Кафе, куда пришел Майк, считалось традиционным местом встреч любителей французской корриды, которых в Арле было немало. На стене возле стойки бара висела огромная голова черного быка, под чучелом был укреплен телефон-автомат. Ровно в 17.00 раздался звонок. Вот что сказали Хэндлу:

— Завтра приезжай в Дижон. В двадцать один тридцать приходи в бар «Боноба-бит». Подойдешь к бармену и скажешь: «Я друг Врага Карлотты». Тебя отвезут в нашу штаб-квартиру, где ты встретишься с Дианой. Фотоаппарат не бери. Мы сами сделаем фотографии, тебе придется заплатить только за проявку и печать. Чтобы ты потом ничего не переврал, интервью будет записано на видеокамеру.

— Хорошо. Могу я поговорить с Дианой?

— Завтра поговоришь. Учти, если у нас появятся хоть малейшие сомнения в твоей честности, во всяком случае в том, что касается дела Дианы Бенхам, встреча не состоится.

— Если бы я мог сейчас задать Диане пару вопросов, просто чтобы убедиться…

— Майк, ты ведь игрок, не так ли? Кажется, полгода назад ты рискнул поставить на кон пятьдесят «косых»? Если не ошибаюсь, дело было в Атлантик-Сити? Сейчас риск гораздо меньше, а в случае выигрыша прибыль будет намного больше. Пока. До встречи.

Собеседник Майка издал смешок и повесил трубку.

Фотография, на которой Диана держала газету и листок с письмом, выглядела подлинной. Но предсмертная записка мисс Бенхам и фотографии, состряпанные Майком, тоже претендовали на подлинность. В наш век компьютерных технологий увидеть — еще не значит поверить.

И все же и фотография, и письмо, и разговор с Врагом Карлотты показались Майку достаточно убедительными. Он поверил, потому что ему очень хотелось верить, — точно так же читатели Майка верили в подлинность его историй.

Бармен в «Боноба-бит» выслушал пароль, молча кивнул и провел Майка через служебный вход на задний двор, где двое парней в черных масках скрутили ему руки, запихали в рот кляп и поволокли к машине.

Репортера затолкали в кузов фургона. Похитители связали ему ноги, обшарили карманы и отобрали мобильник, записную книжку и бумажник. Дверцы захлопнулись, машина рванула с места.

Майк сидел на чем-то мягком и шершавом, похожем на скатанный в трубочку ковер. В фургоне было достаточно места, он привалился к металлической стенке кузова и вытянул ноги. Когда журналиста заталкивали в машину, он отчаянно мотал головой, пытаясь спросить, что происходит, но кляп мешал говорить, вместо возмущенного вопроса у него получилось лишь невнятное мычание.

Кто стоит за его похищением? Сама Диана Бенхам? Возможно, но интуиция подсказывала Майку, что это дело рук Смити и Маши. Они решили убрать его с дороги. Смити не может допустить, чтобы Майк стал автором Большой Сенсации, и, конечно же, ему не нравится, что они с Машей снова работают в паре. А самой девушке не нравится быть вторым репортером, она хочет отнять у Майка перспективный сюжет.

— Может, вынуть ему кляп? — послышался голос одного из похитителей. Судя по выговору, парень был американцем.

— Ничего, и так сойдет, — сказал второй. Майк уловил мягкий индийский акцент.

— Дай-ка мне еще сэндвич, — попросил американец.

— Держи. Как думаешь, мы успеем к открытию выставки? Говорят, Бруно собирается показать кое-что из своих новых работ.

— Должны успеть. Вообще-то, я видел его работы в мастерской. Не уверен, что они мне понравились.

— Почему?

— Ну, не то чтобы не понравились, но… Ты же знаешь его манеру.

— Знаю. Бруно снимает обнаженную натуру.

— Верно, но я бы не назвал их произведениями искусства. Модели — молоденькие девушки лет по восемнадцать, откровенно-вызывающие позы, вроде бы неплохо сделано, а выглядит пошло. К тому же свет, текстура — очень похоже на любительские снимки. Знаешь, бывают такие извращенцы: сфотографирует у себя в гостиной голую женщину, а потом посылает фотографию ее мужу, просто чтобы подразнить человека.

