Питкерн вознамерился было навестить сэра Тернана, но Холмс отсоветовал, сказав, что если он нуждается в докторе, то сам его позовет.

Прошел и этот день, а утром к нам постучался старик дворецкий. Ему открыли, и он сразу обратился к Холмсу:

— Сэр! Простите меня, но у нас все-таки случилась беда. Пропал конюх. Вечером он всегда выводил лошадей на водопой, после чего ставил их в конюшню. Утром слуги увидели, что конюшня не заперта. Заглянули в нее: она пустая. Кинулись к речке и увидели, что лошади там спокойно пасутся, а конюха нигде нет. Сэр Тернан и молодые джентльмены собираются идти его искать.

Мы все быстро собрались и последовали за стариком. Подходя к дому, мы увидели выходящими из него сэра Тернана, Артура и Томаса Дарнвея. У сэра Тернана было на плече его охотничье ружье. Он сдержанно поздоровался с нами, сказав, что отправляется на поиски пропавшего. Мы пошли вместе к водопою. Никаких следов пропавшего не было. Мы разбрелись по разным направлениям и стали звать его. Никто не откликался. Сэр Тернан решил подать сигнал выстрелом. Мы находились от него поблизости. Выстрел прогремел, и мы увидели, как сэр Тернан упал на землю. У ружья разорвался ствол. Мы подбежали к пострадавшему. К счастью, его только опалило и опрокинуло на землю. Мы привели его в чувство и, взяв под руки, повели к дому. Там уложили на постель, и доктор Питкерн обтер примочкой обожженные места. Просто чудо, что не оторвало руку сэру Тернану. Он тяжело дышал и смотрел на нас растерянно и отчужденно. Оставив с ним доктора Питкерна, мы прошли в одну из комнат.

— Артур, — сказал Томас Дарнвей, — это что-то невероятное. Давно ли у сэра Тернана это ружье? Он приобрел его недавно? Мы должны предъявить иск к фирме-изготовителю… Счастье еще, что обошлось без увечья!

— Не торопитесь, Томас, — остановил его Холмс, — сейчас не до этого. Я тоже очень удивлен тем, что не произошло несчастья, но не уверен в том, что сэр Тернан, когда войдет в норму, захочет возбудить этот иск. С вашего разрешения остатки ружья я заберу в Лондон и только после внимательного их изучения я решился бы говорить о некачественности огнестрельного оружия. Причина разрыва может быть и иной. Кстати, я думаю, что наше присутствие здесь уже не обязательно. Доктор Питкерн будет наблюдать за пострадавшим, и мы будет только мешать. Мы,сейчас же отправимся в Лондон. Думаю, что и вы в нетерпении — хотите проведать семью Локвудов. Так что мы можем ехать вместе. Только не пугайте там всех рассказом о происшедшем. Сэр Тернан, как я вижу, поднимется быстро. Питкерн этому посодействует.

Дарнвей согласился, Артур не стал его удерживать. Вскоре мы распрощались со всеми и выехали в Лондон. Пропавшего конюха разыскивала вся прислуга.

Уже в Лондоне Холмс остановил экипаж на Бейкер-стрит и сказал Дарнвею:

— Вы поедете дальше к Локвудам, место нашего проживания, вам теперь известно. Я попросил бы вас навестить нас завтра, после того как вы побываете у Локвудов.

Мы вновь оказались у себя в квартире в привычной для нас обстановке. Холмс разложил на столе остатки ружья и погрузился в их изучение. Он взял лупу и пинцет, внимательно все разглядывал. Я привык не мешать ему в таких случаях. Закончив свой осмотр, Холмс сказал мне, что я могу отдыхать от всего пережитого, а ему нужно побывать в городе.

Вернулся он поздно. Очень скоро разобрался и заснул. После нашего завтрака к нам пожаловал Томас Дарнвей. Холмс спросил его, был ли он у Локвудов и в каком они настроении. Дарнвей описал свой визит, сказал, что его приходу были рады (особенно Маргарет, подумал я), что все в добром здравии и от потрясения в замке в какой-то степени оправились.

— Это очень хорошо, — заметил Холмс, — давайте обратимся к интересующему вас вопросу. Претензии к фирме-изготовителю ружья беспочвенны. Разрыв казенной его части произошел по той причине, что был подорван двойной заряд. Как это могло получиться? У сэра Тернана в кармане, я полагаю, сохранился патрон от того ружья, что было оставлено в пещере. Оно меньшего калибра, чем ружье сэра Тернана. Сунув руку в карман, он не глядя заложил патрон в ружье, а тот проскользнул по стволу и остановился, упершись шляпкой в сужение патронника к стволу. Открыв затвор перед выстрелом, сэр Тернан не увидел патрона и вложил другой, который вполне соответствовал его ружью. При выстреле металл не выдержал удара от подрыва двух патронов, и казенная часть разорвалась. Счастье сэра Тернана в том, что он делал не прицельный выстрел, а просто — с руки. Вот посмотрите, Томас, к стволу припаялись тоненькие листочки латуни. Их приварило силой взрыва. Толщина их в точности та, что у патрона меньшего калибра. Холмс отделил листочки пинцетом.

— Таким образом, ясно, что никакого покушения, ни тем более недобросовестности фирмы-изготовителя не было.

Дарнвей и я смотрели на все с изумлением

— А как себя чувствует леди Лилиан? — спросил Холмс.

