Хотя машина и стояла на некотором удалении, Нокс все же смог разглядеть номера. И не просто разглядеть, а и запомнить. Второй незнакомец открыл багажник, достал моток веревки и, сделав узел, накинул один конец на прицепную тягу. На втором конце сделал петлю и, подойдя к Ноксу, натянул ее ему на шею. Подергал. Затянул. Получилось туго, жесткая пенька впилась в кожу. Третий стоял чуть в стороне, шагах в десяти от них, и снимал происходящее на камеру мобильного телефона. Все ясно — готовят отчет для Хасана. Вот для чего маски. Вовсе не нужно демонстрировать свои лица в фильме с убийством. Вот тогда Нокс по-настоящему поверил, что умрет. Он задергался, напрягся, но путы держались прочно. Водитель дал газу, как юнец-байкер, похваляющийся своей крутизной, и из-под задних колес ударил песок. Машина прыгнула и понеслась, разматывая веревку. Нокс сжался и закричал в кляп. Незнакомец с телефоном подступил ближе, фиксируя последние, кульминационные моменты. Веревка взлетела с земли, дрогнула и натянулась…

— Полагаю, у тебя хорошие новости, — сказал Хасан.

Даже разговаривая с шефом по телефону, Нессим, словно при молитве, закрыл глаза.

— Нам помешали, господин.

— Помешали?

— Кто-то добрался до него раньше нас.

— Кто-то еще?

— Да, господин.

— Не понимаю.

— Мы тоже, господин. Он вошел в отель. Потом вышел. Свернул в переулок. За ним уже кто-то шел. Сначала мы ничего не заподозрили, но потом к ним подъехала машина, и его затолкали в нее.

— И ты хочешь сказать, что вы стояли и смотрели? Что позволили кому-то взять его у вас из-под носа?

— Мы были на другой стороне улицы. Нам помешал трамвай.

— Трамвай? — усмехнулся Хасан.

— Да, господин.

— Куда они уехали?

— Этого мы не знаем. Не увидели из-за трамвая. Мы никак не могли его объехать. — Проклятая железяка просто стояла как вкопанная, и жирный водитель только посмеивался, видя их отчаяние.

— И кто же они? Кто его забрал?

— Мы не знаем, господин. Пытаемся выяснить. Есть два варианта. Возможно, кто-то прослышал, что он сделал с вами, и думает продать его нам подороже.

— А второй вариант?

— Судя по той информации, что есть в его деле, у Нокса много врагов. Не исключено, кто-то из них добрался до него раньше нас.

Молчание. Сердце стукнуло раз… два… три…

— Я хочу, чтобы его нашли, — сказал Хасан. — Считай это заданием первостепенной важности. Я ясно выразился?

Нессим нервно сглотнул.

— Да, господин. Абсолютно ясно.

Следы колес на сыром песке уходили на север, и Нокс тащился туда. Только теперь он ощущал себя совсем другим человеком. Человеком, за спиной у которого едва ли не вся жизнь. Одно дело — бояться, что тебя могут убить, и совсем другое — знать, что умираешь. Когда такое случается, с душой что-то происходит. Ты вдруг начинаешь по-иному воспринимать время, мир и свое место в нем.

Веревку обрезали, а потом склеили скотчем, и когда она натянулась, скотч не выдержал, а Нокс рухнул на песок. Сердце колотилось, как у загнанного оленя, а мочевой пузырь опорожнился сам собой. Пока он лежал, еще не веря в чудесное спасение, водитель развернулся и подобрал своих товарищей, один из которых до конца снимал происходящее на камеру мобильника, запечатлев и его страх, и даже то, как он обмочился. А как они ржали! Как будто ничего смешнее в жизни не видели. Кто-то бросил из окна конверт, и машина умчалась, а он остался — привязанный к столбу, с мокрыми штанами и горящим от жесткой веревки горлом.

На освобождение от пут ушло часа два. Ночи в пустыне холодные, и к концу Нокса уже трясло от холода. Он как мог отжал штаны, поскреб их песком и подобрал валявшийся на земле конверт. Простой белый конверт. Чистый. Нокс открыл его, и из конверта высыпалось немного песка. Наверное, положили для балласта, чтобы не унесло ветром. Кроме песка, там был еще листок с коротким письменным сообщением из двух слов: «Тебя предупредили».

