Хизер победила, но радоваться было нечему. Наоборот, ей стало плохо, плохо до тошноты, когда она осознала, что сделала. Всё время, начиная с торгового центра, она боролась с монстрами… и сейчас, хладнокровно изрешетив из автомата свою подругу по несчастью, она невольно задалась вопросом: а не стала ли она, сама того не замечая, одной из них?.. Почему вид крови больше не пугает её? Почему убийство не вызывает отвращения? Будто так оно и должно быть…
Но в руке у неё был не автомат. Хизер держала обычный пистолет – «Ремингтон» Дугласа, и внутри ствола остался только один патрон. Три из пяти она потратила точно. Но ещё один… Получается, она всё время орудовала пистолетом? И когда думала, что стреляет из автомата… это тоже был пистолет?
Хизер посмотрела на лошадь, ожидая увидеть вместо неё кусок оплавленной пластмассы. Животное спокойно стояло, будто ничего и не случилось. Правда, на шее таки зияла аккуратная чёрная дыра – туда попала пуля от пистолета.
Это невозможно было понять. И уж тем более – объяснить. Вполне могло быть, что объяснения не было вовсе. Хизер отдавала себе отчёт только в том, что могла умереть там, на несуществующей «обратной стороне», под обстрелом из несуществующего же автомата. Но как и почему такое возможно…
Одно хорошо, подумала она, убирая пистолет и стирая кровь с губ. Я одержала над ней победу. Не окончательную, но всё же… Надеюсь, Алесса и её монстры оставят меня в покое хотя бы на время.
Теперь Хизер хотела поскорее покинуть это гиблое место. И потом, она ведь направлялась в церковь у озера. Пока что неприятности у неё множатся, как снежный ком, а церкви по-прежнему не видать. Нужно торопиться, если она хочет застать там Клаудию.
Выход из карусели теперь был обрамлен каменной аркой, ведущей к деревянной двери на дальнем конце прохода. Хизер не стала думать, что означает эта метаморфоза -прошла через весь коридор и добралась до двери. Спёртый воздух действовал удручающе. За дверью была длинная многоступенчатая лестница, ведущая наверх. Кажется, это был уже даже не парк развлечений. Какой-то тайный ход, что ли, ведущий из парка в другое место. Хизер поднималась по лестнице, которая удлинялась и удлинялась. С каждым шагом всё больше хотелось спать. Может, сказалась усталость после тяжёлой битвы, может, что-то другое… Хизер слышала сквозь дремоту далёкую песнь какого-то большого хора, выводящую странный горловой мотив. Хор убаюкивал, заставляя веки слипаться. Каменные стены выгнулись дугой, теряя цвет и чёткость. Хизер почти спала, но продолжала тупо перебирать ногами, поднимаясь вверх. Когда ступеньки вдруг закончились и перед ней возникла толстая дубовая дверь, отделанная медью, она едва не расквасила об неё нос. Всё ещё продолжая погружаться в сон, девушка подняла голову и обвела дверь непонимающим взглядом. Матовое сияние меди… красивые узоры… какой-то крест…
Крест?
Хизер вздрогнула и проснулась по-настоящему. Она протёрла глаза, но крест не исчез, равно как почти неслышное пение хора далеко-далеко. Это не была игра воображения – это было на самом деле. Красивая дубовая дверь вела в церковь.
Глава 20
На лице Хизер появилась нервная вспыхивающая улыбка, когда дверь подалась назад под её ладонью и она увидела обширное светлое помещение. Скамейки стояли рядами, плотно прилегая, чтобы молящиеся чувствовали присутствие друг друга и сливались в едином экстазе. На стенах висели масляные картины, изображающие, судя по виду, какой-то религиозный миф. Художник очень старался – люди, нарисованные на холстах, выглядели совсем как живые, несмотря на зернистость масла. Хизер насчитала картин шесть штук. Они были выполнены в багрово-красных оттенках, задавая тон остальному интерьеру церкви.
У алтаря на том конце, прижав ладони к губам, стояла женщина и отрешённо бормотала под носом молитву. Это была Клаудия. Жрица была настолько сосредоточена на чтении молитвы, что не услышала скрип петель открываемой двери. Лишь когда Хизер сделала несколько шагов, она резко обернулась. Кажется, Клаудия меньше всего ждала такую гостью, и в первую секунду вид измазанной в крови девушки, торжественно запустившей руку в карман за пистолетом, сбил её с толку:
– Ты как сюда попала?!