Когда Дарнвей заверил его, что она также успокоилась и не выказывает никаких треволнений, Холмс сказал:

— Вы, наверное, опять будете у Локвудов сегодня или завтра. Не испросить ли вам для нас с Ватсоном разрешения также нанести визит завтра к вечеру?

— Я думаю, они будут рады вас видеть.

— Очень хорошо. Тогда попросите леди Лилиан пригласить нас для отдельной беседы и постарайтесь известить нас о ее согласии.

С утра Холмс ушел из дома и пропадал довольно долго. В его отсутствие заходил Дарнвей и сказал, что Локвуды будут ждать нас, а просьбу Холмса он приватно передал Лилиан, заметив, что она в скором времени отправится на континент.

К назначенному времени мы были у Локвудов. Встретили нас так, как будто наше знакомство продолжалось не несколько дней, а целую вечность. После непродолжительной общей беседы леди Лилиан сказала, что хотела бы с мистером Холмсом и доктором Ватсоном кое о чем посоветоваться, и пригласила нас в свою комнату.

Усадив нас поудобнее, она сказала нам:

— Я слушаю вас, джентльмены, говорите, что вас заинтересовало.

Мы прежде всего выразили восхищение ее божественным голосом и пожалели, что она покидает Лондон.

— Благодарю вас, джентльмены, — сказала Лилиан, очаровательно улыбаясь, — мне очень приятна ваша оценка. Однако у вас, я вижу, есть что-то еще. Говорите, пожалуйста, спрашивайте.

Холмс пристально посмотрел на красавицу и неожиданно спросил:

— Скажите, леди Лилиан, сколько стоят глаза статуи?

Я ожидал, что нас тут же выставят вон, но Лилиан весело засмеялась и в свою очередь спросила:

— Стоят они по двести фунтов каждый, а теперь скажите, как вы это узнали?

— Поверите ли вы мне, мисс Лилиан, если я скаку, что более всего послужила этому черная кошка, преследовавшая вас? Когда вы так перепугались ее и были в полуобмороке, не только Ватсон, но и я пощупал ваш пульс. Он отнюдь не свидетельствовал о вашем крайнем возбуждении. Ужасные глаза статуи сразу подсказали мне, что они изготовлены из александрита, редкого камня, меняющего свою окраску в зависимости от освещения: при дневном свете — зеленый, а при искусственном освещении — фиолетово-красный. Я навестил скульптора и спросил, сколько он получил за свою работу? Он ответил, что сэр Тернан оплатил ее щедро — двести фунтов. Тогда я поинтересовался у него, почему он так продешевил, ибо одни глаза его статуи оцениваются вдвое дороже. Он не хотел мне отвечать прямо. Мне пришлось сказать ему, что он может оказаться замешанным в крайне неприятную для него историю, ибо в руках у сэра Тернана разорвалось ружье, причиной чему послужил патрон от того ружья, которое было у него в пещере. Перепугавшись, что ему придется выступать в суде, скульптор открыл мне, сказав, что александрит он получил от вас, и вы не только заплатили за его работу, но и хорошо добавили за молчание. Боясь как-нибудь себя выдать при открытии памятника, он и заторопился выполнять заказ какого-то лорда. Однако это всего лишь часть той фантасмагории, автора которой я пытался установить. Прежде всего, я склеил великолепный графинчик, нечаянно разбитый мной при тушении пламени в комнате сэра Тернана. На донышке его я разобрал марки севрского завода и понял, что эта изящная вещица откуда-то доставлена. В чем ее тонкость? При открытом окне она принимает лучи солнца и фокусирует их в точку. Это — когда графинчик заполнен водой. На большой пожар такая вещица, видимо, не рассчитывалась. Всего лишь прожженная обшивка спинки у стула. Этот акт навеял страх, дворецкий рассказал мне, что недавно он заметил или ему показалось, что засветился циферблат часов в замке. Я обратил внимание на то, что вы, столь испуганная черной кошкой, не очень-то торопились отдалиться от пещеры с дьявольской статуей. Секрет кошки незамысловат. Она стремилась к вам по той причине, что у вас была валерьянка. А нужно это было для того, чтобы отвлечь ее от сарая, в котором много мышей. Пистоны в бумаге для детского пистолета, такие, как были подарены внукам садовника, но смазанные чем-то сладким, были брошены в сено, что в сарае. Избавленные от своего врага — черной кошки, мыши разгрызли пистоны, и от их вспышки возник пожар. Большого ущерба он не нанес, сэр Тернан не особенно бы сожалел о сарае, если бы он и сгорел. Однако пожар был загадочен, ибо никакой поджигатель в сарай не мог проникнуть. А в сочетании с тем, что случилось с нефритовой настойкой, все следующие одно за другим происшествия создавали гнетущую атмосферу. Выдержка у сэра Тернана превосходная, но все происходящее, несомненно, держало его в струне. Он явно увлечен вами. Это заметно не только по нему, но и по его племяннику. Артура не было с нами, когда вы задержались с сэром Тернаном. Подозреваю, что он подслушивал вашу беседу. А завершение речи сэра Тернана на торжестве словами о грядущей королеве и вовсе наводит на размышление. Это, я полагаю, не только мной замечено. Ваша великолепная баллада, столь блестяще исполненная, окончательно утвердила меня в том, что во всей этой фантасмагории ваша рука.