– Да, сокровище мое, – кивнула Алессандра. – Его завернули в кусок овчины, прежде чем положить в твой сундук.

Техническое оборудование Алессандры, включая набор кислот и специальных химикатов, используемых для определения состава и возраста артефакта, тоже было тщательно упаковано для путешествия.

– А я хотела бы взять его с собой. Тогда я смогла бы во время поездки практиковаться во владении кистью, – проговорила маленькая, Изабелла, рисуя рукой в воздухе завитушки.

Яркий отполированный, деревянный ящик для красок показали Изабелле, еще когда он был привезен из художественного салона. Кстати, на следующее утро Алессандра увидела, что дочка положила ящик в постель, пристроив его рядом с собой на подушки.

Про себя маркиза возблагодарила Бога за такой энтузиазм Изабеллы. Настроение у девочки изменилась, она перестала капризничать.

– Боюсь, на дорожных ухабах краски будут недостаточно хорошо смешиваться с водой, – заметила Алессандра, выкладывая на сиденье несколько альбомов для набросков и коробку карандашей. – В Бате у тебя будет много времени для того, чтобы научиться писать красками. Ну а пока ты можешь рисовать карандашами.

Изабелла уже открывала альбом на новой странице.

– Похоже, тебе нравится заниматься с герром Лютцем, – сказала Алессандра.

– Он очень строгий и серьезный, – ответила Изабелла, постукивая отточенным кончиком карандаша по подбородку. – Но он говорит, что для того, чтобы стать хорошим художником, необходима дисциплина.

С детьми нельзя быть ни слишком строгим, ни слишком снисходительным. К удивлению Алессандры, швейцарский учитель сразу нашел правильный подход к ее дочери. Первые уроки были довольно забавны, но в то же время потребовали напряжения сил. И когда Изабелла поняла, что герр Лутц не потерпит ее капризов, она стала вести себя так, чтобы заслужить его похвалу.

Алессандра смотрела в забрызганное дождем окно кареты. Ох, если бы можно было видеть все более четко!

Сколько времени она старалась стереть с личика дочери печальное выражение! Но ни Британский музей, ни кондитерская Гюнтера не помогли. Алессандра понимала, что ее дочь почувствовала себя очень одинокой, особенно после того, как ее лучший друг, Перегрин, уехал на несколько недель в Кент. Лондон все еще был чужим городом для Изабеллы, да и сама Алессандра чувствовала себя там неуютно, несмотря на то что их приглашали в гости, где Изабелла могла поиграть со сверстниками.

Можно ли назвать ее эгоисткой за то, что она приговорила собственную дочь к такой жизни? Впрочем, у Алессандры не было выбора.

– Мама, посмотри! Я нарисовала твой портрет, – раздался рядом с маркизой голос Изабеллы.

Алессандра несколько мгновений смотрела на темную черту, обозначавшую ее рот, и лишь потом улыбнулась.

– Как мило, – промолвила она. – Ты научилась отлично рисовать волосы.

Изабелла засияла от удовольствия.

– Потом я попытаюсь нарисовать портрет Перри, – сказала она. – Герр Лутц говорит, что очень полезно рисовать что-то или кого-то по памяти. Это учит человека быть наб… наб…

– Наблюдательным, – подсказала Алессандра. Закрыв глаза, она попыталась на мгновение представить свою виллу и сады, выходившие на озеро Комо. – Да, это действительно так.

– А правда, что герр Лутц тоже приедет в Бат, пока мы будем там находиться?

– Да, нам очень повезло, – ответила Алессандра, – он приедет в Бат по делам. И он был так любезен, что вставил в свое расписание несколько занятий с тобой.

Темные кудряшки Изабеллы заплясали в такт покачиванию кареты, когда она склонилась над альбомом.

– Тогда мне нужно побольше рисовать, чтобы он увидел, как много я уже умею, – промолвила девочка.

Искусство помогало Изабелле коротать долгие часы путешествия, а Алессандра погрузилась в чтение книги об истории римского права в Великобритании. И мать, и дочь были счастливы, когда на следующий день колеса экипажа застучали наконец по булыжным мостовым Бата.

– Ой, ты только посмотри, как изгибаются дома! – Прижавшись носом к стеклу, Изабелла с интересом осматривала городские улицы.

