Райдер взглянул на Холмса пронизывающим взглядом, который перевел потом на Хетчисона.
— Мне это будет сделать нетрудно, но будет ли Хетчисон удовлетворен полностью? Ведь работа у него на полном ходу, и он пользуется той резиной, какую уже завезли. Он не откажется от ее оплаты? Или, может быть, питает надежду на ее возврат и обмен на новую? Куда, скажите на милость, я должен ее девать, ведь такой конфигурации резиновые изделия мы изготавливаем только для его завода, по его чертежам!
Холмс удовлетворенно наклонил голову и сказал, глядя на Хетчисона:
— Я не сомневаюсь в том, что ваше решение вполне удовлетворяет сэра Хетчисона, и он вам крайне признателен за понимание. Никаких претензий по поводу уже имеющейся у него резины он предъявлять вам не намеревается. Более того, я полагаю, что весь этот неприятный инцидент им не будет широко обнародован, дабы не дать пищи для кривотолков. Нам достаточно вашего слова, сэр Райдер, мы очень благодарны вам, не смеем больше отрывать вас от ваших дел.
Фиакры быстро доставили нас к заводу. Наш несколько опередил того, что вез Хетчисонов. Холмс, выйдя из экипажа, не задерживаясь повлек меня в столовую. Такое нетерпение с его стороны меня удивило, ибо он не стал даже дожидаться приезда второго фиакра. Но когда мы расположились обедать, то он стал торопиться и закончил свою трапезу очень быстро. Проходя мимо столов других обедающих, он немного задержался и догнал меня уже на выходе. В руках у него была тарелка, прикрытая газеткой. В нашем помещении он поставил ее в темном углу.
Скоро к нам подошли оба Хетчисона.
— Вы — чародей, мистер Холмс, — стал взволнованно говорить ему старый Хетчисон, — совершенно невероятная история! Я ума не приложу, как вы смогли до этого додуматься.
— Вы, я думаю, сэр Хетчисон, предпочли бы, чтобы я изловил вам таинственного злоумышленника?
— Вы знаете, в его наличии я был твердо убежден. Но как вы сумели так убедить Райдера? Я теперь спасен, заказ морского министерства аннулирован не будет!
— Но как вы его выполните, не располагая резиной?
Хетчисон замялся.
— Я надеюсь, что Райдер пойдет на дополнительный заказ и в срочном порядке организует нам поставку резины с прежним антистарителем. То, что у нас на складе, придется ликвидировать и списать в убыток. Ничего не поделаешь.
— Не надо этого делать, — сказал Холмс, — не надо дополнительного заказа. Вы пустите в дело уже поставленную вам резину, предварительно обезвредив ее. Какой-то перерасход у вас будет, но значительно меньший того, который вы предусматриваете. Вот, глядите: это ребро той «злокачественной» резины. Она выкрашена алюминиевой краской, полежала на ярком свету, но ни в малейшей степени не пожелтела.
Хетчисон вертел в руках и изумленно разглядывал ребро.
— Ничего не пойму, мистер Холмс, какое-то новое волшебство?
— Все очень прозаично, мистер Хетчисон, ребро выкупано в спирте. Он экстрагировал остатки того антистарителя, и потому желтая окраска не возникает. Сэр Чарльз сказал мне, что на заводе большие запасы спирта, использующегося в качестве лакокрасочного растворителя. Стоимость его не столь велика, и в поставках его вы не испытываете затруднений. Всю резину, имеющуюся на складе, ваши рабочие вымоют в спирте, после чего ею можно будет комплектовать ящики без всяких опасений.
— Сэр Чарльз, — обратился Холмс к главному технологу, — вы распорядились о постройке сарайчика перед вашей литейкой?
— Он уже готов, мистер Холмс.
— Превосходно. Настрого прикажите не выгружать чушки металла на землю, а только в сарайчик, А как насчет серной кислоты?
— Как вы сказали: проба отобрана и в лаборатории проведен замер плотности.
— Что он показал?
— Одна и семьдесят три сотых.
— Много ее в емкости?
— Примерно пятая часть!
— Ну, хорошо. О ней мы поговорим завтра, а вы укажите, чтобы емкость пока больше не заполняли. Если у вас нет неотложных дел, то проводите нас туда, где изготавливаются латунные детали.
