Проснувшись, Алекса медленно открыла глаза и тут же зажмурилась — комнату заливал яркий солнечный свет. Наконец, снова открыв глаза, она чуть приподнялась и вдруг почувствовала боль во всем теле. А в следующее мгновение все вспомнила. Вспомнила, что они вернулись в гостиницу на рассвете и сразу легли спать. Марк же по-прежнему спал рядом с ней; она чувствовала тепло его тела и слышала его ровное дыхание. Он спал очень тихо. Как всегда,

Всегда? Алекса попыталась не думать о грустном, не думать о том, что слова «всегда» больше для них не существовало. Этот день был их последним днем.

Осторожно, стараясь не разбудить Марка, Алекса повернулась и посмотрела на него. Во сне он выглядел моложе и вовсе не походил на умудренного опытом тайного агента. Сейчас в нем было что-то мальчишеское. Собственно, таким Марк и был для нее, пока она не узнала, кто он на самом деле.

Тут он пошевелился и открыл глаза. Заметив, что она смотрит на него, улыбнулся.

— Доброе утро, Алекса, — сказал он по-гречески. И на мгновение время повернуло вспять: она увидела Марка, стоявшего у порога ее дома с рюкзаком за плечами.

— Доброе утро, Марк.

—  Как ты себя чувствуешь? — Повернувшись на бок, он внимательно посмотрел на нее. — Все в порядке? — Его рука коснулась ее плеча.

—  Все тело болит, — призналась она. — Но думаю, хороший завтрак вылечит меня.

— Скорее обед, — заметил он, взглянув на часы. — Да, уже пора бы и пообедать.

—  Марк, неужели мы так долго спали?

—  Ничего удивительного, ведь уже начинало светать, когда мы легли спать. — Марк взял ее за руку и взглянул на ладонь, покрытую царапинами. — Бедняжка… — Он принялся целовать ее ладони.

— У меня все руки изранены, — пожаловалась Алекса.

— Это знаки доблести, — заявил Марк. Он стал целовать ее пальчики.

Тут взгляды их встретились, и Алекса поняла, что они хотят одного и того же. Марк осторожно прикоснулся ладонью к ее щеке, и Алекса прикрыла глаза. Потом она снова посмотрела на Марка и ласково улыбнулась ему. Он улыбнулся ей в ответ и поцеловал ее. Затем рука его скользнула к груди Алексы, и соски ее тут же отвердели; она почувствовала, как по телу прокатилась горячая волна.

—  О, Алекса, — прошептал Марк, — моя Алекса…

В следующую секунду он стащил с нее ночную рубашку и бросил ее на пол. Теперь Алекса лежала перед ним обнаженная, и солнечные лучи, казалось, вспыхивали на ее теле.

Склонившись над ней, Марк покрывал поцелуями ее груди и поглаживал ее бедра. Алекса тихонько стонала, наслаждаясь его ласками. Однако ей хотелось большего, ведь она знала, что они вместе в последний раз и скоро все закончится.

Наконец Марк отстранился и, взяв ее за бедра, чуть приподнял. Несколько секунд он удерживал ее над собой, а затем Алекса опустилась на его возбужденную плоть, и он заполнил ее. На мгновение их взгляды снова встретились, и она поняла, что ее с Марком связывает не только физическая близость, но и духовная — конечно же, они любили друг друга.

Согласованность их движений казалась волшебством — Алекса ощущала каждый толчок его плоти, проникавшей в ее сокровенные глубины, и восторг пронизывал каждую клеточку ее тела. Ей хотелось, чтобы это длилось нескончаемо долго, и поэтому она старалась сдерживать себя. Марк, казалось, тоже сдерживался, — видимо, и он хотел отдалить миг наивысшего наслаждения. Наконец он снова приподнял Алексу, почти отделив от себя, а затем, опустив в последний раз, заполнил ее, и они одновременно вскрикнули.

— О, Марк… — прошептала Алекса, склонившись ему на грудь.

Какое-то время они лежали без движения; наконец Марк, приподнявшись, уложил Алексу рядом с собой и заглянул ей в глаза.

—  Я люблю тебя, Марк, люблю тебя, — прошептала она неожиданно.

— И я люблю тебя, Алекса. Люблю так, как ты и представить не можешь.