– Это знаменитый Ройял-Кресент, дорогая моя. Так называют улицу, застроенную тридцатью домами, ее проект разработал Джон Вуд-младший. Как видишь, римская архитектура оказывала большое влияние на его творчество, – объяснила Алессандра. – А произошло это потому, что Бат построен на месте большого римского города. Тут находилась одна из крепостей легиона.

– Так ты поэтому приехала сюда, мамочка? – спросила Изабелла. – Для того, чтобы выкапывать оставшиеся под землей сокровища?

Алессандра рассмеялась:

– Перри рассказал тебе слишком много историй о пиратах! Мы не ищем украденное, милая. Мы разыскиваем артефакты, которые рассказывают нам об обычном житье-бытье в прошлые времена, чтобы мы могли извлечь для себя полезные уроки.

Изабелла закатила глаза: эти слова она слышала уже много раз.

– А мы не могли бы разыскивать информацию в более интересных местах, например на Карибских островах? – спросила она.

– Боюсь, тебе придется удовлетвориться Батом, – ответила мать.

Объехав Серкус, карета покатилась по Гай-стрит.

– Здесь тоже можно много увидеть и сделать, – пояснила Алессандра. – Обязательно наведаемся в павильон, куда все модники и модницы приходят попить минеральной воды. Он построен на подземных древних римских термах. Там можно полюбоваться произведениями искусства и мозаики.

Изабелла просияла.

– А вот это – Античное общество. – Алессандра указала на красивое здание в классическом стиле, стоявшее в середине квартала. – Некоторое время я буду работать там.

– Ты будешь копать землю в поисках римских руин в тамошних подвалах? – поинтересовалась Изабелла.

– Нет, дорогая, – покачала головой Алессандра. – Раскопки будут проводиться в нескольких милях от города. В основном я буду работать именно там. А в ненастную погоду я буду приезжать в общество, чтобы привести в порядок, почистить и занести в каталог находки, которые мы сделаем на раскопках.

Спустя несколько минут лошади свернули на Трим-стрит и остановились напротив небольшого домика, который Алессандра сняла на время раскопок. Ее старый дворецкий, приехавший сюда несколькими днями раньше, чтобы подготовить дом к их приезду, спустился вниз, чтобы поздороваться с ними.

– Синьора, утром мы получили письмо от мистера Дуайт-Дэвиса, – сообщил он. – Он приносит свои извинения, поскольку вынужден был изменить планы, но хочет предупредить вас, что прием в честь прибытия итальянских ученых состоится сегодня вечером, а не завтра в здании Батского античного общества.

– Сегодня? – вздохнув, переспросила Алессандра.

Что бы такое придумать, чтобы не ходить на это собрание? Впрочем, учитывая, что Дуайт-Дэвису пришлось приложить немало усилий к тому, чтобы Комитет по раскопкам пригласил ее в Бат, такой поступок будет непростительной грубостью. Эта стадия раскопок – совместное усилие британских и римских специалистов – является весьма престижным мероприятием.

– Благодарю вас, Ферраро, – кивнула она. – Я должна сказать об этом Лукреции.

– Мы с Лукрецией обо всем позаботимся, – заверил ее управляющий. – В гостиной вас ждут прохладительные напитки. Должно быть, вы и ваш ангелочек изнываете от голода и жажды.

– Да уж: от чашки чаю я не отказалась бы, – призналась Алессандра. Она оглянулась на багажную карету, которая только что остановилась за их экипажем. – А что касается маленького ангелочка…

– Buongiorno [7], Ферраро! – крикнула Изабелла, соскочив с сиденья. – Посмотрите, я нарисовала ваш портрет и портрет мисс Уолкотт.

Управляющий посмотрел на свой карандашный профиль с его явно преувеличенным римским носом.

– У тебя отличная техника, детка.

Изабелла заулыбалась.

– Мисс Уолкотт, подойдите-ка сюда, посмотрите на…

– У мисс Уолкотт будет достаточно времени после чая, чтобы посмотреть твои рисунки, – перебила ее мать. Увидев приближающуюся гувернантку маленькой девочки, она протянула ей альбом Изабеллы с извиняющейся улыбкой. – Боюсь, вы узнаете об искусстве больше, чем вам бы того хотелось, – сказала Алессандра.