— А может быть, это и есть фотографии-дразнилки. Вдруг Бруно специально сделал стилизацию под любительские порнофотки? «Полароидная классика» — тоже своего рода искусство. Нет, мне очень хочется взглянуть. Тем более, что сегодня в баре работает Ванесса.

Майк внимательно прислушивался к разговору в кабине фургона, надеясь уловить какие-нибудь случайные фразы и понять, куда его везут. Но разговор перескакивал с одной темы на другую: парни говорили о фотографии, живописи, о том, какие замечательные сэндвичи приготовила Джулия, а затем взялись перемывать кости какой-то Элли, которая на все лето уехала в Испанию. Американец сказал, что однажды трахнул ее и не отказался бы сделать это еще раз.

Кто его похитители — наемные бандиты? Бандиты, которые говорят об искусстве? Почему бы и нет, в конце концов, он находится во Франции, где любой водопроводчик или бездомный бродяга вполне может рассуждать о потоке сознания Пруста или о мыслящей субстанции Декарта.

Куда его везут и зачем? Они же не собираются его убивать? Глупости, Майк всего-навсего скромный репортер. Если похищение организовали Смити и Маша, они тем более не решатся на такую крайность, убийство — слишком серьезное преступление. Да нет, совершенно ясно, парни просто безработные художники. Их наняли, чтобы разыграть Майка. Конкуренты задумали сломить его морально, опозорить, унизить, выставить на всеобщее посмешище.

За что? Пленник с ужасом вспомнил мальчишник, который накануне свадьбы устроил один из его приятелей. Тогда Майк придумал отличный розыгрыш: они загрузили пьяного жениха в поезд, предварительно вытащив у него из кармана бумажник, и отправили в Чикаго. Или еще был случай — Майка часто приглашали на мальчишники, — они раздели жениха догола и положили на пол в общественном туалете, самое смешное, что туалет был женским. А женихом был один из его коллег-репортеров. Возможно, он, Смити и Маша сговорились…

Оказаться нагишом во французском общественном туалете — это еще не самое страшное наказание, правда, объясниться с дамами будет трудновато, в университете Майк всего полгода изучал французский. Ну, могло быть и хуже, вот если бы его раздели и пустили бегать по улицам Солт-Лейк-Сити, столице мормонского штата Юта, или, скажем, Багдада…

Гораздо хуже другое: у Майка могут отобрать его сенсационную историю, его гениальный сюжет, который он так долго искал и так виртуозно раскручивал… Нет, это несправедливо.

Но даже если Маша и Смити не имеют к похищению никакого отношения, они позаботятся о том, чтобы известие о позоре коллеги просочилось во все американские газеты, и он вновь станет героем шестой страницы «Обсервера», снова начнут трепать его честное имя. Если за похищением стоит Диана Бенхам, то она наверняка преследует ту же цель: унизить его и отдать на растерзание ничуть не более доброжелательным британским акулам, обитающим на Флит-стрит. А уж Смити и Маша постараются, чтобы новость из Лондона как можно скорее долетела до Нью-Йорка.

Казалось, они ехали целую вечность. Несколько часов. Наконец фургон остановился.

— Приехали, — сказал американец. — Давай, писатель, вылезай.

Парни помогли Майку выбраться из машины, подхватили под мышки и, не развязывая ноги, поволокли к дому. Со стороны было похоже, что они ведут своего подвыпившего товарища. Дверь со скрипом открылась, на пороге появился еще один парень.

— Добро пожаловать в ловушку для дураков! — он говорил с легким британским акцентом.

Майка перенесли через порог, поставили на ноги, завязали глаза шарфом и велели идти вперед, вернее, прыгать, ему пришлось проскакать ярдов двадцать. Миновали два поворота, он старался запомнить дорогу, но с завязанными глазами ориентироваться было довольно сложно.

Затем его затолкали в какое-то помещение, парни окружили свою жертву со всех сторон и прижались к нему почти вплотную. Послышался металлический скрежет. Майк понял, что они вошли в лифт. Дряхлый лифт, поскрипывая и подрагивая, долго полз наверх, потом Майка завели в комнату, усадили на стул спиной к двери, развязали глаза и велели ждать.