На шестой вечер мистер Уоттс рассказал историю — если не ошибаюсь, собственного сочинения, — в которой определялось место неверующего. Не помню, чтобы он озаглавил свой рассказ, но я это сделаю. У меня это будет «История мушки-поденки». На месте моей матери вы бы, наверное, решили, что слушаете язычника, который признается в том, что все его прежние слова и верования были ложными. Я, со своей стороны, решила, что это подношение учителя моей маме.
ИСТОРИЯ МУШКИ-ПОДЕНКИ
Некоторые местности хранят свою историю в собственном названии. Примером может послужить улица Бери-Да-Помни. Жила на этой улице чернокожая женщина, которую все называли миссис Саттон; свое богатство мерила она по числу снов, что ей приснились. Ее белый муж-всезнайка, который на самом деле был учителем столярного дела (что само по себе неплохо, только учитель из него был никудышный), твердил, что ее богатство яйца выеденного не стоит. Много ли купишь за один сон? Сколько снов нужно заплатить за мороженое, за бифштекс? Он глумился и поднимал ее на смех.
Сон — штука тонкая: брось в его сторону одно резкое слово — он тут же съежится и умрет. А случилось вот что. В самый ответственный момент своего рассказа поднимает она глаза и видит, как ее беспрокий муж стряхивает опилки с волосатого предплечья. Тогда миссис Саттон решила записать свой сон на клочке бумаги. А для верности обмотала она эту записку вокруг камешка, который всегда носила в кармане.
Обычно после размолвки забьется она в укромный уголок и ждет возвращения разбитого сна. Но в этот раз решила по-другому. Когда она выходила из дому, муж даже не посмотрел ей вслед. Опустилась темнота, женщина так и не вернулась, и муж забеспокоился.
Вначале ждал, что она позвонит, — брезжила у него такая надежда. Позвонит ему из телефонной будки на ночной окраине и попросит за ней приехать. Ждал он, ждал ее звонка. А потом не выдержал и бросился на поиски.
Прохожие сказали, будто видели, как она шла к реке.
Вполне возможно. Почему? Да потому, что через семь дней после ее исчезновения на берег выбросило клочок бумаги, который запутался в кроне упавшего дерева. Почерк еще можно было разобрать. Похоже, миссис Саттон увидела себя во сне мушкой-поденкой. И супруг ее, прежде безбожник, оказался единственным, кто не отмахнулся от этой записки. Больше того, муж, даром что прежде был глуп, связал записанный сон с исчезновением жены.
Дальше — больше. Побежал мистер Саттон в библиотеку, чтобы узнать хоть что-нибудь о превращении своей жены, и вычитал, что поденка до трех лет может жить на речном дне, под илом.
Целую неделю бродил он вдоль берега реки, высматривая ее следы. Вид у него был жалкий. Подумать только: бродит человек по берегу и смотрит в воду, чтобы разглядеть ил на дне. Была у него надежда, что жена еще объявится. Вернулся он в библиотеку, чтобы побольше узнать о жизненном цикле майской мухи.
Прочитанное его не обрадовало. В день смерти поденка взлетает из реки крылатым насекомым. К тому времени в тени у реки уже сидят наготове ленивые самцы. Как появится мушка — сразу за ней рой самцов. Оплодотворенные поденки летят вверх по течению и сбрасывают яйца на речную гладь. Сделав дело, сами падают в воду без сил. А там уже лягушки поджидают добычу.
Трудно сказать, какой этап жизненного цикла больше возмутил мистера Саттона. Коварные самцы или прожорливые лягухи.
Ехал вдоль реки на велосипеде маленький мальчик, и увидел он, как мистер Саттон плетется по берегу, не поднимая головы. Он вглядывался в толщу воды, надеясь обнаружить то место, где его жена вместе с миллионами таких же личинок зарылась в ил. Бедный мистер Саттон. Так и остался он бродить по берегу, звать жену да швырять в лягушек принесенными с собою камнями.
