— Если можно, я повторю свой вопрос, синьор Росси. — Брунетти изо всех сил старался быть вежливым и сохранять олимпийское спокойствие. — Что конкретно это означает для меня и моей квартиры?

— Боюсь, я не уполномочен отвечать на подобные вопросы, синьор, — произнес Росси, возвращая Брунетти конверт с документами. Он поднял портфель и встал с дивана. — В мои обязанности входит лишь посещение домовладельцев и проверка наличия у них тех бумаг, которые у нас отсутствуют. — Лицо чиновника печально вытянулось, и Брунетти показалось, что он прочел в его глазах настоящее разочарование. — Сожалею, что выяснилось, что и у вас их нет.

Брунетти стоял на своем:

— Но что же теперь?..

— Это зависит от комиссии Кадастрового отдела, — ответил Росси и направился к двери.

Брунетти двинулся налево — не то чтобы преграждая Росси путь к выходу, но определенно создавая препятствие между Росси и дверью.

— Вы сказали, что, по вашему мнению, тот этаж, что под нами, пристроили в девятнадцатом веке. А если б его пристроили позже, одновременно с нашим этажом, это что-нибудь изменило бы в сложившейся ситуации? — Как Брунетти ни старался, он не мог скрыть зазвучавших в его голосе ноток надежды.

Росси долго обдумывал вопрос и наконец заговорил, осторожно и с сомнением:

— Вполне возможно. Я точно знаю, что на тот этаж имеются все разрешительные документы и акты о приемке, поэтому, если предположить, что ваш этаж был построен одновременно с нижним, это можно было бы использовать как аргумент в пользу того, что разрешение уже было выдано. — Тут Росси пришло в голову, что бюрократы из городской администрации способны придумать новые препоны, и он закончил без всякого воодушевления: — Да, это могло бы изменить ситуацию, хотя мне, конечно, трудно судить.

Ободренный тем, что сумел заинтересовать Росси, Брунетти шагнул к двери террасы и распахнул ее.

— Позвольте мне кое-что показать вам, — сказал он и указал рукой на дверь. — Окна на этаже под нами точно такие же, как у нас. — Не оглядываясь на Росси, он продолжал: — Если вы сейчас посмотрите вот сюда, вниз налево, вы поймете, что я имею в виду. — С непосредственностью старого друга семьи Брунетти наполовину высунулся из окна террасы, опираясь на широко расставленные ладони, чтобы посмотреть на окна нижней квартиры. Но — о ужас! — теперь, когда он внимательно всмотрелся в контуры окон, он мгновенно убедился, что они совершенно непохожи на окна в его квартире: перемычки проемов соседских окон вырезаны из белого истрийского мрамора, а его собственные окна представляли собой всего лишь выложенные на стене прямоугольники из кирпича.

Он снова принял вертикальное положение и повернулся к Росси. Молодой человек стоял как вкопанный, приоткрыв рот, его поднятая левая рука с раскрытой ладонью указывала на Брунетти, словно он пытался отразить нападение злых духов.

Брунетти сделал шаг по направлению к нему, но Росси, не опуская руку, быстро отступил назад.

— Вы… с вами все в порядке? — спросил Брунетти, останавливаясь у двери.

Молодой человек пытался заговорить, но голос не слушался его. Наконец он опустил руку и пробормотал несколько слов так тихо, что Брунетти не смог их расслышать.

Брунетти, пытаясь сгладить неловкость, бодро заявил:

— Что ж, боюсь, я ошибался насчет окон. Там и смотреть-то не на что.

Напряжение на лице Росси ослабло, он попытался улыбнуться, но нервозность по-прежнему чувствовалась, и это не могло не передаться его собеседнику.

Стараясь отделаться от мрачных мыслей по поводу инцидента возле террасы, Брунетти попросил:

— Расскажите мне все же, каковы будут последствия вашей проверки?

— Простите? — Росси, казалось, с трудом очнулся от чар.

— Что вероятнее всего случится?

Росси сделал шаг назад и начал говорить. Его слова казались странной мантрой, повторяемой человеком для самогипноза, — одно и то же бесчисленное количество раз.

