Брунетти задумался, но его мысли прервал вопрос Сантини:

— Вам еще что-нибудь нужно, синьор?

— Нет, пожалуй. — Брунетти заметил, что они оба уже без масок и запах стал слабее даже здесь, в кухне, где юноша пролежал несколько дней. — Идите попейте кофе. Я еще посмотрю кое-что. — Он глянул на бумажник и купюры. — Потом все закрою и спущусь вниз.

Никто не возражал. Когда криминалисты ушли, Брунетти взял бумажник и подул на него, чтобы удалить следы мелкого серого порошка. Внутри обнаружилось пятьдесят семь тысяч лир. На столе лежали еще две тысячи и семьсот лир мелочью, которые вынули из карманов Марко. В одном из отделений бумажника комиссар нашел Carta d'identita ^[12] Марко с датой его рождения. Одним движением он собрал все лежащее на столе и сложил в карман своего пиджака. На столе он заметил связку ключей от квартиры. Закрыл ставни и окна, запер дверь и пошел вниз.

Вьянелло стоял рядом с каким-то стариком, наклонившись, чтобы расслышать то, что тот монотонно бубнил. Когда Брунетти подошел поближе, Вьянелло покачал головой:

— Никто ничего не видел. Никто ничего не знает.

Вместе с Вьянелло и экспертами-криминалистами Брунетти поехал обратно в квестуру на полицейском катере, радуясь свежему ветру, который, как он надеялся, очистит их от трупного смрада, пропитавшего страшную квартиру. Комиссар знал, что он не успокоится, пока не сбросит с себя всю одежду и не смоет в душе под обжигающими струями воды прилипший к коже запах.

Эксперты забрали с собой в квестуру найденные в квартире Марко орудия смерти. Шансов, конечно, было немного, но все же существовала надежда на то, что на полиэтиленовом пакете, оставленном на кухонном столе, найдется хотя бы какой-то фрагмент отпечатков пальцев того, кто продал юноше наркотики.

Когда они подъехали к квестуре, рулевой не успел достаточно снизить скорость, и катер ударился о причал так сильно, что все стоявшие на палубе покачнулись. Один из экспертов придержал Брунетти за плечи, чтобы тот не упал на ступеньки, ведущие в каюту. Пертиле выключил мотор, выпрыгнул на берег с канатом и придерживал катер, пока его пассажиры перебирались вслед за ним. Комиссар, бросив недовольный взгляд на Пертиле, молча повел своих помощников в квестуру.

Брунетти направился прямиком в маленький кабинет синьорины Элеттры. Когда он вошел, она разговаривала по телефону и, увидев его, подняла руку — попросила подождать. Он чувствовал себя некомфортно, ему казалось, что за ним тянется шлейф ужасного запаха, поэтому он направился к открытому окну и встал рядом с большой вазой с лилиями, чей приторно-сладкий аромат заполонил окружающее пространство — тошнотворный запах, который он всегда терпеть не мог.

Видя, как он озабочен, синьорина Элеттра внимательно посмотрела на комиссара, отвела от уха телефонную трубку и другой рукой помахала в воздухе, изображая, что ее терпение в отношении собеседника уже на исходе. Приложив трубку к уху, она несколько раз пробормотала «да» и вдруг, явно не дослушав, сказала «спасибо», попрощалась и нажала на рычаг.

— Отнять столько времени, для того чтобы объяснить, почему он не может приехать сегодня вечером! — это все, что она предложила Брунетти в качестве объяснения. Не густо, и Брунетти на минутку задумался, кто тот человек, который отказался от свидания с синьориной Элеттрой.

— Тяжелый был выезд? — спросила она, прервав его размышления.

— Очень, — вздохнул Брунетти. — Парнишке было двадцать. Никто не знает, как долго он там пролежал.

— В этакой жаре! — заметила она с сочувствием.

Брунетти кивнул:

— Наркотики. Передозировка.

— Я спрашивала своих знакомых о наркотиках, все говорят одно и то же: в Венеции на них нет спроса — очень маленький рынок. — Она помолчала и прибавила: — И все же рынок достаточно велик, чтобы продать этому мальчику его смерть.

«Как странно слышать, — подумал Брунетти, — что она называет Марко «мальчиком», ведь она ненамного старше его».

— Я должен позвонить его родителям, — сказал Брунетти.