Она ждала, когда он вновь заговорит, — заговорит о будущем, но Марк молчал, и Алекса поняла, что им действительно предстоит расстаться.

Потом они оделись, и Марк предложил отправиться в гавань и там пообедать.

—  Алекса, у нас есть еще два часа до начала церемонии. Давай проведем это время как настоящие туристы.

— А как быть с Тони и Шарлоттой?

Он пожал плечами:

— Думаю, они будут рыскать в поисках золотой Афродиты, пока с нее не сдернут покрывало на сегодняшней церемонии.

— Выходит, они по-прежнему будут искать нас? — спросила Алекса.

—  Несомненно. Но теперь это не имеет значения, так ведь? Если мы их увидим, то, возможно, пригласим их за наш столик и выпьем с ними по бокалу вина.

Алекса рассмеялась. Теперь им ничто не грозило, и ей хотелось побыстрее покинуть комнату, чтобы не видеть напоминавшие об их близости измятые простыни на кровати.

— Так идем же! — воскликнула она.

За обедом они почти не разговаривали. Близился миг разлуки, и Алекса решила, что нужно заранее к этому подготовиться. Видимо, и Марк так считал. Пообедав, они молча побрели вдоль пирса; каждый думал о своем.

Внезапно Марк взял Алексу за руку:

—  Позади нас Тони.

Они шли, не замедляя шага.

— А он нас заметил? — спросила Алекса.

—  Наверняка заметил.

—  Что будем делать?

—  Ничего. А впрочем, пусть Тони немного порадуется. — Он привлек Алексу к себе и стал страстно целовать под одобрительные возгласы владельцев магазинов и прохожих. — Пусть думает, что мы так увлечены друг другом, что не замечаем его, — пробормотал Марк, на секунду прервав поцелуй.

На глаза Алексы навернулись слезы — ведь она действительно любила Марка.

Когда они дошли до гостиницы, Марк бросил взгляд через плечо и промолвил:

—  Дружок Шарлотты затаился на противоположной стороне улицы. Уверен, что, как только мы уедем, Тони ринется в наш номер, точно изголодавшаяся акула. — Он чмокнул Алексу в щеку и добавил: — Я подгоню машину. Не стоит опаздывать на церемонию.

Они стояли под палящим солнцем рядом с высокопоставленными особами, почетными гостями и репортерами. Сэр Уильям официально передавал Врата Афродиты министру культуры Греции.

Речь сэра Уильяма была необыкновенно трогательной и проникновенной, и многие, в том числе Алекса, даже прослезились.

—  Афродита наконец-то вернулась домой, — говорил сэр Уильям, — и мне выпала великая честь вернуть ее под солнце Греции.

Церемония проходила неподалеку от руин храма Афродиты. Три богини являлись частью когда-то величественных врат этого храма. Теперь их установили у сохранившихся изящных колонн и массивных оснований — то были свидетельства прежнего величия Греции. В неприкосновенности сохранились лишь скалы, бирюзовое море и голубое небо, какого не сыщешь больше нигде в мире.

— Это место, — продолжал сэр Уильям, — эта чудесная земля видела, многое: здесь родились искусства и науки, здесь зародилась цивилизация, и мы будем вечно признательны Греции за эти дары. — Выдержав многозначительную паузу, сэр Уильям продолжал: — И еще этой земле пришлось пережить множество трагедий и утрат. Поэтому мы счастливы, что сейчас можем вернуть Врата на их родину. От имени ее величества и всех ее подданных я возвращаю храму Афродиты это замечательное произведение искусства.

Сэр Уильям подошел к Вратам и сдернул с них покрывало. Афродита засияла под солнцем Греции, и Алекса почувствовала, что глаза ее снова наполнились слезами. И тотчас же раздались аплодисменты и возгласы восхищения. Репортеры же принялись фотографировать Врата.

Алекса вздохнула. Теперь ей предстояло отправиться обратно на Кавос. Но она понимала, что сможет сделать это лишь после встречи с сэром Уильямом. Он оказался именно таким, каким Алекса его представляла, — высоким, худощавым, с седыми волосами и усами; в общем, это был типичный англичанин, джентльмен и ученый.

Вскоре толпа поредела, и Марк сказал:

—  Мой крестный хочет лично поблагодарить тебя.

Они подошли к сэру Уильяму, и тот пожал Алексе руку.