— Если он вынул его из кармана и отдал, то его отпечатки обязательно там найдут, — сказал Брунетти.

— Я понимаю, — произнес Патта. — Поэтому пока не беспокоюсь. Я даже не потрудился вызвать своего адвоката. Нет никаких весомых улик, даже если на конверте окажутся отпечатки его пальцев. Возможно, Роберто действительно сказал правду: конверт попросту подбросили.

Брунетти кивнул в знак согласия, однако отметил про себя, что Патта говорит об этом лишь как о возможности.

Патта откинулся на спинку кресла и задумчиво посмотрел в окно:

— Сегодня утром, после того как вы уехали, мне позвонили из Джезоло.

— Так вы поэтому хотели меня видеть?

— Нет, сегодня утром я хотел спросить о другом. Теперь это уже неважно.

— И что вам сообщили? — спросил Брунетти.

Патта отвел глаза от вида за окном:

— В конверте полицейские обнаружили сорок семь маленьких пакетиков, и в каждом из них лежала таблетка экстази.

Брунетти попытался прикинуть вес и стоимость наркотика, чтобы определить срок возможного наказания. Хорошо еще, что дури не так уж много и, если Роберто действительно влип в историю и ему кто-то подложил конверт в карман куртки, серьезное наказание ему не грозит.

— Его отпечатки пальцев были и на маленьких пакетиках тоже, — тихо проговорил Патта. — На всех.

Брунетти искренне сочувствовал расстроенному Патте, ему даже захотелось подойти и положить руку тому на плечо, но, выждав несколько мгновений, он только пробормотал:

— Мне очень жаль, синьор.

По-прежнему не глядя комиссару в глаза, вице-квесторе кивнул — то ли в знак признательности, то ли в благодарность за сочувствие.

После длинной минуты тишины Брунетти спросил:

— Это было в самом Джезоло или в Лидо?

Патта посмотрел на Брунетти и встряхнул головой, как боксер, пропустивший удар:

— Что?

— Где это произошло? В Джезоло или в Джезоло-Лидо?

— В Лидо.

— А где он был, когда его… — начал было Брунетти, но не смог произнести слово «арестовали» и сказал: —…задержали?

— Я только что сказал вам, — резко ответил Патта, — в Лидо-ди-Джезоло.

— Но в каком месте, синьор? В баре? В дискотеке?

Патта закрыл глаза, и Брунетти задался вопросом, сколько же времени его начальник, должно быть, провел, размышляя об этом случае, вспоминая события из жизни своего сына.

— В дискотеке. Заведение называется «Луксор», — наконец выговорил Патта.

Короткое «ох» сорвалось с губ Брунетти, и Патта открыл глаза:

— Что?

Брунетти объяснил:

— Когда-то я знавал человека, который имел к ней отношение.

Возникшая было надежда исчезла, и Патта потерял к этому интерес.

— Вы звонили адвокату, синьор? — спросил Брунетти.

— Да. Донатини.

Брунетти скрыл свое удивление за коротким кивком: адвокат, которого нанимали главным образом для защиты обвиняемых, связанных с мафией, будет оказывать юридическую помощь сыну вице-квесторе Патты!

— Хотел бы вас просить, комиссар…

Тут Патта замолчал, обдумывая, как ему лучше выразиться.

— Не стоит даже говорить об этом, синьор, — заверил его Брунетти. — Разумеется, я буду молчать.

Как бы он ни относился к тому, что делал Патта, он не хотел ставить начальника в неловкое положение, выслушивая просьбу никому не проговориться об их разговоре.

Патта немного успокоился, поднялся, проследовал вместе с Брунетти до двери и открыл ее перед ним. Он не предложил руки, однако произнес короткое «спасибо» и закрыл дверь.

Брунетти увидел, что синьорина Элеттра все еще сидит на своем рабочем месте, хотя вместо папок и бумаг у нее на столе лежало нечто объемное и глянцевое. Подойдя поближе, он обнаружил, что она изучает весенний выпуск журнала «Вог».

— Его сын? — спросила она, отрывая взгляд от журнала.

Вопрос был задан неожиданно, и Брунетти не нашелся что ответить и пошутил:

— Вы установили в кабинете начальника подслушивающее устройство? — И тут же подумал, а не сболтнул ли он лишнего.