— В случае если разрешительные документы на строительство имеются в наличии, но конечный акт приемки так и не был оформлен, налагается штраф, размер которого зависит от серьезности нарушения строительных норм, действующих на данный момент. — Брунетти внимал как завороженный. — Если же ни заявки не было подано, ни акта приемки не имеется, то этот случай передается на рассмотрение в Центральный комитет по культурному наследию, а они уже примут решение на основании того, насколько велик ущерб, нанесенный архитектуре города этой нелегальной застройкой.

— И что? — попытался помочь Брунетти.

— Иногда налагается штраф.

— А помимо штрафа?

— Ну… иногда незаконную постройку сносят.

— Что?! — Брунетти взорвался, отбросив все свое деланое спокойствие.

— Порой проблемную конструкцию приходится ликвидировать. — Росси говорил с кривой улыбкой, будто давая понять, что в этом случае он не несет никакой ответственности.

— Но это мой дом! — воскликнул Брунетти. — А вы так спокойно рассуждаете о сносе.

— Это довольно редко происходит, поверьте, — успокоил Росси, стараясь, чтобы его голос звучал обнадеживающе.

Брунетти лишился дара речи. Воспользовавшись моментом, Росси повернулся и сделал несколько шагов в сторону входной двери. Когда он дошел до нее, в замке повернулся ключ, и дверь распахнулась. В квартиру вошла Паола, все ее внимание было сосредоточено на двух больших полиэтиленовых пакетах, ключах и трех газетах, только что выскользнувших из-под ее левой руки.

Она заметила Росси лишь тогда, когда он инстинктивно попытался подхватить газеты, прежде чем они упадут. От удивления она резко отшатнулась, ударившись локтем об открытую дверь, и выронила пакеты. Ее губы приоткрылись то ли от испуга, то ли от боли, и она стала тереть ушибленный локоть.

Подоспевший Брунетти шагнул к ней со словами:

— Паола, все в порядке. Это ко мне. — Он обошел Росси и положил руку на плечо Паолы. — Ты появилась так неожиданно, что мы испугались, — сказал он, стараясь успокоить ее.

— Я тоже, — ответила она, силясь улыбнуться.

Позади Брунетти услышал какой-то шорох и обернулся взглянуть на Росси: его портфель полулежал у стены, а сам он, стоя на одном колене, заталкивал апельсины обратно в полиэтиленовый пакет.

— Синьор Росси, — окликнул его Брунетти.

Тот поднялся на ноги и водрузил пакет на столик возле двери.

— Это моя жена, — запоздало представил Брунетти.

Паола отпустила свой локоть и протянула Росси руку. Они обменялись рукопожатием, сказав друг другу подобающие в таких случаях слова: Росси принес извинения за то, что напугал ее, а Паола уверила, что ничего страшного не произошло.

— Синьор Росси служит в Кадастровом отделе муниципалитета, — объяснил наконец Брунетти.

— В Кадастровом отделе? — переспросила она.

— Да, синьора, — ответил Росси. — Я пришел, чтобы поговорить с вашим мужем о принадлежащей вам квартире.

Паола внимательно посмотрела на Брунетти, и то, что она увидела в его глазах, заставило ее обернуться к Росси с самой подкупающей улыбкой на лице.

— Кажется, вы собирались уходить, синьор Росси, — произнесла она. — Пожалуйста, не смею вас задерживать. Уверена, мой муж все объяснит мне. Вам нет смысла тратить свое время впустую, особенно в субботу.

— Очень любезно с вашей стороны, синьора, — улыбнулся в ответ Росси.

Он обернулся к Брунетти и поблагодарил за уделенное ему время, еще раз извинился перед Паолой и удалился.

Закрыв за ним дверь, Паола спросила:

— Чего хочет от нас Кадастровый отдел муниципалитета?

— Кажется, они хотят снести наш этаж и демонтировать квартиру, — ответил Брунетти.

— Демонтировать? — повторила Паола, еще не решив, удивляться ей или смеяться. — О чем ты говоришь, Гвидо?

— Он только что сообщил мне, что в архиве Кадастрового отдела на эту квартиру нет никаких документов. Они начали создавать централизованную систему всей своей документации и не могут найти хоть какие-то свидетельства того, что на строительство нашей квартиры когда-либо предоставлялись разрешительные документы.