?..

Она тоже кричала.

— Не стреляйте! Не стреляйте! — кричала Клара — им или Келсоллу? Она и сама не понимала: мозг ее работал медленно, а все произошло так быстро.

Брайан Келсолл встал, повернулся, направляя руку с револьвером на нее, на полицейских. Снова крики и — оглушительный в замкнутом пространстве тесного подвала рев выстрелов, двух, а может, и трех.

Келсолл упал. Сначала на колени, потом повалился вперед, и Клара вздрогнула, когда его лицо ударилось об пол.

Она, должно быть, потеряла сознание, потому что следующее, что она помнит, — это санитар в белом халате, присевший рядом с ней на корточки, и с ним женщина-полицейский. Лица их были исполнены жалости и доброты. Клара могла вытерпеть все на свете, только не доброту.

Она кивнула нахмурившись, словно отгоняла воспоминание.

— И вот еще что, инспектор. — Клара пыталась унять волнение. — Мистер Келсолл переживал из-за своей дочери, понимаете? В газетах писали, что вы нашли видеозаписи…

Лоусон молча опустил глаза.

— О господи… Я ей не поверила. Мне казалось, она выкручивается…

— Я очень сожалею, — отозвался Лоусон.

— Но и вполовину не так сильно, как я, поверьте!

Похоже, Лоусон понимал, какие сложные чувства Клара испытывает к Брайану Келсоллу, и это дало ей мужество продолжать:

— Вы были со мной честны, инспектор. И я благодарна вам за это. Разрешите мне задать вам еще один вопрос? Вы обещаете ответить на него откровенно?

— Конечно.

— Можно ли когда-нибудь оправиться после… такого?

Лоусон посмотрел на свои руки: они до сих пор дрожали. Клару Паскаль не изнасиловали, она не была ранена, но над ней издевались, морили голодом, унижали.

— Я предпочел бы, чтобы этого вопроса вы не задавали, — заметил он.

Но Клара смотрела на него, с нетерпением ожидая и заранее страшась ответа. Лоусон вздохнул:

— Можно оправиться после простуды или, скажем, после свинки. А после этого… после этого — никогда.

— И мне так кажется, — согласилась Клара. Она понимала: то, что с ней случилось, изменило ее, ее отношение к миру и к людям. — Но как по-вашему, научиться жить с этим можно?

Лоусон пожал плечами:

— А что еще вам остается делать?