— Нет. Сегодня утром ему позвонил молодой человек, он был очень взволнован, потом позвонил кто-то из полиции Джезоло. И когда вице-квесторе поговорил с ними, то попросил меня найти номер телефона Донатини.

Брунетти не в первый раз задумался о том, не предложить ли синьорине Элеттре бросить секретарскую работу и присоединиться к полицейскому корпусу — стать профессиональным детективом. Но он понимал, что она скорее умрет, чем наденет форму.

— Вы знаете его? — поинтересовался Брунетти.

— Кого — Донатини или молодого человека?

— И того и другого.

— Я знаю их обоих, — сказала она. И решительно заключила: — Оба они — дерьмо, но Донатини лучше одевается.

— Он вам что-нибудь объяснил? — кивнул Брунетти в сторону кабинета начальника.

— Нет, — равнодушно отозвалась первая красавица квестуры. — Но если бы мальчишка кого-нибудь изнасиловал, то это попало бы во все сегодняшние газеты. Поэтому предполагаю, что он запалился с наркотиками. Донатини должен будет все уладить.

— Вы думаете, он способен на изнасилование?

— Кто, Роберто?

— Да.

Она задумалась на мгновение и затем произнесла:

— Нет, мне кажется, нет. Он высокомерный, с большим самомнением, но не совсем уж испорченный.

Что-то заставило Брунетти спросить:

— А Донатини?

Тут синьора Элеттра без колебаний ответила:

— Этот способен на все.

Она разглядывала фотографии весенних моделей, лениво переворачивая страницы.

— Я и не знал, что вы знакомы с ним.

— Да, знакома.

И она перевернула очередную страницу.

— Он попросил меня помочь ему.

— Вице-квесторе?

Она удивленно подняла глаза.

— Да.

— И вы возьметесь за это?

— Если смогу, — ответил Брунетти.

Она внимательно посмотрела на него, затем вновь занялась журналом.

— Не думаю, что серый цвет долго будет в моде, — задумчиво произнесла она. — Мы все уже устали от него.

Синьорина Элеттра была одета в шелковую блузку персикового цвета и модный черный жакет с высоким воротом, элегантность которого способен был оценить даже неискушенный глаз комиссара Брунетти.

— Наверно, вы правы. — И он, пожелав ей хорошего вечера, вернулся в свой кабинет.

Ему пришлось позвонить в справочную, чтобы узнать телефон «Луксора», но, когда он набрал номер дискотеки, человек на другом конце провода сообщил ему, что синьора Берточчо здесь нет, и наотрез отказался дать номер его домашнего телефона. Брунетти не сказал, что он из полиции, еще раз позвонил в справочную, и ему без всяких проволочек назвали телефон квартиры Луки.

— Самовлюбленный дурак, — пробормотал Брунетти в адрес недоверчивого собеседника, набирая номер.

После третьего гудка низкий голос с хрипотцой произнес:

— Берточчо.

— Ciao, Лука, это Гвидо Брунетти. Как жизнь?

Официальный тон тут же сменился на дружеский.

— Чао, Гвидо! Прекрасно. От тебя целую вечность не было вестей. Как ты, как Паола, дети?

— Все отлично.

— Наконец-то ты решил принять мое предложение и прийти потанцевать до упаду?

Брунетти посмеялся над этой шуткой, которой был уже добрый десяток лет:

— Боюсь, что снова буду вынужден разочаровать тебя, Лука. Кому как не тебе знать, как сильно я мечтаю протанцевать до рассвета в компании таких же молодых людей, как мои собственные дети! Потому-то Паола и отказывается меня отпускать.

— Опасается сигаретного дыма? — предположил Лука. — Думает, что это плохо скажется на твоем здоровье?

— Скорее она опасается грома музыки. Боится, что у меня голова лопнет.

— Наверное, она права. — И, поскольку шутка исчерпала себя, Лука спросил: — Так почему ты звонишь? Насчет того парня, которого арестовали?

— Именно, — ответил Брунетти, нисколько не удивившись осведомленности Луки.

— Он сын твоего босса, так ведь?

— Да ты, похоже, все знаешь.

— Человек, в ведении которого находится пять дискотек, три гостиницы и шесть баров, должен знать все, особенно о людях, которых арестовывают в каком-нибудь из этих мест.