Не дав Хизер ответить (впрочем, та и не собиралась), она щелкнула пальцами и кивнула сама себе:
– Я поняла. Это Винсент, да? Он направил тебя сюда. Когда он только прекратит вмешиваться?
Хизер не слушала её. Она чувствовала ликование оттого, что добралась до желанной цели. Женщина, которая убила её отца, была здесь. Настало время расплаты.
Клаудия с прищуром посмотрела на девушку, которая возилась с пистолетом, и задумчиво вывела:
– Хотя… теперь уже всё равно. Твоё появление только поможет.
– Шах и мат, – хрипло сказала Хизер, наставляя «Ремингтон» на Клаудию. Твоя песенка спета.
Женщина даже не посмотрела на грозный провал отверстия:
– Ещё нет. Час близок, но не настал.
Она опять сцепила ладони, и глаза её затуманились:
– Час, когда будут забыты все прошлые грехи. Время вечного Рая, о котором мы мечтали так долго… Бесконечное счастье после Суда и Искупления.
Хизер подумала, что она могла бы дёрнуть спусковой крючок, не выслушивая эту надоевшую проповедь. Но что-то её удерживало. Она не выпускала Клаудию из мушки, но и не нажимала на курок.
– О Алесса, – Клаудия посмотрела ей в глаза, гипнотизируя серым мечтательным блеском, – почему ты не радуешься? Мир, о котором ты так мечтала, почти здесь!
– Я не хочу этого.
Это сказала Хизер. И это же сказала Алесса, загнанная обратно в свой уголок. Хоть в этом их мнения совпадали.
Клаудия недовольно нахмурилась и впервые за всё время их общения обратилась к самой Хизер:
– Не ты. Алесса. Твоя истинная суть.
– Но я и есть Алесса, – ответила Хизер немного неуверенно. Да, Алесса была в ней… но вряд ли сейчас она способна была говорить. Она увидела, как просветлело лицо Клаудии, как сквозь поры бесстрастной маски проступила наивная детская радость. Похоже, женщина решила, что Хизер наконец-то пришла в себя.
Ну хорошо… раз она так думает, то не будем её разубеждать в этом. Что думаешь, Алесса? Слово тебе.
– Моя маленькая Клаудия… Сестричка…
– Алесса?! – Клаудия боялась даже шевельнуться; глаза горели восторгом. – Это ты?
Хизер перепугалась не на шутку. Не стоило давать волю сознанию Алессы ни на секунду. Как только она позволила ей выйти, поднявшаяся в голове волна чуть не захлестнула её саму. Хизер спешно собралась, не давая расползтись во все стороны мыслям, распухающим, как горячая пена. И что означали эти слова? «Сестричка»…
– Ты знаешь, как я по тебе скучала…
Клаудия сделала шаг от алтаря. Она хотела обнять её, но Хизер решительно сделала шаг назад:
– Мне не нужен новый мир. Всё хорошо и без него.
Клаудия замерла на полушаге; она не знала, с кем сейчас разговаривает, и не знала, что делать. Поколебавшись, она с горечью выдавила:
– Но ты сама говорила это – «мир должен быть очищен»…
– Я этого не хочу, – отрезала Хизер и с удивлением заметила, что давно забыла держать собеседницу на прицеле. Когда она осознала это, ей не сильно захотелось снова размахивать «Ремингтоном».
– Алесса, ты не хочешь счастья? – от потрясения Клаудия забыла даже о своей манере жестикулировать руками. – Ты стала слепа к страданиям этого мира? Ты не хочешь спасения, которое подарит нам Бог?!
– Нет, не хочу! – закричала Хизер, уже не пытаясь замаскироваться под Алессу. – Не хочу! Как ты не понимаешь? Страдание всегда сопутствует жизни, и тебе нужно научиться с этим… жить…
Она застонала, почувствовав, что в животе нечто снова пришло в движение, пиликая ржавой пилой. Боль возрастала, и с каждой секундой Хизер всё труднее было говорить:
– Если хочешь… живи сама в своём придуманном мире… но никто не давал тебе права рушить жизнь других…
В желудке образовался огненный комок, силящийся пролезть наверх, на свободу, разрывая горло. Хизер и рада была бы выплюнуть его, но комок застревал глубоко внизу, не втискиваясь в размеры горла. Разноцветная мозаика на алтаре начала пульсировать красным огнём. Падая на колени, Хизер выплюнула из последних сил:
