— Ну? — спросил Мансур, отряхиваясь.

— Шахта, — ответил Ибрагим.

— Хотите, чтобы мы сдвинули плиту? — поинтересовался Мохаммед.

— А это возможно?

— Понадобится дополнительная помощь и кое-какое оборудование, но мы ее уберем.

Все выжидающе посмотрели на Ибрагима, однако тот медлил с ответом. Николай обещал двадцать тысяч долларов, но пока поступила только половина, остальное обещали прислать по завершении работ. И лишь при условии достижения положительного результата. Катерина сделала особый упор на слове «положительный», дав понять, что отсутствие находок положительным результатом считаться не будет. Держать открытие в секрете он не мог — Елена уже видела шахту. В какой-то момент перед глазами встала больная дочь Мохаммеда, жизнь которой висела на волоске.

— Минутку, — сказал Ибрагим. — Мне нужно позвонить. — Пригласив Елену следовать за ним, он поднялся наверх и набрал номер Драгумиса. В трубке заиграла музыка. Египтянин с грустью потер переносицу.

Музыка оборвалась.

— Да? Это Николай.

— Ибрагим. Из Александрии. Вы сказали позвонить, если мы что-то найдем.

— И?

— Под македонским захоронением есть что-то еще. Возможно, шахта.

— Шахта? — Голос Драгумиса зазвенел от волнения. — Куда она ведет?

— Скорее всего никуда. Чаще всего так и бывает. Но чтобы в этом убедиться, нужно поднять плиту. Я только потому звоню, что вы просили держать вас в курсе.

— Верно.

— Я собираюсь сдвинуть плиту. Позвоню вам, как только…

— Нет, — решительно оборвал его грек. — Я сам там буду.

— Но у нас нет времени, — заволновался Ибрагим. — Мы должны…

— Завтра во второй половине дня, — стоял на своем Николай. — Буду к часу. До тех пор ничего не предпринимайте. Вы меня поняли?

— Да, но ждать чего-то особенного не стоит. Вы проделаете такой путь, потратите время. А потом окажется, что там ничего…

— Я должен присутствовать при этом, — бросил грек. — Решено. Имейте в виду, туда никто не должен попасть. Обеспечьте охрану. Поставьте стальные ворота.

— Да, но…

— Сделайте это. Счет пришлете Катерине. И я хочу поговорить с Еленой. Она там?

— Да, но…

— Передайте ей трубку.

Ибрагим беспомощно пожал плечами:

— Он хочет поговорить с вами.

Она кивнула, взяла телефон и, отойдя в сторонку, повернулась к нему спиной — чтобы не подслушал.

Закончив разговор с Еленой, Николай положил трубку, откинулся на спинку кресла и постарался восстановить дыхание. Вот так новость. Дэниел Нокс в Александрии! Мало того, на раскопе. В самое неподходящее время. Он поднялся, подошел к подоконнику, потер поясницу.

Дверь открылась. В кабинет со стопкой бумаг вошла Катерина. Увидев, что шеф разминает спину, она улыбнулась.

— Что случилось? Уж не Дэниел ли Нокс, случайно, позвонил?

Он посмотрел на нее так, словно собирался покрошить на кусочки.

— О! — Она положила бумаги на стол и торопливо ретировалась.

Николай снова сел. Мало кому удавалось доставить ему столько неприятностей, как это получилось у Нокса. Десять лет назад англичанин на протяжении шести недель вел возмутительную кампанию клеветы против его отца и компании, а они слушали, смотрели и… ничего не делали. Отец распорядился не трогать Нокса, и слово отца было законом, но пережитое унижение не забылось. Николай подался вперед и нажал кнопку громкой связи.

— Простите, господин, — выпалила Катерина, прежде чем шеф успел что-то сказать. — Я не хотела…

— Забудьте, — коротко оборвал ее Николай. — Завтра после полудня мне нужно быть в Александрии. Наш самолет свободен?

— Полагаю, что да. Сейчас проверю.

— Спасибо. И еще… Тот египтянин, у которого мы в свое время покупали папирусы, он ведь, если не ошибаюсь, и другими делами занимается? — Растолковывать, о каких именно делах идет речь, Катерине не было нужды.