Мы пришли в этот цех и увидели, как на станке из прутков вытачиваются латунные пробки. Все было до удивительного просто, хотя стук штампа и раздражал нас. Детали и пробки сверкали, как золотые, но отдельно в ящике находилась и отбракованная продукция. Холмс просмотрел ее, в лупу разглядывая растрескивание, затем спросил, какую латунь, используют?
Мастер ответил, что в большинстве своем — кованую, так как латунь с наклепом отличается большей прочностью в эксплуатации.
— А был ли у вас брак с литой латунью?
— Я не могу сказать этого определенно, так как она в значительной мере меньше используется. Да и этот брак идет у нас по-чудному. Резко увеличивается в зависимости от сезона или, наоборот, сокращается.
— Что, вы хотите сказать — латунь простуживается?
— Я вам говорю то, что наблюдаю, а почему так происходит — не моего ума дело!
Мы вернулись в свое помещение и обнаружили там своего старого приятеля Смита. Офицер терпеливо ожидал нашего прихода. Он осведомился у Холмса, как успешно идет его расследование. Увидев высыпанные Холмсом на стол образцы бракованной латуни, Смит внимательно их разглядел и сказал:
— Джентльмены! Мы ожидаем конца вашей работы у Хетчисона, так как задержка в его поставках крайне нежелательна. Мы надеемся, что доля риска, неизбежная при принятии его продукции, вашим расследованием будет снята. В то же время я далек от того, чтобы попросить вас как-то ускорить все, ибо хорошо понимаю, что это не было бы корректностью. Я зашел повидать вас и, попутно, проконсультироваться, если вы найдете, это возможным. Речь идет о новой неприятности на флоте, на этот раз весьма серьезной. Латунные образцы, принесенные сейчас вами, как мне кажется, позволяют мне отнять немного вашего времени. У нас серьезная авария. Ваш старый знакомый утопленник, крейсер «Портсмут», давно поднят на поверхность, полностью отремонтирован и переоборудован. Можно считать, что это новый боевой корабль. У моряков бытуют поверия о заклятых кораблях. Боюсь, что «Портсмут» будет зачислен ими в этот неофициальный, но скорбный реестр. С ним опять случилось несчастье. После свершения не столь продолжительного рейса он принужден отправиться в ремонтный док. В аварийное состояние пришли конденсаторные трубки, изготовленные из великолепного металла. Жутко представить себе, что случилось бы с «Портсмутом» в боевых условиях.
— О каком великолепном металле вы говорите, Смит?
— Я говорю о морской латуни. Вряд ли существуют более жесткие условия, чем воздействие морской воды. Морская латунь зарекомендовала себя самым замечательным образом. На кораблях поставлены гребные винты, и они агрессивность морской воды выдерживают лучше, чем какой другой материал. Я очень просил бы вас, Холмс, когда освободитесь, заглянуть к нам. Может быть, за «Портсмутом» просто охотятся?
— У вас нет с собой куска такой трубки?
— Нет, но его очень несложно заполучить.
— Я завершаю свое пребывание у Хетчисона. Завтра я надеюсь зайти сюда в последний раз. Чтобы не терять времени, Смит, если есть у вас такая возможность, съездите и привезите сюда кусок пораженной трубки. Мне надо еще побыть здесь некоторое время, и я подожду вашего возвращения.
Обрадованный офицер ушел и, видимо, поторопился, так как вернулся довольно скоро. Холмс внимательно со всех концов рассматривал вырезанный для него конец трубки. Потом он сказал, что если завтра к концу дня Смит заедет за ним сюда, то они займутся его вопросом.
После ухода Смита мы недолго пробыли на заводе. У зашедшего к нам Чарльза Хетчисона Холмс поинтересовался, как работает у строителей дозаправленный уровень. Тот сказал, что хорошо, но небольшая нехватка спирта в нем все же обнаружена.
— Все ли здоровы на этой стройке? — спросил Холмс.
— Да в целом-то все, только двое, видимо, объелись, часто бегают в туалет.
— Запомните их, сэр Чарльз. Если не хотите их увольнять, то сделайте им серьезное внушение. Спирт, который добавили в уровень, не ядовит. Это я сказал для большего страха. Но обычное недоверие к начальству привело похитителей к разоблачению. Я не позволил бы себе рисковать, добавляя яд, зная что это все же может привести к несчастью. Спирт стал красным от фенолфталеина, который я в него добавил. Это распространенный индикатор при определении щелочной среды. Он не ядовит, но действует как слабительное. В любой аптеке его можно приобрести под названием «пурген».
