Кто здесь?

Хизер подумала, что спросила это вслух, но у неё только шевельнулись губы, не выдавливая звука. В больнице затаился глупый шутник, который приоткрыл дверь за её спиной и спрятался где-то в кабинете. Например, там, за диваном…

Хизер подкралась к дивану и заглянула за спинку. В таком узком пространстве поместился бы разве что ребёнок. Но ребёнка не было. Никого не было. Она была одна.

Хизер растерянно огляделась, чувствуя, как у неё засосало под ложечкой. И увидела, как на самом углу столика легла пара белых листочков. Когда она открывала кабинет, их там не было – все документы валялись в центре стола единым хаосом. А теперь…

– Кто?

Еле слышно скрипнула дверь. Хизер дёрнулась в сторону, но тут же заставила себя стоять на месте. Без истерик. Сквозняк, только сквозняк. И нечего так шарахаться.

Но нет… Всё равно. Здесь кто-то был. Хизер кожей ощущала в кабинете незримое, но грозное присутствие. Она всегда чувствовала, если за ней кто-то наблюдал – потому-то в своё время так быстро раскрыла детектива Картланда. И сейчас к ней вернулось то же чувство, что и тогда в торговом центре, но на сей раз оно было сильнее. Кто-то смотрел на неё не отрываясь, едва ли не касаясь её, и взгляд этих глаз был далеко не добрым, а каким-то… похотливым.

Боязливо оглядываясь, Хизер наклонилась над столом и взяла листы, отложенные в сторону. Отложенные для неё. Для кого же ещё?.. В кабинете доктора было слишком темно, чтобы прочитать, что на них написано, и она с превеликим облегчением вышла в коридор. Наблюдатель двинулся следом, не выпуская её из поля зрения, но в широком пространстве его присутствие было хоть менее заметно. Старательно отметая отвратительное ощущение, будто с неё незаметно срывают одежду, Хизер поднесла к глазам первый листок и стала читать:

Леонард В. Второй этаж, палата S12. Страдает зрительными и слуховыми галлюцинациями, эмоциональной неустойчивостью, навязчивыми идеями. Возможно наличие шизофрении. Для более полной диагностики необходимо продолжить наблюдение. Обычно спокойный и доброжелательный. Развито чувство справедливости, но при перевозбуждении становится неуправляемым.

Вот он, тот Леонард, о котором говорил Винсент. Его история болезни. Значит, он всё-таки здесь… Хизер перечитала записку ещё раз. Ещё один псих… И какое дело ей связываться с ним? Чем он сможет ей помочь?

Впрочем, сейчас уже поздно отнекиваться. Нужно найти и выяснить самой.

Второй этаж, палата S12.

На радостях Хизер совсем забыла о втором листе. Торопливо запихнула оба листа в карман и направилась было в конец коридора, где находилась лестница, как почувствовала холодное дыхание у себя на шее. Наблюдатель выдохнул только один раз. Хизер приглушённо вскрикнула. Холод чужого дыхания проник до мозга костей.

Ни о чём не забыла?

Не смея перечить, Хизер снова вынула из кармана скомканную бумагу. По формату это тоже была обычная история болезни. Она приставила палец к неровным прыгающим буквам и стала читать, шевеля губами:

Стэнли К. Второй этаж, палата S07. Обычно пассивен, труслив и эгоистичен. Иногда проявляет одержимую привязанность к какой-нибудь женщине. Как правило, это вызывает в нём приступы жестокости. Может быть опасен.

Хизер дочитала и бессильно уронила бумагу на пол. Наблюдатель на этот раз ничем себя не проявил. Стало быть, он удовлетворён. Пока.

Стэнли К. Ещё одна заблудшая душа, избравшая тёмный путь и нашедшая приют в этих стенах. Печально, но зачем это знать Хизер?

Надеюсь, госпиталь Брукхэвен на деле не сумасшедший дом, вспомнила Хизер. Увы и ах, похоже, так оно и было.

Идти, идти, идти! И побыстрее, прочь от этого липкого взгляда… Хизер быстро зашагала по коридору, но наблюдатель не отставал. Да что же это такое, в конце концов? Что за чертовщина?..

Ответ ждал её у конца коридора. Дневник лежал на сверкающей металлом больничной каталке, заботливо раскрытый на нужной странице. Хизер сперва заметила даже не сам дневник, а куклу, лежащую рядом. В детстве она любила играться с куклами, у неё было несколько любимиц, с которыми она вместе ложилась спать. Прежде всего, конечно, Мона. Настоящая милашка, но при мысли о бывшей фаворитке Хизер почему-то становилось неуютно.