— Господин Муним? Да.

— Хорошо. Найдите, пожалуйста, его номер. У меня для него работа.

Собрав команду в ротонде, Ибрагим объявил о предстоящем визите спонсора. Он бодрился. Пытался представить дело так, будто это его собственная идея. Попросил всех быть на месте, пообещал чай и кофе с булочками, а потом и ленч в музее и наконец мягко напомнил, что именно этот человек дает им деньги. А раз так, то все должны проявить понимание. Короче, Ибрагим старался как мог. Закончив, он спросил, есть ли вопросы. Никто не проронил ни слова. Они были археологами и презирали спонсоров. Собрание объявили закрытым, и все разошлись по местам.

День клонился к вечеру. Хосни дремал на водительском сиденье своего видавшего виды «ситроена», когда у подъезда остановился черный хромированный мотоцикл с двумя мужчинами. Тот, что за рулем, был в джинсах, белой футболке и кожаной куртке; пассажир на заднем сиденье — в светлых брюках, голубом джемпере и красном защитном шлеме, который он снял, чтобы поговорить с приятелем. Хосни выхватил из кармана фотографию объекта, но рассмотреть незнакомца было невозможно, да и снимок не отличался высоким качеством. Мужчины обменялись рукопожатием. Пассажир вошел в подъезд, водитель развернулся, описав широкий круг, и с ревом умчался. Хосни посчитал этажи. Француз жил на шестом. Минут через двадцать балконная дверь открылась, и недавний пассажир вышел из комнаты и потянулся. С минуту Хосни наблюдал за ним в бинокль, потом достал мобильный и набрал номер Нессима.

— Да? — спросил Нессим.

— Это Хосни, босс. Думаю, я его нашел.

— Уверен?

— Не на сто процентов. — Хосни слишком хорошо знал бывшего десантника, чтобы выдавать желаемое за действительное. — У меня же только фотография. Но вообще-то я уверен.

— Ты где?

— В Александрии. Возле дома Огюстена Паскаля. Знаешь его? Подводный археолог.

— Хорошая работа, — сдержанно похвалил его Нессим. — Теперь не упусти. И не попадайся ему на глаза. Я скоро буду.

Устав мотаться туда-сюда между Дельтой и Александрией, Елена сняла номер в знаменитом отеле «Сесил». Вроде бы рукой подать до того клоповника, в котором обосновалась Гейл, но на самом деле как будто другой мир. Она не собиралась расходовать выделенные деньги на комфорт для какой-то выскочки-француженки, специалиста по языкам, но себя обделять по части удобств не намеревалась. Старший представитель македонского археологического фонда должен поддерживать престиж учреждения и не экономить на мелочах.

Первую половину вечера Елена поработала с бумагами. Приходится только удивляться, насколько забюрократизировано в Египте все связанное с археологическими раскопками. У нее уже начала уставать рука, когда в дверь номера постучали.

— Войдите. — Дверь открылась и закрылась. Елена закончила подсчет, вывела итоговую сумму и лишь затем повернулась вполоборота в кресле и обнаружила стоящего у порога француза-археолога, которого видела утром на раскопе. Сейчас на нем были джинсы и кожаная куртка. — Какого черта? Что вы здесь делаете?

Огюстен, не ожидая приглашения, как будто номер принадлежал и ему тоже, прошел к окну, раздернул шторы и окинул взглядом бухту.

— Мило, — кивнул он. — А вот у меня из окна только чужое белье и видать.

— Я задала вопрос.

Он повернулся спиной к окну и облокотился о ее кондиционер.

— Я думал о вас.

— Что?

— Да. Так же как и вы думали обо мне.

— Поверьте, я ни на секунду…

— Неужели? — усмехнулся француз. — Так уж и не думали?

— Нет. Не думала.

Голос ее предательски дрогнул, и Огюстен, уловив эту дрожь, бесстыдно ухмыльнулся. Елена нахмурилась. Привлекательная, успешная, состоятельная, она привыкла иметь дело с любителями закрутить легкий роман и обычно отшивала их без раздумий презрительным взглядом, после которого у них начисто пропадал всякий интерес. Они были для нее чем-то вроде назойливых мух.