Нокс поднялся на пригорок. Далеко впереди туда-сюда двигались крохотные пятнышки света — машины на дороге. Он побрел туда — медленно, устало, как человек, которому некуда спешить. Легко быть смелым перед лицом словесных угроз. Но здесь ему показали, как близко он подошел к последней черте и что ждет за ней. К тому же надо думать и о других. Огюстену и Гейл тоже может грозить опасность.

Пора убираться.

Николай Драгумис по природе своей был жаворонком и всегда, сколько себя помнил, поднимался рано, но в то утро встал еще до рассвета, как мальчишка на Рождество. Встал и сразу же включил лэптоп — проверить электронную почту. Габбар Муним не подвел. Торопливо загрузив и раскодировав прикрепленный файл, Николай быстро пробежал глазами сообщение и одобрительно кивнул. Отец настаивал, чтобы Ноксу не причинили вреда, и Муним не позволил себе нарушить приказ. Немного хлороформа, удар по голове, прогулка в пустыню и небольшой спектакль с веревкой на шее — какой же тут вред? После такого, наоборот, начинаешь ценить жизнь еще больше.

Николай посмотрел фильм. Вот Нокса снимают с улицы; вот он лежит без сознания на полу машины; вот его тащат за ноги по песку и привязывают к столбу. А какое выражение, когда машина отъезжает, и веревка разматывается! Николай не смог сдержать усмешку. А ведь когда-то — подумать только! — эта мразь доставила им, Драгумисам, столько неприятностей! Что ж, посмотрите на него теперь — обмочился от страха, как какой-нибудь мальчонка. Николай просмотрел запись еще раз. И еще. Настроение улучшилось, и даже спина уже не болела так сильно, как накануне вечером. Отличная работа. Просто отличная. Николай разбирался в людях и сейчас уже не сомневался, что Нокса он больше не увидит и не услышит.

Уже начало светать, когда Нокс наконец добрался до прибрежной дороги, но машин почти не было. Он перебежал через асфальтовое полотно, вскарабкался на дюну, сбежал вниз и оказался на самом берегу, у Средиземного моря. Стащил брюки и трусы, выстирал как следует в лениво накатывающих волнах, выкрутил, повесил на плечи и неспешно зашагал по влажному песку, приятно охлаждающему стертые ступни.

Оранжевое солнце как будто подожгло покачивающуюся на волнах пену. Появился первый загородный домик — огражденный невысокой стеной, с раскачивающейся от ветерка калиткой и, похоже, пустой. Такие загородные владения оживали обычно по праздникам и выходным. На растянутой через двор веревке болтаюсь выстиранное белье, одежда, полотенца. Нокс осторожно вошел и, пройдя вдоль стены, выбрал для себя светло-кремовую галабию [8]и головной платок. Одежда была еще слегка сырая — возможно, из-за близости моря. Взамен взятого он оставил брюки и часть наличных денег. Переодевшись, Нокс поспешил вернуться к дороге.

Его предупредили, а значит, нужно убираться. Но как убраться без кредиток, паспорта и прочих документов, которые остались в Александрии, в квартире Огюстена. И в первую очередь необходимо забрать джип. Нокс почти час поднимал руку, прежде чем его подобрал какой-то трехколесник. Водитель обратился к нему на грубоватом арабском, и он, думая о чем-то другом, механически ответил на том же языке. Разговорились. Мужчина за рулем оказался страстным футбольным болельщиком, преданным поклонником «Иттихада». Уже выйдя из машины, Нокс понял, что его приняли за египтянина. Помогли гены, бедуинский наряд, загар и, несомненно, отросшая щетина.

Денег почти не осталось, так что, подъехав до нужного квартала на автобусе, он последний километр до квартиры Огюстена прошел пешком. Теперь Нокс был начеку и, прежде чем направиться в дом, внимательно осмотрел стоянку. Внимание его привлек белый «фриландер» с двумя мужчинами, один из которых потягивал самокрутку. Второй держался в тени. Нокс подошел ближе и, заглянув в заднее окно, увидел свою красную сумку, черный кейс с лэптопом и картонную коробку со своими вещами из отеля в Синае. Развернувшись, он поспешил отойти подальше, но, удалившись на десяток шагов, подумал, что бежать смысла нет. Если бы Хасан хотел убить его или захватить, то не оставил бы на берегу. Следовательно, эти люди здесь для того, чтобы убедиться, что он принял предупреждение к сведению и действительно уехал.