Эта кукла выглядела весьма трогательно. Возможно, потому, что была полностью самодельной. Чёрные волосики до пояса, розовое платьице и тоненькие ножки, слепленные из воска. Кто бы это ни делал, он вложил в поделку немало труда. Но почему кукла лежит в столь неподходящем месте?

Хизер подняла дневник. На обложке не было имени владельца. Сильно накренённым вправо почерком была исписана только одна страница – та, на которой дневник раскрыт. Остальные листы остались девственно чистыми. Почерк был угловатый, вроде бы и твёрдый, но слова шли волнами, то улетая вверх над строкой, то резко опускаясь вниз. Хизер непроизвольно вздрогнула, увидев среди вороха слов своё имя.

Наконец-то настал этот день – день, когда мы встретимся. Я всегда думал о тебе в этой мрачной камере… Всегда, хотя не знал твоего имени и не видел твоего лица. Но теперь я знаю. Знаю, что ты – та самая, которую я ждал.

Разве ты тоже не ждала меня? Признайся, ведь поэтому ты и пришла сюда – спасти меня. О, Хизер, как я люблю тебя.

Я хочу дать тебе свою куклу, которая будет напоминать тебе о нашей встрече, о нашей вечной любви. Ах, я уже вижу твоё улыбающееся лицо.

Стэнли Колмен.

Господи… Как такое возможно? Хизер снова посмотрела на куклу, сиротливо брошенную на каталку. На этот раз она увидела больше, чем в первый раз. Розовая ткань была грязной и рваной, к тому же кое-где на ней засохли капли слизи. Пряди волос… они слишком походили на настоящие. Возможно, это и были натуральные человеческие. Хизер скривилась. Нет уж, такой подарочек ей ни к чему. Отвратительно. Она бы не прикоснулась к этому даже десятифутовой палкой.

Стэнли Колмен… Это он преследует её по госпиталю, пожирая взглядом? Хизер зябко поёжилась и в который раз украдкой посмотрела назад. Никого не было, но она знала, что это не так. Обитатель палаты S07 стоял сейчас рядом с ней и пускал слюни, а она его не видела. Но он видел. Человек, который, возможно, умер много лет назад, – но душа его осталась жить в стенах своего последнего прибежища. Смерть и время в Тихом Холме были понятиями растяжимыми.

Хизер… Бог с ним, c Леонардом. Может, уйдёшь и вернёшься сюда с Дугласом, а?

Жалобный писклявый голосок усталого ребёнка. Хизер узнала бывшего внутреннего собеседника. Опустошающее одиночество быстро давало плоды – она снова была близка к тому, чтобы общаться с воздухом.

В какой-то мере голос был прав. Находиться совсем одной в заброшенной больнице в компании психа, мучимого сексуальными комплексами (пусть даже призрака), было чревато. Может быть опасен, вспомнила Хизер выписку из истории болезни. Но она была уверена, что, если понадобится, она с ним справится. Да и потом… Стэнли всего лишь призрак, верно? К тому же он вряд ли станет нападать на свою возлюбленную, или кем там он её считает.

Есть дела поважнее.

Хизер вернула дневник на место. Подумала, стоит ли пересилить брезгливость и принять «подарок»… но ещё раз бросила взгляд на поделку и поняла, что ни одну секунду не сможет быть спокойной, если эта дрянь будет лежать в кармане.

Дверь на лестницу нашлась чуть дальше, напротив большой двустворчатой двери, ведущей в палаты. Хизер поднялась на второй этаж и проведала палаты, которые находились там. На всех дверях красовалась буква М. М, а не S. Значит, палата S12 находилась на третьем этаже. Хизер пришлось сделать ещё один подъём по скрипучей лестнице. Стэнли парил где-то рядом, но теперь, когда Хизер уяснила для себя, что к чему, он особого беспокойства не доставлял. Неизбежное зло, и ничего больше. К тому же Стэнли был в госпитале не один. Хизер несколько раз уловила в воздухе едва заметное шевеление, будто прямо перед ней проносились туда-сюда толпы невидимок. И каждый раз, когда она чувствовала это, на мельчайшую долю секунды её охватывало странное чувство. Оно длилось настолько коротко, что Хизер даже не успевала осознавать, что происходит, как это кончалось, оставляя за собой лишь недоумение. Когда это повторилось несколько раз, она уразумела, что в госпитале есть другие неупокоенные души. В отличие от Стэнли, запавшего на неё, они не проявляли к ней интереса, и она чувствовала их присутствие только в момент непосредственного прикосновения. Может, она ошибалась, но такое объяснение было не лучше и не хуже, чем любое другое.