Эта история привела нас в восторг. Уж не знаю, откуда мистер Уоттс ее взял. Возможно, сочинил прямо на месте. Мы развеселились. Повстанцы заулюлюкали. Больше всего привлекло их то, что мистер Саттон целился камнями в лягушек. Все так смеялись, что никто не заметил, как мистер Уоттс нашел глазами мою мать и улыбнулся.
На шестой вечер мы услышали, что Сару, будущую обитательницу свободной комнаты, подкосила болезнь. Менингит. Во время этого рассказа у мистера Уоттса пересохло в горле. Он смотрел на языки огня и впервые за все время едва не потерял маску Пипа. На этот раз сомнений не осталось: вымыслом тут и не пахло.
Взяв себя в руки, мистер Уоттс рассказал, как они с миссис Уоттс похоронили свое дитя и долго стояли бок о бок перед маленьким земляным холмиком. По словам мистера Уоттса, стояли они там до самой ночи, и слез у них больше не осталось, как не осталось и слов. Для таких случав, сказал он, слов еще не придумали.
— Беда, — только и сказал он, покачав головой в сторону ночи.
А дальше он поведал, как миссис Уоттс впала в депрессию. Мы узнали, что по утрам она не могла заставить себя выбраться из постели. Не разговаривала. Потеряла аппетит. Отчаявшись найти для нее лекарство, мистер Уоттс вспомнил про рака-отшельника. Часто ли рак-отшельник меняет нору? Три-четыре раза в жизни, верно? Мистер решил, что это и есть ответ. Новый дом, новое окно, другой вид. А вдруг тоска увяжется за нею следом? Нет. Мистер Уоттс решил, что его любимой Грейс поможет только одно: придумать себя заново.
Впервые за все время мистер Уоттс обратился к слушателям с вопросом: знаем ли мы, кто такая Шеба, иначе говоря — царица Савская? Он обвел глазами наши освещенные костром лица. Я стояла рядом с матерью. Слышала, как участилось ее дыхание. Чувствовала, как она заволновалась, как захлопали у нее внутри все дверцы. Промолчать она не могла. Не поднимая руки (хотя все школьники знали, что это обязательно), она выпалила:
— Это из Библии.
Заслышав ее голос, мистер Уоттс уже не выбирал, в какую сторону смотреть. Я-то подозревала, что он с самого начала знал, где стоит моя мать. Сейчас он улыбнулся своей заклятой противнице.
Совсем как в классе, он жестом попросил ее продолжать. Теперь к нам повернулись и все прочие лица. Один из мятежников, поднявшись с земли, шагнул вперед и раздвинул толпу своим мачете, чтобы посмотреть, чей там голос. А моя мама, оказавшись в центре внимания, ни с того ни с сего лишилась своей уверенности. Ее голова свесилась на грудь. Голос ослабел, и она будто бы обращалась к земле, а не к слушателям, смотревшим в ее сторону.
— Шеба, царица Савская, была очень мудрой чернокожей женщиной, которая пришла к царю Соломону, чтобы испытать его загадками.
Больше она ничего не сказала. Они с мистером Уоттсом переглянулись, и мистер Уоттс решил, что настало время прервать молчание.
Он обвел взглядом слушателей и начал по памяти читать из классической Библии:
— «…и беседовала с ним обо всем, что было у ней на сердце… и не было ничего незнакомого царю…» [7].
~~~
Есть люди, которые умеют определять ход времени по приливам. Есть и такие, которые смотрят на завязь плода — и с ходу называют месяц. А мне тоненькая лунная ниточка у кромки серебристого океана шепнула: близится новолуние.
Я терпеливо отсчитывала дни в ожидании двух событий: нашего отъезда с острова, да, но также — что было еще важнее — разговора мистера Уоттса с моей матерью насчет возможного бегства.
Вне сомнения, разговор пока не состоялся. Мама бы мне сказала. Или подала бы какой-нибудь знак, приободрилась бы, что ли. Так или иначе, она бы захотела со мной поделиться.
Я напомнила себе, что именно сказал мистер Уоттс о предстоящем разговоре с моей матерью. Он хотел взять это на себя. Ну и хорошо. Только медлить не следовало: мама, по-моему, заслуживала, чтобы ей дали время на раздумье, а мистер Уоттс, похоже, не собирался идти ей навстречу.