Синьорина Элеттра взглянула на часы, Брунетти — на свои. Подумать только, всего десять минут второго! Смерть лишала смысла реальное время, комиссару казалось, что он провел в той квартире не один день.

— Почему бы вам немного не подождать, синьор? — И, не дав ему возможности задать вопрос, пояснила свою мысль: — Его отец, наверное, скоро придет обедать. Мне кажется, родителям будет легче, если они будут вместе, когда вы сообщите такую страшную новость.

— Да, — согласился он. — Я не подумал об этом. Позвоню позже. — Он понятия не имел, чем заняться, чтобы заполнить промежуток между «теперь» и «позже».

Синьорина Элеттра повернулась к столу и дотронулась до какой-то кнопки на своем компьютере. Послышалось гудение, и экран погас.

— Я подумала, что сейчас мне лучше закончить и пойти пропустить un'ombra перед обедом. Не хотите составить мне компанию, синьор комиссар?

И она улыбнулась своей неслыханной дерзости: она приглашает женатого мужчину, своего начальника, — выпить!

Брунетти же, тронутый такой заботой, произнес:

— Да, с удовольствием, синьорина.

В начале третьего он позвонил. К телефону подошла женщина, и Брунетти попросил позвать к телефону синьора Ланди. Она, не выказав особого любопытства, сказала, что муж сейчас подойдет, и Брунетти, сухо поблагодарив, затаил дыхание.

— Ланди, — услышал он низкий мужской голос.

— Синьор Ланди, — сказал Брунетти, — это звонит комиссар Гвидо Брунетти из квестуры Венеции…

Ланди перебил его, почти выкрикнув:

— По поводу Марко?

— Да, синьор Ланди, так и есть.

— Что, все плохо? — уже тише спросил Ланди.

— Боюсь, что хуже не бывает, синьор Ланди.

На линии повисла тишина. Брунетти представил себе мужчину с газетой в руке, стоящего у телефона и оглядывающегося на кухню, где его жена моет посуду, — закончилась последняя спокойная трапеза в ее жизни.

Голос Ланди стал почти неслышен, но он мог спросить лишь об одном, поэтому Брунетти сам заполнил пропущенные звуки.

— Он умер?

— Да. Сожалею, что вынужден сообщить вам это.

Последовала еще одна пауза, потом Ланди спросил:

— Когда?

— Мы нашли его сегодня.

— Кто нашел?

— Полиция. Сосед позвонил. — Брунетти не мог пересилить себя и сообщить подробности или рассказать о том, сколько времени прошло с момента смерти Марко. — Он сказал, что давно не видел Марко и попросил, чтобы мы проверили квартиру. Когда мы приехали, то обнаружили его там.

— Это… это из-за наркотиков?

Вскрытия еще не было. По правде говоря, со стороны служителя закона было опрометчиво и безответственно делать официальное заявление, высказывая собственное мнение по этому вопросу, пока окончательно не установлена причина смерти, но Брунетти ответил:

— Да.

Человек на другом конце линии застонал. Брунетти слышал долгие, глубокие стоны, словно отец захлебывался в своем горе и боролся за возможность дышать. Прошла минута. Брунетти отвел трубку подальше от уха и посмотрел налево, где висела памятная доска с именами полицейских, погибших в годы Первой мировой войны. Он стал читать их имена, даты рождения и смерти. Одному из них было только двадцать — столько же, сколько Марко.

Из трубки донеслись слабые звуки женского голоса, в котором слышалось то ли любопытство, то ли страх, но потом эти звуки резко прекратились, поскольку Ланди прикрыл микрофон рукой. Но вот Ланди заговорил, Брунетти поднес телефон к уху, однако смог расслышать лишь: «Я перезвоню вам», и связь прервалась.

Сидя в ожидании звонка, Брунетти задумался над природой этого преступления. Если Гуэррьеро прав и Марко умер просто от дозы героина, потому что какое-то время не кололся, то какого рода преступление совершил человек, продавший запрещенный порошок? И как расценивать преступление, которое заключается в том, что наркоману продали героин, и где найти такого судью, который отнесется к этому не просто как к проступку? А если в героин, погубивший Марко, было добавлено что-то опасное или смертоносное, где искать следы этого вещества, тянущиеся от маковых полей Востока к кровеносным сосудам Запада, и кем оно было добавлено?